Эжен Изаи. Поэмы для скрипки и фортепиано
Эжен Изаи
прославился как исполнитель-виртуоз, но его талант проявился и на композиторском поприще. Среди его произведений – ансамблевые сочинения, опера, но наиболее близка была композитору-скрипачу музыка для скрипки, в которой нашла выражение его манера исполнения. С наибольшей полнотой исполнительский стиль Изаи воплотился в Шести сонатах для скрипки соло, а также в произведениях для скрипки и фортепиано. В определенной степени в этих сочинениях проявилось влияние Анри Вьетана, у которого Изаи обучался в Брюссельской консерватории. Но пьесы Вьетана для скрипки и фортепиано были наделены чертами салонной миниатюры, масштаб сочинений Эжена Изаи совершенной иной.
Наиболее близким ему жанром оказалась поэма. Она привлекала композитора своей свободной формой, не имеющей столь строгих канонов, как концерт или соната, и по этой причине Изаи считал поэму «наиболее благоприятным для выражения чувств» жанром. Творческие интересы Изаи сосредотачиваются на сочинении поэм для скрипки и фортепиано главным образом в 1890-1910-х гг., хотя сочинения в жанре поэмы создавались им и в последующие годы. Композитор считал их создание важным шагом на своем творческом пути, рассматривая это как возможность «соединить музыкальный интерес с той подлинной, большой виртуозностью, которой слишком пренебрегают с тех пор, как, забыв мастеров прошлого, инструменталисты не осмеливаются больше писать и предоставляют это тем, кто не знает профессиональных средств и секретов». Сам Изаи как раз и был таким «инструменталистом», знающим «профессиональные средства и секреты» скрипичной игры, и его поэмы всегда дают скрипачу возможность продемонстрировать исполнительское мастерство. Правда, он не имел композиторского образования, но обладал композиторским даром.
Поэма с самого начала своего существования развивалась как жанр программной музыки, и скрипичные поэмы Изаи не являются исключением. У них нет литературных прообразов, но все они имеют программные заглавия, конкретизирующие образное содержание. Впрочем, воспринимать эти названия следует с известной долей условности – композитор зачастую давал их уже после того, как произведение было завершено, а иногда даже менял заглавие. По мнению Изаи, названия произведений не должны ограничивать воображение, они определяют эмоционально-образный строй пьесы лишь в самых общих чертах.
Истоки музыкального языка сочинений Изаи многообразны. В мелодии и гармонии ощущается влияние и Рихарда Вагнера, и Клода Дебюсси, и Сезара Франка. Влияние последнего – прежде всего, в области гармонических средств – в особенности проявилось в «Элегической поэме», созданной в 1895 г. (примечательно, что девятью годами раньше Франк посвятил Изаи Сонату для скрипки и фортепиано и преподнес ее скрипачу в качестве свадебного подарка). В «Элегической поэме» господствует кантилена, но в пьесу введены эпизоды с пассажами, двойными нотами (октавы и сексты). Особую сложность представляет для исполнителя перестраивание струны соль на тон ниже. «Элегическая поэма» приобрела широкую популярность и сподвигла Эрнеста Шоссона на создание Поэмы для скрипки с оркестром, ставшей наиболее часто исполняемым произведением этого композитора.
Черты гармонического языка, присущие Франку, заметны и в другой поэме Изаи – «За прялкой», но здесь проявилось влияние и других композиторов – Клода Дебюсси, Мориса Равеля. Гармония пьесы весьма сложна: неразрешенные доминантовые аккорды, диссонирующие созвучия, включая увеличенные септаккорды, тональные «блуждания». В техническом отношении пьеса еще более сложна, чем «Элегическая поэма», в ней встречаются разнообразные приемы: мелкая техника, в том числе исполняемая штрихом легато, двойные ноты (октавы и децимы). Не менее сложна фортепианная партия, в которой, в основном, сосредотачивается звукоизобразительный элемент (жужжание прялки).
«Зимняя песнь», созданная в 1902 г., имеет немало общего с двумя предыдущими поэмами для скрипки и фортепиано, однако некоторые черты роднят ее с Поэмой для скрипки и фортепиано Эрнеста Шоссона, вдохновленной «Элегической поэмой». В «Зимней песни» тоже преобладает кантилена, расцвеченная интересными техническими приемами – двойными нотами, арпеджированными фигурациями.
Еще одна поэма – под названием «Экстаз» – создана в 1907 году. Здесь в направлении творческих исканий композитора можно усмотреть нечто общее с «Поэмой экстаза» Александра Николаевича Скрябина, созданной в том же году. В дальнейшем жанр поэмы в творчестве Изаи претерпевает изменения: композитор создает поэмы для иных составов, не всегда традиционных. Так, поэма «Изгнание», написанная в 1916 г. предназначена для необычного струнного оркестра, состоящего исключительно из скрипок и альтов, а в 1923 г. завершена поэма «Дружба» для двух скрипок с оркестром.
Источник
Элегическая поэма изаи ноты
Искусство — результат совершенного сочетания мыслей и чувств.
Э. Изаи
Э. Изаи был последним наряду с Ф. Клейслером виртуозом-композитором, продолжавшим и развивавшим традиции романтического искусства выдающихся скрипачей XIX в. Огромный масштаб мыслей и чувств, богатство фантазии, импровизационная свобода выражения, виртуозное мастерство выдвинули Изаи в число выдающихся интерпретаторов, определили самобытный характер его исполнительского и композиторского творчества. Его вдохновенные интерпретации во многом помогли популярности творчества С. Франка, К. Сен-Санса, Г. Форе, Э. Шоссона.
Изаи родился в семье скрипача, который стал обучать сына в 4 года. Семилетний мальчик уже играл в театральном оркестре и одновременно обучался в Льежокой консерватории у Р. Массара, затем в Брюссельской у Г. Венявского и А. Вьетана. Путь Изаи на концертную эстраду оказался нелегким. Вплоть до 1882г. он продолжал работать в оркестрах — был концертмейстером берлинского оркестра Бильзе, выступления которого проходили в кафе. Лишь по настоянию А. Рубинштейна, которого Изаи называл «своим истинным учителем интерпретации», он уходит из оркестра и принимает участие в совместном с Рубинштейном турне по Скандинавии, что и определило его карьеру одного из лучших скрипачей мира.
В Париже исполнительское искусство Изаи вызывает всеобщее восхищение, как и первые сочинения, среди которых «Элегическая поэма». Франк посвящает ему свою знаменитую скрипичную Сонату, Сен-Санс — Квартет, Форе — фортепианный Квинтет, Дебюсси — Квартет и скрипичный вариант «Ноктюрнов». Под влиянием «Элегической поэмы» для Изаи создает «Поэму» Шоссон. В 1886 г. Изаи поселяется в Брюсселе. Здесь он создает квартет, ставший одним из лучших в Европе, организует симфонические концерты (получившие название «Концерты Изаи»), где выступают лучшие исполнители, преподает в консерватории.
Более 40 лет продолжалась концертная деятельность Изаи. С огромным успехом он выступает не только как скрипач, но и как выдающийся дирижер, особенно прославившийся исполнением сочинений Л. Бетховена, французских композиторов. В Covent Garden он дирижирует «Фиделио» Бетховена, в 1918-22 гг. становится главным дирижером оркестра в Цинциннати (США).
Вследствие диабета и болезни рук Изаи сокращает свои выступления. Последний раз он играет в Мадриде в 1927 г. концерт Бетховена под управлением П. Казальса, дирижирует «Героической симфонией» и тройным Концертом в исполнении А. Корто, Ж. Тибо и Казальса. В 1930 г. состоялось последнее выступление Изаи. На протезе после ампутации ноги он дирижирует в Брюсселе оркестром из 500 человек на торжествах, посвященных 100-летию независимости страны. Уже тяжело больной Изаи в начале следующего года слушает исполнение своей оперы «Пьер-рудокоп», незадолго до того оконченной. Вскоре он скончался.
Изаи принадлежит свыше 30 инструментальных сочинений, написанных, по большей части, для скрипки. Среди них 8 поэм — один из наиболее близких его стилю исполнения жанров. Это одночастные сочинения, импровизационного характера, близкие импрессионистической манере высказывания. Наряду с широко известной «Элегической поэмой» популярны «Сцена у прялки», «Зимняя песня», «Экстаз», имеющие программный характер.
Наиболее новаторскими сочинениями Изаи являются его Шесть сонат для скрипки solo, также программного характера. Изаи принадлежат также многочисленные пьесы, в т. ч. мазурки и полонезы, созданные под влиянием творчества его учителя Г. Венявского, Соната для виолончели solo, каденции, многочисленные транскрипция, а также оркестровое сочинение «Вечерние гармонии» с солирующим квартетом.
Изаи вошел в историю музыкального искусства как артист, вся жизнь которого была отдана любимому делу. Как писал Казальс, «имя Эжена Изаи всегда будет для нас означать самый чистый, самый прекрасный идеал артиста».
Эжен Изаи служит связующим звеном между франко-бельгийским скрипичным искусством конца XIX и начала XX столетий. Но воспитал его XIX век; Изаи лишь передал эстафету великих романтических традиций этого века тревожному и скептическому поколению скрипачей XX столетия.
Изаи — национальная гордость бельгийского народа; до сих пор международные конкурсы скрипачей, проходящие в Брюсселе, носят его имя. Он был истинно национальным художником, унаследовавшим от бельгийской и родственной ей французской скрипичных школ их типические качества — интеллектуализм в осуществлении самых романтических замыслов, ясность и отчетливость, элегантность и изящество инструментализма при огромной внутренней эмоциональности, всегда отличавшей его игру. Ему близки были основные течения галльской музыкальной культуры: высокая одухотворенность Сезара Франка; лирическая ясность, изящество, виртуозный блеск и красочная изобразительность сочинений Сен-Санса; зыбкая утонченность образов Дебюсси. В творчестве своем он также прошел путь от классичности, имеющей черты общности с музыкой Сен-Санса, к импровизационно-романтическим сонатам для скрипки соло, на которые легла печать не только импрессионизма, но и постимпрессионистской эпохи.
Изаи родился 6 июля 1858 года в шахтерском пригороде Льежа. Отец его Никола был оркестровым музыкантом, дирижером салонных и театральных оркестров; в молодости некоторое время занимался в консерватории, но материальные затруднения не позволили ее окончить. Он-то и стал первым педагогом сына. Обучаться игре на скрипке Эжен начал с 4-летнего возраста, а в 7 лет сел в оркестр. Семья была большая (5 детей) и нуждалась в приработке.
Уроки отца Эжен вспоминал с благодарностью: «Если в дальнейшем Родольф Массар, Венявский и Вьетан открыли для меня горизонты, касающиеся интерпретации и технических приемов, то искусству заставить скрипку говорить научил меня отец».
В 1865 году мальчика определили в Льежскую консерваторию, в класс Дезире Хейнберга. Учение приходилось совмещать с работой, что неблагоприятно отражалось на успехах. В 1868 году умерла мать; это еще более затруднило быт семьи. Через год после ее смерти Эжен вынужден был оставить консерваторию.
До 14 лет он развивался самостоятельно — много играл на скрипке, изучая произведения Баха, Бетховена и обычный скрипичный репертуар; много читал, — и все это в промежутках между разъездами по Бельгии, Франции, Швейцарии и Германии с оркестрами, которыми дирижировал отец.
К счастью, когда ему исполнилось 14 лет, его услыхал Вьетан и настоял на том, чтобы мальчик вернулся в консерваторию. На этот раз Изаи учится в классе Массара и делает быстрые успехи; вскоре он завоевывает первую премию на консерваторском конкурсе и золотую медаль. Через 2 года он покидает Льеж и направляется в Брюссель. Столица Бельгии славилась своей консерваторией на весь мир, конкурируя с Парижской, Пражской, Берлинской, Лейпцигской и Петербургской. Когда юный Изаи приехал в Брюссель, класс скрипки в консерватории возглавлял Венявский. У него Эжен занимался 2 года, а закончил образование у Вьетана. Вьетан продолжил то, что начал Венявский. Он оказал немалое влияние на развитие эстетических взглядов и художественного вкуса молодого скрипача. В день столетия со дня рождения Вьетана Эжен Изаи в произнесенной им в Вервье речи сказал: «Он указал мне путь, открыл глаза и сердце».
Путь молодого скрипача к признанию оказался трудным. С 1879 по 1881 год Изаи работал в берлинском оркестре В. Бильзе, концерты которого проходили в кафе «Флора». Лишь изредка ему выпадало счастье давать сольные концерты. Пресса каждый раз отмечала великолепные качества его игры — выразительность, вдохновение, безукоризненную технику. В оркестре Бильзе Изаи также выступал как солист; это привлекало в кафе «Флора» даже крупнейших музыкантов. Сюда, послушать игру замечательного скрипача приводил своих учеников Иоахим; кафе посещали Ференц Лист, Клара Шуман, Антон Рубинштейн; именно он настоял на уходе Изаи из оркестра и взял его с собой в артистическое турне по Скандинавии.
Поездка по Скандинавии проходила успешно. Изаи часто играл с Рубинштейном, давая сонатные вечера. Будучи в Бергене ему удалось познакомиться с Григом, все три скрипичные сонаты которого он исполнял с Рубинштейном. Рубинштейн стал не только партнером, но и другом, наставником молодого артиста. «Не поддавайгесь внешним проявлениям успеха,— учил он,— всегда имейте перед собой одну цель — трактовать музыку соответственно вашему пониманию, вашему темпераменту, и, особенно, вашему сердцу, а не просто нравиться. Истинная роль музыканта-исполнителя заключается не в том, чтобы получать, а в том, чтобы давать. »
После турне по Скандинавии Рубинштейн содействует Изаи в заключении контракта на концерты в России. Первый его приезд состоялся летом 1882 года; концерты проходили в популярном в то время концертном зале Петербурга — Павловском курзале. Изаи имел успех. Пресса даже сравнила его с Венявским, а когда 27 августа Изаи сыграл Концерт Мендельсона, восторженные слушатели увенчали его лавровым венком.
Так начались длительные связи Изаи с Россией. Он появляется здесь в следующем сезоне — в январе 1883 года и кроме Москвы и Петербурга гастролирует в Киеве, Харькове, Одессе, в течение всей зимы. В Одессе он дал концерты вместе с А. Рубинштейном.
В «Одесском вестнике» появилась пространная статья, в которой писалось: «г. Исайе пленяет и очаровывает задушевностью, одушевленностью и осмысленностью своей игры. Под его рукой скрипка превращается в живой, одушевленный инструмент: она мелодично поет, трогательно плачет и стонет, и любовно шепчет, глубоко вздыхает, шумно ликует, словом передает все малейшие оттенки и переливы чувства. Вот в чем сила и могучее обаяние игры Исайе. »
Через 2 года (1885) Изаи снова в России. Он совершает новое большое турне по ее городам. В 1883—1885 годах у него завязались знакомства со многими русскими музыкантами: в Москве с Безекирским, в Петербурге — с Ц. Кюи, с которым он обменивается письмами по поводу исполнения его произведений во Франции.
Чрезвычайно важное значение для Изаи имело его выступление в Париже, в одном из концертов Эдуарда Колонна в 1885 году. Колонну порекомендовал молодого скрипача К. Сен-Санс. Изаи исполнял Испанскую симфонию Э. Лало и Рондо-каприччиозо Сен-Санса.
После концерта перед молодым скрипачом раскрылись двери в высшие музыкальные сферы Парижа. Он близко сходится с Сен-Сансом и начинающим в ту пору малоизвестным Сезаром Франком; он участвует в их музыкальных вечерах, жадно впитывая новые для себя впечатления. Темпераментный бельгиец привлекает к себе композиторов поразительным талантом, а также готовностью, с которой он отдаётся пропаганде их произведений. Со второй половины 80-х годов именно он прокладывал дорогу большинству новейших скрипичных и камерно-инструментальных сочинений французских и бельгийских композиторов. Для него написал в 1886 году Сезар Франк скрипичную Сонату — одно из величайших произведений мирового скрипичного репертуара. Франк переслал Сонату в Арлон в сентябре 1886 года, в день женитьбы Изаи на Луизе Бурдо.
Это был своего рода свадебный подарок. 16 декабря 1886 года Изаи впервые сыграл новую сонату на вечере в брюссельском «Артистическом кружке», программа которого состояла целиком из произведений Франка. Затем Изаи играл ее во всех странах мира. «Соната, которую Эжен Изаи пронес по свету, была для Франка источником сладкой радости», — писал Вен сан д’Энди. Исполнение Изаи прославило не только это произведение, но и ее творца, ибо до того имя Франка было мало кому известно.
Много сделал Изаи для Шоссона. В начале 90-х годов в исполнении замечательного скрипача прозвучали фортепианное трио и Концерт для скрипки, фортепиано и смычкового квартета (впервые в Брюсселе 4 марта 1892 г.). Специально для Изаи Шоссон написал знаменитую «Поэму», исполненную скрипачом в первый раз 27 декабря 1896 года в Нанси.
Большая дружба, продолжавшаяся 80—90-е годы, связывала Изаи с Дебюсси. Изаи был страстным почитателем музыки Дебюсси, но, правда, главным образом, произведений, в которых ощущалась связь с Франком. Это отчетливо сказалось на его отношении к квартету, сочиненному композитором в расчете на Изаи. Дебюсси посвятил свое произведение бельгийскому квартетному ансамблю, возглавлявшемуся Изаи. Первое исполнение состоялось 29 декабря 1893 года на концерте Национального общества в Париже, а в марте 1894 квартет был повторен в Брюсселе. «Изаи — горячий поклонник Дебюсси — приложил немало стараний, чтобы убедить остальных квартетистов своего ансамбля в талантливости и ценности этой музыки.
Для Изаи Дебюсси написал «Ноктюрны» и лишь позднее переделал их в симфоническое произведение. «Я работаю над тремя «Ноктюрнами» для скрипки соло с оркестром, — писал он Изаи 22 сентября 1894 года; — оркестр первого представлен струнными, второго — флейтами, четырьмя валторнами, тремя трубами и двумя арфами; оркестр третьего соединяет и то и другое. В целом это поиски различных комбинаций, которые способны дать один и тот же цвет, как, например, в живописи этюд в серых тонах. »
Изаи высоко оценил «Пеллеаса и Мелизанду» Дебюсси и в 1896 году пытался (впрочем, безуспешно) добиться постановки оперы в Брюсселе. Изаи посвятили свои квартеты д’Энди, Сен-Санс, фортепианный квинтет — Г. Форе, всего не перечесть!
С 1886 года Изаи поселяется в Брюсселе, где вскоре вступает в «Клуб двадцати» (с 1893 г. общество «Свободная эстетика») — объединение передовых художников и музыкантов. В клубе господствовали импрессионистские влияния, члены его тяготели к самым новаторским для того времени течениям. Изаи возглавил музыкальную часть клуба, и на его базе организовал концерты, в которых кроме классики пропагандировал новейшие сочинения бельгийских и зарубежных композиторов. Камерные собрания украшал великолепный квартет, возглавлявшийся Изаи. В его состав входили также — Матье Крикбум, Леон ван Гут и Жозеф Жакоб. Этим составом и исполнялись ансамбли Дебюсси, д’Энди, Форе.
В 1895 году к камерным собраниям добавились симфонические «Концерты Изаи», просуществовавшие до 1914 года. Оркестром дирижировали Изаи, Сен-Санс, Моттль, Вейнгартнер, Менгельберг и др., среди солистов были такие, как Крейслер, Казальс, Тибо, Капе, Пюньо, Галирж.
Концертная деятельность Изаи в Брюсселе сочеталась с педагогической. Он стал профессором консерватории, с 1886 по 1898 год руководил ее скрипичными классами. Среди его учеников были видные впоследствии исполнители: В. Примроз, М. Крикбум, Л. Персингер и др.; огромное влияние Изаи оказал и на многих скрипачей, не учившихся в его классе, например на Ж. Тибо, Ф. Крейслера, К. Флеша. Й. Сигети, Д. Энеску.
Покинуть консерваторию заставила артиста обширная концертная деятельность, к которой его по склонности натуры влекло больше, чем к педагогике. В 90-е годы он концертирует с особенной интенсивностью, несмотря на то, что у него начинается болезнь рук. Особенно тревожит его левая рука. «Все другие несчастья ничто по сравнению с тем, что могла бы причинить больная рука», — с тревогой пишет он жене в 1899 году. А между тем он не представляет себе жизни вне концертов, вне музыки: «Я чувствую себя счастливее всего, когда я играю. Тогда я люблю все в мире. Я даю волю чувству и сердцу. »
Словно захваченный исполнительской лихорадкой, объезжает он главные страны Европы, осенью 1894 года впервые концертирует в Америке. Слава его становится поистине мировой.
В эти годы он вновь, еще два раза, приезжает в Россию — в 1890, 1895 годах. 4 марта 1890 года, впервые для себя, Изаи публично исполнил в Риге Концерт Бетховена. До того он не решался включать это произведение в свой репертуар. В эти приезды скрипач познакомил русскую публику с камерными ансамблями д’Энди и Форе, с Сонатой Франка.
На протяжении 80—90-х годов репертуар Изаи чрезвычайно менялся. Первоначально он исполнял главным образом произведения Венявского, Вьетана, Сен-Санса, Мендельсона, Бруха. В 90-е годы он все чаще обращается к музыке старых мастеров — сонатам Баха, Витали, Верачини и Генделя, концертам Вивальди, Баха. И, наконец, пришел к Концерту Бетховена.
Репертуар его обогащается и сочинениями новейших французских композиторов. В концертные программы Изаи охотно включал сочинения русских композиторов — пьесы Кюи, Чайковского («Меланхолическая серенада»), Танеева. Позднее, в 900-е годы он играл концерты Чайковского и Глазунова, а также камерные ансамбли Чайковского и Бородина.
В 1902 году Изаи купил виллу на берегу Маас и дал ей поэтическое название «La Chanterelle» (квинта — самая звонкая и певучая верхняя струна на скрипке). Здесь в летние месяцы он отдыхает от концертов, окруженный друзьями и почитателями, знаменитыми музыкантами, охотно наезжающими сюда, чтобы побыть с Изаи и окунуться в музыкальную атмосферу его дома. Частыми гостями в 900-е годы бывали Ф. Крейслер, Ж. Тибо, Д. Энеску, П. Казальс, Р. Пюньо, Ф. Бузони, А. Корто. По вечерам играли квартеты, сонаты. Но отдых такого рода Изаи позволял себе только летом. Вплоть до первой мировой войны интенсивность его концертирования не ослабевала. Лишь в Англии он провел подряд 4 сезона (1901—1904), дирижировал в Лондоне «Фиделио» Бетховена и участвовал в празднествах, посвященных Сен-Сансу. Лондонская филармония наградила его золотой медалью. В России он побывал в эти годы 7 раз (1900, 1901, 1903, 1906, 1907, 1910, 1912).
Он поддерживал тесную связь, скрепленную узами большой дружбы, с А. Зилоти, в концертах которого и выступал. Зилоти привлекал великолепные артистические силы. Изаи же, бурно проявлявший себя в самых разнообразных сферах концертной деятельности, был для него просто кладом. Совместно они дают сонатные вечера; в концертах Зилоти Изаи выступает с Казальсом, с известным петербургским скрипачом В. Каменским (в двойном концерте Баха), возглавлявшим квартет Мекленбург-Стрелицкого. Кстати, в 1906 году, когда Каменский внезапно заболел, Изаи заменил его экспромтом ч в квартете на одном из концертов. Это был блестящий вечер, о котором восторженно отозвалась петербургская пресса.
С Рахманиновым и Брандуковым Изаи исполнял однажды (в 1903 г.) трио Чайковского. Из русских крупных музыкантов с Йзаи концертировали пианист А. Гольденвейзер (сонатный вечер 19 января 1910 г.) и скрипач Б. Сибор.
К 1910 году здоровье Изаи пошатнулось. Напряженная концертная деятельность вызвала сердечное заболевание, нервное переутомление, развился диабет, обострилась болезнь левой руки. Врачи настоятельно рекомендуют артисту прекратить концерты. «Но эти врачебные средства означают смерть, — писал Изаи жене 7 января 1911 года. — Нет! Я не изменю своей жизни артиста до тех пор, пока у меня останется хоть один атом силы; пока я не почувствую упадок воли, которая меня поддерживает, пока мне не откажут пальцы, смычок, голова».
Словно бросая вызов судьбе, Изаи в 1911 году дает ряд концертов в Вене, в 1912 объезжает Германию, Россию, Австрию, Францию. В Берлине 8 января 1912 года на его концерте присутствовали Ф. Крейслер, специально задержавшийся в Берлине, К. Флеш, А. Марто, В. Бурместер, М. Пресс, А. Печников, М. Эльман. Изаи исполнил Концерт Элгара, в то время почти никому не известный. Концерт прошел блестяще. «Я играл «счастливым», я, играя, давал моей мысли изливаться как обильному, чистому и прозрачному источнику. »
После гастролей 1912 года по европейским странам Изаи едет в Америку и проводит там два сезона; вернулся он в Европу в самый канун мировой войны.
Закончив американскую поездку, Изаи с наслаждением предается отдыху. В начале лета перед первой мировой войной Изаи, Энеску, Крейслер, Тибо и Казальс составили замкнутый музыкальный кружок.
«Мы собирались у Тибо, — вспоминает Казальс.
— На то были свои причины. Мы достаточно навидались публики во время наших гастролей. и нам хотелось заняться музыкой для своего собственного удовольствия. На этих собраниях, когда мы исполняли квартеты, Изаи любил играть на альте. А как скрипач он сверкал неподражаемым блеском».
Первая мировая война застала Изаи отдыхающим на вилле «La Chanterelle». Изаи был потрясен надвинувшейся трагедией. Он слишком принадлежал всему миру, слишком тесно был связан в силу своей профессии и склада артистической натуры с культурами разных стран. Однако, в конце концов, и в нем взял верх патриотический порыв. Он участвует в концерте, сбор от которого предназначается в пользу беженцев. Когда война придвинулась вплотную к Бельгии, Изаи, добравшись до Дюнкерка вместе с семьей, переправляется на рыбачьей лодке в Англию и здесь также старается своим искусством оказать помощь бельгийским беженцам. В 1916 году он выступает с концертами на бельгийском фронте, играя не только в штабе, но и в госпиталях, и на передовых позициях.
В Лондоне Изаи живет замкнуто, занимаясь главным образом редакцией каденций к концертам Моцарта, Бетховена, Брамса, Концертной симфонии для скрипки и альта Моцарта и переложениями для скрипки пьес старинных мастеров.
В эти годы он близко сходится с поэтом Эмилем Верхарном. Казалось, что их натуры слишком различны для столь тесной дружбы. Однако в эпохи больших общечеловеческих трагедий людей даже очень разных часто объединяет родственность отношения к совершающимся событиям.
В период войны концертная жизнь в Европе почти замерла. Изаи лишь один раз выезжал с концертами в Мадрид. Поэтому он охотно принимает предложение поехать в Америку и отправляется туда в конце 1916 года. Однако Изаи уже 60 лет и интенсивную концертную деятельность вести ему не по силам. В 1917 году он становится главным дирижером симфонического оркестра в Цинциннати. На этом посту его и застало окончание войны. По контракту Изаи проработал с оркестром до 1922 года. Один раз, в 1919 году он приехал на лето в Бельгию, но вернуться туда смог только по окончании срока контракта.
В 1919 году в Брюсселе возобновили свою деятельность «Концерты Изаи». По возвращении артист попытался, как некогда, вновь стать во главе этой концертной организации, но пошатнувшееся здоровье и преклонный возраст не позволили ему долго осуществлять функции дирижера. Последние годы он посвятил себя в основном композиции. В 1924 году написал 6 сонат для скрипки соло, входящие в настоящее время в мировой скрипичный репертуар.
1924 год был для Изаи крайне тяжелым — умерла его жена. Впрочем, он недолго оставался вдовцом и вторично женился на своей ученице Жанетте Денкен. Она скрасила последние годы жизни старика, преданно за ним ухаживала, когда его болезни усилились. В первой половине 20-х годов Изаи еще концертировал, но вынужден был с каждым годом сокращать количество выступлений.
В 1927 году Казальс предложил Изаи принять участие в концертах организованного им в Барселоне симфонического оркестра, на торжественных вечерах в честь 100-летия со дня смерти Бетховена. «Сначала он отказался (не надо забывать, — вспоминает Казальс, — что великий скрипач уже очень давно почти не выступал в качестве солиста). Я настаивал. «Но разве это возможно?» — спросил он. «Да, — ответил я, — это возможно». Изаи растроганно взял мои руки в свои и добавил: «Только бы это чудо совершилось!».
До концерта оставалось 5 месяцев. Некоторое время спустя сын Изаи писал мне: «Если бы вы могли видеть моего дорогого отца за занятиями, ежедневно, часами, медленно играющего гаммы! Мы не можем без слез смотреть на него».
. «В исполнении Изаи были потрясающие моменты, и его выступление имело фантастический успех. Кончив играть, он разыскал меня за кулисами. Он бросился на колени, схватил меня за руки, восклицая: «Воскрес! Воскрес!» Это был неописуемо волнующий момент. На следующий день я пошел провожать его на вокзал. Он высунулся из окна вагона, и когда поезд уже трогался, он все еще держал меня за руку, словно боясь ее отпустить».
В конце 20-х годов здоровье Изаи окончательно расстроилось; резко усилились диабет, сердечное заболевание. В 1929 году ему ампутировали ногу. Лежа в постели он писал свое последнее крупное сочинение — оперу «Пьер рудокоп» на валлонском диалекте, то есть на языке того народа, сыном которого он был. Опера была завершена очень быстро.
Как солист Изаи больше не выступал. Ему довелось еще один раз появиться на эстраде, но уже как дирижеру. 13 ноября 1930 года он дирижировал в Брюсселе на торжествах, посвященных 100-летию независимости Бельгии. Оркестр состоял из 500 человек, солистом был Пабло Казальс, исполнивший концерт Лало и Четвертую поэму Изаи.
В 1931 году его поразило новое несчастье — смерть сестры и дочери. Его поддерживала только мысль о предстоящей постановке оперы. Премьеру ее, состоявшуюся 4 марта в Королевском театре в Льеже, он слушал в клинике по радио. 25 апреля опера прошла в Брюсселе; в театр больного композитора доставили на носилках. Успеху оперы он радовался, как ребенок. Но это была уже его последняя радость. Он умер 12 мая 1931 года.
Исполнительство Изаи — одна из ярчайших страниц истории мирового скрипичного искусства. По стилю игры он был романтиком; чаще всего его сравнивали с Венявским и Сарасате. Однако его музыкальная одаренность позволяла, пусть своеобразно, но убедительно и ярко интерпретировать и классические произведения Баха, Бетховена, Брамса. Его интерпретация этих сочинений находила признание и высоко оценивалась. Так, после концертов 1895 года в Москве, А. Корещенко писал, что Сарабанду и Жигу Баха Изаи исполнял «с удивительным пониманием стиля и духа» этих произведений.
Все же в трактовке классических произведений его нельзя было поставить в один ряд с Иоахимом, Лаубом, Ауэром. Характерно, что В. Чешихин, написавший рецензию на исполнение концерта Бетховена в Киеве в 1890 году, сравнил его не с Иоахимом или Лаубом, а. с Сарасате. Он писал, что Сарасате «вкладывал в это молодое произведение Бетховена столько огня и силы, что приучил публику к совершенно иному пониманию концерта; во всяком случае, грациозная и нежная манера передачи Исайе очень интересна».
В рецензии Ю. Энгеля Изаи скорее противопоставляется Иоахиму: «Это один из лучших современных скрипачей, в своем роде даже первый среди первых. Если Иоахим недосягаем как классик, Вильгельми славится несравненной мощностью и полнотой тона, то игра г. Исайе может служить чудным образцом благородной и нежной грации, тончайшей отделки деталей, теплоты исполнения. Сопоставление это вовсе не следует понимать так, что г. Исайе не способен к классической законченности стиля или что тон его лишен силы и полноты, — он и в этом отношении замечательный артист, что видно, между прочим, из безукоризненно исполненных им бетховенского Романса и Четвертого концерта Вьетана. »
Все точки над «и» ставит в этом отношении отзыв А. Оссовского, подчеркнувшего романтическую природу искусства Изаи. «Из двух мыслимых типов музыкальных исполнителей, — писал Оссовский, — артистов темперамента и артистов стиля — Э. Изаи, конечно, принадлежит к первому. Он играл классические концерты Баха, Моцарта, Бетховена; услышали мы от него и камерную музыку — квартеты Мендельсона, Бетховена, сюиту М. Регера. Но сколько ни назвал я имен, всюду и всегда это был сам Изаи. Если Моцарт у Ганса Бюлова всегда выходил только Моцартом, а Брамс только Брамсом, и личность исполнителя сказывалась лишь в этом сверхчеловеческом самообладании и в холодном и остром как сталь анализе, — от этого Бюлов не был выше Рубинштейна, так же, как не возвышается теперь и Й. Иоахим над Э. Изаи. »
Общий тон рецензий неопровержимо свидетельствует о том, что Изаи был истинным поэтом, романтиком скрипки, сочетая яркость темперамента с удивительной простотой и естественностью игры, грацию и утонченность с проникновеннейшим лиризмом. Почти всегда в рецензиях писали о его звуке, выразительности кантилены, о пении на скрипке: «А как она поет! В свое время обольстительно пела скрипка Пабло де Сарасате. Но то был звук колоратурного сопрано, прекрасного, но мало отражающего чувства. Тон Изаи, всегда бесконечно чистый, не знающий, что такое характерный для екрипкч «скрипящий» звук, красив и в piano и в forte, он всегда свободно льется и отражает на себе малейший изгиб музыкальной экспрессии». Если простить автору рецензии такие выражения, как «изгиб экспрессии», то в общем он ярко обрисовал характерные особенности звуковой манеры Изаи.
В рецензиях 80—90-х годов часто можно было прочесть, что звук его не силен; в 900-е годы в ряде рецензий указывается как раз на обратное: «Это просто какой-то гигант, который своим могучим широким тоном с первой ноты покоряет вас. » Но что в Изаи было для всех непререкаемо — это его артистизм и эмоциональность — щедрая сердечность широкой и многогранной, поразительно богатой духовно натуры.
«Трудно воскресить пламя, порыв Изаи. Совершенно удивительна левая рука. Он был дивным, когда исполнял концерты Сен-Санса и не менее исключительным, когда играл сонату Франка. Интересный и своенравный человек, на редкость сильная натура. Любил хорошо поесть и выпить. Он утверждал, что артист так много сил тратит во время выступлений, что ему потом необходимо их восстановить. И он умел их восстанавливать, уверяю вас! Однажды вечером, когда я пришел к нему в артистическую, чтобы выразить свое восхищение, он мне ответил, хитро подмигивая: «Мой маленький Энеску, если вы хотите играть как я в моем возрасте, то смотрите, не будьте отшельником!»
Изаи действительно поражал всех знавших его жизнелюбием и великолепным аппетитом. Тибо вспоминает, что когда его привели к Изаи еще ребенком, то прежде всего пригласили в столовую, и он был потрясен количеством еды, поглощенной гигантом с аппетитом Гаргантюа. Покончив с едой, Изаи попросил мальчика поиграть ему на скрипке. Жак исполнил Концерт Венявского, а Изаи на скрипке аккомпанировал ему, причем так, что Тибо явственно слышал тембр каждого из оркестровых инструментов. «Это не был скрипач — это был человек-оркестр. Когда я окончил, он положил мне запросто руку на плечо, потом сказал:
— Ну, малыш, выйди-ка отсюда.
Я вернулся в столовую, где служители убирали со стола.
У меня было время присутствовать при следующем небольшом диалоге:
— Все равно, гость, подобный господину Изаи, способен произвести серьезную брешь в бюджете!
— И он признавался, что у него есть друг, который ест еще больше.
— Это пианист по имени Рауль Пюньо. »
Жак был очень сконфужен этим разговором, а в это время Изаи признавался его отцу: «Ты знаешь, это верно — твой сын играет лучше меня!»
Интересно высказывание Энеску: «Изаи. принадлежит к тем, чья гениальность зачеркивает мелкие слабости. Конечно, я не во всем с ним согласен, но мне никогда не приходило в голову противопоставлять свои взгляды взглядам Изаи. С Зевсом не спорят!»
Ценное наблюдение в отношении скрипичных приемов Изаи сделал К. Флеш: «В 80-х годах прошлого века великие скрипачи не применяли широкой вибрации, а использовали только так называемую пальцевую вибрацию, в которой основной тон подвергался лишь незаметным колебаниям. Вибрировать на относительно невыразительных нотах, не говоря уже о пассажах, считалось неприличным и нехудожественным. Изаи был первым, кто ввел в практику более широкую вибрацию, стремясь вдохнуть жизнь в скрипичную технику».
Закончить обрисовку образа Изаи-скрипача хочется словами его большого друга Пабло Казальса: «Каким огромным художником был Изаи! Когда он появлялся на эстраде, казалось, что выходит какой-то король. Красивый и гордый, с гигантской фигурой и обликом молодого льва, с необычайным блеском глаз, яркими жестами и мимикой — он сам уже представлял собою зрелище. Я не разделял мнения некоторых коллег, упрекавших его в излишних вольностях в игре и в чрезмерной фантазии. Надо было учитывать тенденции и вкусы эпохи, в которую формировался Изаи. Но самое важное это то, что он сразу же покорял слушателей силой своего гения».
Изаи ушел из жизни 12 мая 1931 года. Его смерть погрузила Бельгию в национальный траур. На похороны приехали из Франции Венсан д’Энди и Жак Тибо. Гроб с телом артиста сопровождала тысячная толпа народа. На его могиле воздвигнут памятник, украшенный барельефом работы Константина Менье. Сердце Изаи в ценной шкатулке было перевезено в Льеж и погребено на родине великого артиста.
Источник