- Иосиф бродский — дословно. м. б.
- Другие статьи в литературном дневнике:
- Дорогая, Иосиф Бродский, 61 1989год и др.
- Другие статьи в литературном дневнике:
- Иосиф Бродский — Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером: Стих
- Анализ стихотворения Бродского «Дорогая, я вышел сегодня из дому…» (26.10.2019)
- Анализ стихотворения Бродского «Дорогая…»
Иосиф бродский — дословно. м. б.
ИОСИФ БРОДСКИЙ — «ДОСЛОВНО. М. Б.»
Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером
подышать свежим воздухом, веющим с океана.
Закат догорал в партере китайским веером,
и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь — человеку нужна как минимум
еще одна жизнь. И я эту долю прожил
Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
Я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива.
Другие статьи в литературном дневнике:
- 02.08.2019. Иосиф бродский — дословно. м. б.
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Источник
Дорогая, Иосиф Бродский, 61 1989год и др.
*
Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером
подышать свежим воздухом, веющим с океана.
Закат догорал в партере китайским веером,
и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной, но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь чедовеку нужна, как минимум,
еще одна жизнь. И я эту долю прожил.
Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
Я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива.
Постоянство суть эволюция принципа помещенья
в сторону мысли. Продолженье квадрата или
параллелепипеда средствами, как сказал бы
тот же Клаузевиц, голоса или извилин.
О, сжавшаяся до размеров клетки
мозга комната с абажуром,
шкаф типа «гей, славяне», четыре стула,
козетка, кровать, туалетный столик
с лекарствами, расставленными наподобье
кремля или, лучше сказать, нью-йорка.
Умереть, бросить семью, уехать,
сменить полушарие, дать вписать
другие овалы в четырехугольник
— тем громче пыльное помещенье
настаивает на факте существованья,
требуя ежедневных жертв от новой
местности, мебели, от силуэта в желтом
платье; в итоге — от самого себя.
Пауку — одно удовольствие заштриховывать мятый угол.
Эволюция не приспособленье вида
к незнакомой среде, но победа воспоминаний
над действительностью. Зависть ихтиозавра
к амебе. Расхлябанный позвоночник
поезда, громыхающий в темноте
мимо плотно замкнутых на ночь створок
деревянных раковин с их бесхребетным, влажным,
жемчужину прячущим содержимым.
ЛАНДСВЕР КАНАЛ, БЕРЛИН
Канал, в котором утопили Розу
Л., как погашенную папиросу,
практически почти зарос.
С тех пор осыпалось так много роз,
что нелегко ошеломить туриста.
Стена — бетонная предтеча Кристо —
бежит из города к теленку и корове
через поля отмытой цвета крови;
дымит сигарой предприятье.
И чужестранец задирает платье
туземной женщине — не как Завоеватель,
а как придирчивый ваятель,
готовящийся обнажить
ту статую, которой дольше жить,
чем отражению в канале,
в котором Розу доканали.
Пчелы не улетели, всадник не ускакал. В кофейне
«Яникулум» новое кодло болтает на прежней фене,
Тая в стакане, лед позволяет дважды
вступить в ту же самую воду, не утоляя жажды.
Восемь лет пронеслось. Вспыхивали, затухали
войны, рушились семьи, в газетах мелькали хари,
падали аэропланы, и диктор вздыхал «о Боже».
Белье еще можно выстирать, но не разгладить кожи
даже пылкой ладонью. Солнце над зимним Римом
борется врукопашную с сизым дымом;
пахнет жженым листом, и блещет фонтан, как орден,
выданный за бесцельность выстрелу пушки в полдень.
Вещи затвердевают, чтоб в памяти их не сдвинуть
с места; но в перспективе возникнуть трудней, чем сгинуть
в ней, выходящей из города, переходящей в годы
в погоне за чистым временем без счастья и терракоты.
Жизнь без нас, дорогая, мыслима — для чего и
существуют пейзажи: бар, холмы, кучевое
облако в чистом небе над полем того сраженья,
где статуи стынут, празднуя победу телосложенья.
Век скоро кончится, но раньше кончусь я.
Это, боюсь, не вопрос чутья.
Скорее — влиянье небытия
на бытие. Охотника, так сказать, на дичь —
будь то сердечная мышца или кирпич.
Мы слышим, как свищет бич,
пытаясь припомнить отечества тех, кто нас любил,
барахтаясь в скользких руках лепил.
Мир больше не тот, что был
прежде, когда в нем царили страх, абажур, фокстрот,
кушетка и комбинация, соль острот.
Кто думал, что их сотрет,
как резинкой с бумаги усилья карандаша,
время? Никто, ни одна душа.
Однако время, шурша,
сделало именно это. Поди его упрекни.
Теперь повсюду антенны, подростки, пни
вместо деревьев. Ни
в кафе не встретить сподвижника, раздавленного судьбой,
ни в баре уставшего пробовать возвыситься над собой
ангела в голубой
юбке и кофточке. Всюду полно людей,
стоящих то плотной толпой, то в виде очередей;
тиран уже не злодей,
но посредственность. Также автомобиль
больше не роскошь, но способ выбить пыль
из улицы, где костыль
инвалида, поди, навсегда умолк;
и ребенок считает, что серый волк
страшней, чем пехотный полк.
И как-то тянет все чаще прикладывать носовой
к органу зрения, занятому листвой,
принимая на свой
счет возникающий в ней пробел,
глаголы в прошедшем времени, букву «л»,
арию, что пропел
голос кукушки. Теперь он звучит грубей,
чем тот же Каварадосси — примерно как «хоть убей»
или «больше не пей» —
и рука выпускает пустой графин.
Однако в дверях не священник и не раввин,
но эра по кличке фин-
де-сьекль. Модно все черное: сорочка, чулки, белье.
Когда в результате вы все это с нее
стаскиваете, жилье
озаряется светом примерно в тридцать ватт,
но с уст вместо радостного «виват!»
срывается «виноват».
Новые времена! Печальные времена!
Вещи в витринах, носящие собственные имена
делятся ими на
те, которыми вы в состоянии пользоваться, и те,
которые, по собственной темноте,
вы приравниваете к мечте
человечества — в сущности, от него
другого ждать не приходится — о нео-
душевленности холуя и о
вообще анонимности. Это, увы, итог
размножения, чей исток
не брюки и не Восток,
но электричество. Век на исходе. Бег
времени требует жертвы, развалины. Баальбек
его не устраивает; человек
тоже. Подай ему чувства, мысли, плюс
воспоминания. Таков аппетит и вкус
времени. Не тороплюсь,
но подаю. Я не трус; я готов быть предметом из
прошлого, если таков каприз
времени, сверху вниз
смотрящего — или через плечо —
на свою добычу, на то, что еще
шевелится и горячо
наощупь. Я готов, чтоб меня песком
занесло и чтоб на меня пешком
путешествующий глазком
объектива не посмотрел и не
исполнился сильных чувств. По мне,
движущееся вовне
время не стоит внимания. Движущееся назад
стоит, или стоит, как иной фасад,
смахивая то на сад,
то на партию в шахматы. Век был, в конце концов,
неплох. Разве что мертвецов
в избытке — но и жильцов,
исключая автора данных строк,
тоже хоть отбавляй, и впрок
впору, давая срок,
мариновать или сбивать их в сыр
в камерной версии черных дыр,
в космосе. Либо — самый мир
сфотографировать и размножить — шесть
на девять, что исключает лесть —
чтоб им после не лезть
впопыхах друг на дружку, как штабель дров.
Под аккомпанемент авиакатастроф,
век кончается. Проф.
бубнит, тыча пальцем вверх, о слоях земной
атмосферы, что объясняет зной,
а не как из одной
точки попасть туда, где к составу туч
примешиваются наши «спаси», «не мучь»,
«прости», вынуждая луч
разменивать его золото на серебро.
Но век, собирая свое добро,
расценивает как ретро
и это. На полюсе лает лайка и реет флаг.
На западе глядят на Восток в кулак,
видят забор, барак,
в котором царит оживление. Вспугнуты лесом рук,
птицы вспархивают и летят на юг,
где есть арык, урюк,
пальма, тюрбаны, и где-то звучит там-там.
Но, присматриваясь к чужим чертам,
ясно, что там и там
главное сходство между простым пятном
и, скажем, классическим полотном
в том, что вы их в одном
экземпляре не встретите. Природа, как бард вчера —
копирку, как мысль чела —
букву, как рой — пчела,
искренне ценит принцип массовости, тираж,
страшась исключительности, пропаж
энергии, лучший страж
каковой есть распущенность. Пространство заселено.
Трению времени о него вольно
усиливаться сколько влезет. Но
ваше веко смыкается. Только одни моря
невозмутимо синеют, издали говоря
то слово «заря», то — «зря».
И, услышавши это, хочется бросить рыть
землю, сесть на пароход и плыть,
и плыть — не с целью открыть
остров или растенье, прелесть иных широт,
новые организмы, но ровно наоборот;
главным образом — рот.
Другие статьи в литературном дневнике:
- 30.12.2020. Дорогая, Иосиф Бродский, 61 1989год и др.
- 22.12.2020. Он хрупкий мужичок за пятьдесят,
- 18.12.2020. Письмо Дед Морозу
- 17.12.2020. Бабочка, В. Гафт
- 16.12.2020. мне до тебя три тысячи километров
- 14.12.2020. Вчера умер солист группы Воскресенье, А. Сапунов
- 13.12.2020. ты выбираeшь жeнщину pассудкoм, Ах Астахова
- 09.12.2020. Я хочу быть ребёнком. , Ах Астахова
- 07.12.2020. От любви не уходят, если это любовь.. Сандра Бест
- 06.12.2020. Часто истина — в тишине.
- 05.12.2020. А всё исправить невозможно.
- 03.12.2020. из интернета
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Источник
Иосиф Бродский — Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером: Стих
Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером
подышать свежим воздухом, веющим с океана.
Закат догорал в партере китайским веером,
и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь — человеку нужна, как минимум,
еще одна жизнь. И я эту долю прожил.
Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
Я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива.
Анализ стихотворения Бродского «Дорогая, я вышел сегодня из дому…» (26.10.2019)
Было принято решение опубликовать новую версию анализа произведения в связи с крайней необъективностью рецензента предыдущего. С текстом предыдущего все же можно ознакомиться после этой версии ниже.
Данный новый анализ также не претендует на истину, ведь отражает мысли одного человека, которое может отличаться от мнения некоторых (или всех) читателей.
Стихотворение Иосифа Александровича Бродского «Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером» впервые было опубликовано в журнале «Континент».
Стихотворение датируется 1989 годом. Его автору в эту пору было 49 лет. Из СССР он был в свое время выдворен, обосновался в США, преподавал в нескольких университетах, выступал с лекциями о литературе по всему миру. Этот год также ознаменован его реабилитацией на Родине. По жанру – любовная лирика, рифмовка перекрестная, 5 строф. Внутренний монолог лирического героя начинается по-свойски, с обращения «дорогая». Будто общение между супругами, прожившими вместе жизнь, чуть ли не записка, что «буду поздно». Но это разговор с видениями из прошлого. Он нарочно отказывается от возвышенных лексики и образов. «Веющим с океана»: подробность иной жизни, той, что героиня с ним не разделила.
Стихи посвящены Марине (точнее, Марианне) Басмановой, которую поэт много лет считал своей женой. Хотя формально брак и не был заключен. Отстаивая свою независимость, свободу не быть «идеальной возлюбленной», М. Басманова решилась на игру с огнем – и обожглась. Пока И. Бродский скрывался от властей в Москве, она сблизилась с его другом. Кажется, с ним можно было быть собой, кажется, он был глубокой натурой. Косвенно вина за арест и ссылку именно в тот период лежит на этой паре. Ведь поэт бросился в опасный Ленинград за правдой. Казалось бы, разрыв. Но ссылка сделала неожиданный подарок: в таких обстоятельствах М. Басманова уйти не смогла. Любовный «треугольник» был мучителен для всех сторон, хотя поэт ценил каждую минутку счастья, когда любимая была рядом. Но семьи не получилось, даже после рождения ребенка. Разошлись пути М. Басмановой и с Д. Бобышевым. Кстати, спустя несколько лет он и сам уехал в Америку. Почему она не уехала в эмиграцию вместе с И. Бродским? Могло ли все сложиться иначе?
Стихи – как прощальное письмо, сам ритм и темп их, подобный прозе, этому способствует. «Четверть века назад»: так давно, самому не верится. Попытка трезвого взгляда: рисовала, недурно пела, охотно ела финики. «Развлекалась со мной»: он признает, что не знал ее настоящую. «Инженером-химиком»: прямое указание на Д. Бобышева, которого поэтом он не желает называть. «Судя по письмам»: кроме писем, ничего совместного в эти годы. «Поглупела» (да еще чудовищно!): она пишет ему как другу, тогда как для героя она – та, что «даровала зрячесть», породила целые миры. Что ж, теперь ей остается лишь провожать в последний путь тех знакомых юности. «Расстоянья немыслимые»: их разделили не километры, не обстоятельства, не люди. Впрочем, смерть разделяет куда более определенно. «Четверть века» его держало в плену одно ее имя. Он расплатился драгоценным временем. Да, старость порой делает глупым то, что казалось значительным в молодости. Теперь, кажется, он свободен. В обломках, смысл которых понятен только ему, он различает ее смеющийся облик. Что же, фото пусть будет доказательством, что ему ничего не приснилось. Память сердца могущественнее разрушительного времени. Для него, для нее, для всех. Поэт долго прощается с «дорогой». Он все еще пишет ей, хотя и чуть сердится на себя за это. Незнакомый ей океан дышит гнилью и беспамятством. Экстравагантные сравнения: туча, как фортепьяно; закат веером. Ряд анжамбеманов. Прозаизмы. Есть и привычная для И. Бродского литературная аллюзия, здесь — на Б. Пастернака с его «Гамлетом».
Стихи И. Бродского «Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером» — адресованы М. Басмановой.
Анализ стихотворения Бродского «Дорогая…»
Приведенный ниже анализ не является в полной мере объективным.
Стихотворение И. Бродского «Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером…» написано в 1989 г. с подзаголовком М. Б. Поэт обращается к своей бывшей возлюбленной Марине Басмановой, с которой он расстался около двадцати лет назад.
Бродский в это время уже давно жил в США. Он написал целый цикл стихотворений, в которых продолжал упрекать Басманову за измену. На этот раз воспоминания о давней любви приходят к лирическому герою во время вечерней прогулки. Поначалу он стремится «подышать свежим воздухом». Ему приходят в голову мысли о счастливом и беззаботном времени, проведенном вместе с Мариной. Однако, уже заметно некоторое пренебрежение к женщине: «немножко пела, развлекалась со мной».
Факт измены до сих пор не дает лирическому герою покоя. Бродский был болезненно самолюбивым человеком, хотя всегда это отрицал. Очень странно выглядит «немного» запоздавшее обвинение женщине в том, что она «чудовищно поглупела», потому что «сошлась с инженером-химиком». Месть любого известного поэта, проявленная в произведении, вообще очень зла и несправедлива, потому что личные отношения выставляются на всеобщее обозрение.
Непонятно, зачем Бродский упоминает Марину в связи с похоронами «общих друзей». Вполне естественно, что женщина отдает последнюю дань уважения людям в отличие от эмигрировавшего из СССР поэта.
Лирический герой вроде бы раскаивается в своих необдуманных словах, говоря: «Не пойми меня дурно». Он считает, что уже преодолел нужный срок в целую жизнь, который требуется, чтобы навсегда забыть о бывшей возлюбленной. Бродский уверяет, что его уже ничего не связывает с Мариной. Но в финале он не может удержаться от очередной колкости в адрес женщины. Он считает огромным везением Марины возможность вспомнить свою ушедшую молодость, глядя на старую фотографию. Это очень циничное замечание по отношению к постаревшей женщине, которое нисколько не смягчает заявление о «бесправии времени». Складывается ощущение, что время не властно именно над самим Бродским, который до сих пор чувствует себя молодым и полным сил.
Злобные и мстительные мысли поэта отравляют ожидаемый «свежий воздух». Он сам заканчивает стихотворение фразой «вдыхаю гнилье отлива».
Стихотворение относится к любовной лирике, но вызывает лишь самые неприятные чувства. По сути, это просто жалкое мужское оправдание в неудавшейся любви, попытка подняться в собственных глазах.
Источник