Этюды картины рахманинова опус 33 ноты

Etudes–tableaux, op.33

Русский композитор, пианист и дирижер. Учиться осваивать ноты для фортепиано и играть на рояле начал с 4-х лет. Учился в Петербургской, затем в Московской консерватории. Ко времени ее окончания он был автором Первого фортепианного концерта, оперы «Алеко», ряда фортепьянных пьес и романсов. После неудачного исполнения в Петербурге 1-й симфонии на несколько лет прекратил сочинять. В эти годы Рахманинов впервые встал за дирижерский пульт в Русской частной опере С. Мамонтова, где произошло знакомство с Шаляпиным. Реформаторской стала дирижерская деятельность Рахманинова в Большом театре. Большой успех сопровождает его в Лондоне, где Рахманинов выступает как пианист и дирижер. Исполнительское искусство Рахманинова сразу было признано публикой как не имеющее равных. Более трудный путь был у Рахманинова-композитора. Возвращение к композиторской деятельности ознаменовано созданием Второго фортепианного концерта, опер «Скупой рыцарь» (по трагедии Пушкина) и «Франческа да Римини» (на сюжет из Данте), затем — Третьего фортепианного концерта (с огромным успехом Рахманинов исполнял его под управлением Малера в Америке), прелюдий, этюдов-картин, кантаты «Колокола», «Литургии св. Иоанна Златоуста», «Всенощной» и др. В конце 1917 года Рахманинов с семьей уезжает из России. Впоследствии он скажет, что, покинув Россию, он потерял самого себя. Жизнь Рахманинова, ставшего духовным лидером русской эмиграции, состояла из бесконечных пианистических выступлений, значительная часть гонораров от которых шла на поддержку соотечественников (в годы второй мировой войны большая сумма была принесена в фонд помощи Красной Армии). Тоскуя о родине, не прекращая своей концертной деятельности, Сергей Васильевич Рахманинов в 1930 году решает приобрести недалеко от Люцерна в Швейцарии земельный участок, который напоминает ему родные места. С 1934 года обосновывается здесь, назвав имение «Сенар», что является аббревиатурой имен его и супруги, Натальи.

Лишь спустя без малого десять лет Рахманинов вновь обратился к композиторскому творчеству. «Пафос растревоженного сердца», «русское половодье» — вот некоторые впечатления современников от музыки композитора. «Тема его вдохновеннейшего Второго концерта неизменно производит впечатление одной из наиболее ярких тем России… Каждый раз с первого же колокольного удара чувствуешь как во весь свой рост подымается Россия», — писал Метнер сравнивавший творчество Рахманинова с глубоким, властным звуком колокола, прорезающим хаос и уличную какофонию.

Смотрите также ноты произведений композитора Сергей Рахманинов:

Источник

Этюды картины рахманинова опус 33 ноты

Как известно, Рахманинов до публикации 33-го опуса изъял из него три пьесы — номера 3, 4 и 5. (См. senar.ru/memoirs/Asafiev/#op33.)

Номер 3 (c-moll), на мой взгляд, носит характер такой долгой импровизации. Быть может, Рахманинов счёл Этюд недостаточно самостоятельной пьесой. Во всяком случае, впоследствии автор использовал этот Этюд в качестве материала для своего Четвёртого концерта.

К номеру 4 (a-moll) Рахманинов через какое-то время вернулся, доработал и издал как op. 39 № 6 — блестящие «Красная Шапочка и волк». (Поэтому, кстати, Этюда-картины op. 33 № 4 просто не существует в природе.)

А вот в отношении Этюда-картины op. 33 № 5 d-moll мне решение автора непонятно. Пьеса очень оригинальна, своеобразна, ни на что не похожа, музыка сразу и навсегда запоминается. Этюд-картина решительно прекрасен! За что же Рахманинов мог приговорить его к забвению?

Источник

Этюды картины рахманинова опус 33 ноты

Этюды-картины Рахманинова, во многом — последние великие этюды романтической музыки. Эти сочинения — уникальный перекресток традиций XIX и XX веков. Они открывают новое качество тематизма Рахманинова, уникальный синтез мелодии, гармонии и фактуры. Музыкальная ткань плотна; сложно и взаимодействие ее пластов; тематические и регистровые взаимодействия привносят в этюды оркестровый подчерк. Свободные, порой несимметричные ритмические построения мотивов и фраз, отсылают нас к «колокольности» и практике церковного русского пения. Интонации знаменного распева вообще пронизывают всю ткань Этюдов. Колоссальная сила звука, требуемая в некоторых «картинах», кажется превосходит сами возможности инструмента. И вместе с тем не последнюю роль играет отстраненная, «ретроспективная» лирика. Часто поступающий в скрытом голосе мотив «Dies Irae» (средневековой католической секвенции — традиционного символа смерти), который встречается во всех поздних сочинениях Рахманинова, зачастую придаёт ей траурный подтекст. Особая хрупкость и затуманенность светлого начала в окружении мрачно мятущихся сил, контрасты прозрачного, тихо отрешенного и перегруженного, возбужденного звучания, неустойчивое двойственное освещение, выразившимся в игре светотенями, оставляют ощущение некоторой смутности и даже призрачности образов. Но в рахманиновской «утонченности» всегда чувствуются «плоть и кровь», необыкновенная полнота и объемность.

Название выбрано не случайно: композитор сам дал такое определение двум своим циклам. Он всегда замечал, что получал сильные музыкальные импульсы от зрительных впечатлений. А впечатления эти, как правило касались непосредственно его любимой Родины. «Я русский композитор, и моя Родина наложила отпечаток на мой характер и мои взгляды. Моя музыка это плод моего воображения, потому — это русская музыка. И единственное, что я стараюсь, когда я сочиняю, это заставить её прямо и просто выражать то, что у меня на сердце.», писал Рахманинов. Все семнадцать пьес наполнены ярчайшей по своей силе образностью. Монументальные по своему характеру, они ни в коем разе не теряют тонкого, так присущего Рахманинову, лирико-психологического начала. Все сочинения «переживаются» и «проживаются» слушателем непосредственно, проникая глубоко, и преображая его внутренний мир. Рахманинов достигает здесь, как мне кажется, прямого контакта с тонкой, порой едва уловимой связью частного и целого. Индивидуального начала художника, и его, я бы сказал — «Гением». В конце концов человека — с Богом. В этом, как мне кажется и заложена вся удивительная красота и непостижимая сила этих «картин».

Окончательное распределение этюдов по тетрадям не в полной мере отражает замысел композитора. Первая тетрадь (соч. 33) закончена в 1911; вторая (соч. 39) — в 1917 году. В первой тетради предполагалось 9 этюдов, но в первом издании вышло всего лишь 6: автографы этюдов до минор и ре минор (соч.33, №№ 3 и 5) были найдены лишь после смерти Рахманинова. Автограф первой редакции этюда ля минор (соч. 39 № 6) до сих пор не найден: этюд предназначался для первой тетради, однако не был издан, а затем, в переработанном виде, вошел во вторую тетрадь. В настоящее время этюды издаются в следующем виде: 8 — в первой, 9 — во второй тетрадях.

«Этюды-картины», соч.33 (1911)

Этюд-картина № 1 фа минор — своего рода массовая народная сцена для фортепиано. Пьеса вызывает ассоциации с суровым решительным шествием, напутствуемым строгим медлительным напевом и сопровождаемым то женскими плачами-причитаниями, то мрачным трезвоном колоколов (вспоминаются оперные сцены композиторов Могучей кучки). Вместе с тем насыщенность музыкальной ткани заострёнными ритмическими импульсами придаёт эпическим образам внутреннюю напряжённость. Чувствуется, что музыка проникнута помыслами не столько о давно прошедших, сколько о неясных грядущих днях.

Этюд-картина № 2 до мажор — звуковой пейзаж, словно подернутый то темнеющей, то просветляющейся дождевой завесой

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Метки

—Рубрики

• Писатели и книги (799)
• 19 век (98)
• Бунин (54)
• Чехов (29)
• Достоевский (27)
• Лев Толстой (22)
• Пришвин (20)
• Шекспир (15)
• Куприн (13)
• Лесков (11)
• Аксаков (8)
• Максим Горький (4)
• Поэты и поэзия (607)
• Поэты XIX века (139)
• Лермонтов (31)
• Рубцов (24)
• Заболоцкий (23)
• Анненский (18)
• Фет (17)
• Серебряный век (591)
• Цветаева (131)
• Блок (75)
• Ахматова (54)
• Гумилёв (47)
• Мандельштам (36)
• Бальмонт (21)
• Есенин (19)
• Хлебников (19)
• Леонид Андреев (9)
• Михаил Кузмин (4)
• Волошин (2)
• композиторы и дирижёры (442)
• Бетховен (47)
• Вагнер (27)
• Шопен (26)
• Шостакович (22)
• Моцарт (18)
• Шуман (14)
• Шуберт (13)
• Бах (10)
• Дебюсси (9)
• Сибелиус (6)
• Лист (2)
• живопись (435)
• Голландия (37)
• Ван Гог (29)
• Ренуар (16)
• Босх (9)
• Марк Шагал (8)
• Кандинский (4)
• Русские художники (381)
• Врубель (23)
• Валентин Серов (16)
• Коровин (14)
• Левитан (12)
• Крамской (9)
• Кустодиев (9)
• Борисов-Мусатов (8)
• Иван Шишкин (7)
• Васнецовы (6)
• Кипренский (6)
• Музыка и музыканты (367)
• Ростропович (12)
• Художники и картины (338)
• Альбрехт Дюрер, (11)
• Гейнсборо (6)
• Искусство (299)
• Волошин (15)
• Мыслители (276)
• Леонардо да Винчи (27)
• Герман Гессе (17)
• Флоренский (11)
• Видео и фильмы (255)
• Тарковские (58)
• Артисты (238)
• Русские композиторы (224)
• Римский-Корсаков (22)
• Скрябин (18)
• Чайковский (17)
• Мусоргский (15)
• Свиридов (15)
• Глинка (11)
• Танеев (10)
• Даргомыжский (4)
• Балет (221)
• Есть женщины . (211)
• Ольга Берггольц (14)
• Вне разделов (208)
• Иван Толстой (29)
• опера (192)
• История России (191)
• Цветы и поздравления (188)
• Май (22)
• Учёные и открытия (184)
• На здоровье (180)
• Наши . (174)
• Шукшин (22)
• Платонов (16)
• Шаламов (16)
• Лихачёв (12)
• Астафьев (12)
• космонавты (12)
• Научно-популярное (172)
• Наша Земля (171)
• танцовщики (150)
• нуриев (22)
• Цискаридзе (20)
• Барышников (20)
• Васильев (16)
• Лиепа (8)
• Годунов (7)
• нежинский (7)
• Лавровский (1)
• Святые . (141)
• Замечательные люди (130)
• 1812, 1945 (129)
• Герои 1812 (16)
• Города и памятники (127)
• Cкульптура (126)
• Микеланджело (21)
• Пушкин (125)
• Великие балерины (124)
• Максимова (24)
• Анна Павлова (13)
• Уланова (10)
• Замечательные места и промыслы (120)
• Песни и мелодии (103)
• Театр и актёры (103)
• Обучающие материалы (103)
• Природа. Животные (98)
• Авангард (97)
• прерафаэлиты (21)
• кандинский (12)
• Ларионов и Гончарова (10)
• Филонов (3)
• Русские не в России (96)
• Борис Зайцев (8)
• Еда (92)
• Фотографии (90)
• Аудиокниги (83)
• Кто мы (81)
• Наша родина (79)
• Наука (76)
• Славянская культура (75)
• О Японии (68)
• Пастернак (68)
• Рахманинов (65)
• ДаКар (59)
• Материаловедение (52)
• Балетмейстеры (51)
• Баланчин (7)
• Минкус (6)
• Эйфман (4)
• Архитектура (41)
• Гауди (11)
• Бродский (41)
• Геометрия и символы (39)
• Эшер (6)
• Экопроблемы (39)
• Романовы (36)
• Моря и океаны (34)
• Реки и озёра (15)
• Непознанное (30)
• Шестидесятники (14)
• Аксёнов (7)
• справочники (13)
• Мудрые . (12)
• Рюриковичи (8)
• Возрождение (6)
• Леонардо да Винчи (2)
• северное возрождение (2)

—Цитатник

Боб Чилкотт В 1904 году немецкий писатель Оскар Шмитц опубликовал книгу о Великобритании, назв.

✨Хоть сейчас в Голливуд: десять оперных красавцев Американский тенор Джей Хантер М.

. Фотография. Париж, 1915 г. Находящаяся на пике славы (интервью, статьи, .

✨ Есть ли в опере ХХ века настоящие шедевры? «Турандот» Пуччини в п.

: Родос. Средневековая крепость Средиземноморья. Уди.

—Музыка

—Кнопки рейтинга «Яндекс.блоги»

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Статистика

Рахманинов: Этюды-картины оп.33(1-9)

Воскресенье, 22 Января 2012 г. 18:58 + в цитатник

С.В.Рахманинов: Этюды-картины оп.33(1-9)

«Я русский композитор, и моя родина наложила отпечаток на мой характер и мои взгляды. Моя музыка это плод моего воображения, потому — это русская музыка. И единственное, что я стараюсь, когда я сочиняю, это заставить её прямо и просто выражать то, что у меня на сердце.»

Эти слова принадлежат самому Сергею Васильевичу Рахманинову. Сказанные по-настоящему просто, прямо, с присущей ему честностью, они в полной мере отражают характер композитора, то, чем жил его гений, и то, что более всего остального волновало его душу.

Но конечно музыка столь яркого и талантливого художника говорит лучше всяких слов! Каждое произведение искусства — это в той или иной мере отражение личности его создателя, и не только в ограниченном смысле, как реакция на отдельные внешние и внутренние переживания. Существует так же и общий дух, пронизывающий все произведения этого художника, и конечно такой дух мы непременно можем найти во всех работах Рахманинова.

«Этюды-каритины», или по другому «tone pictures» (звуковые картины) — одни из наиболее подходящих на эту роль произведений композитора. Эти, по-большему счёту поздние сочинения Рахманинова (op. 33, op.39), демонстрируют уже выработанный стиль и неповторимую, индивидуальную манеру художника, соединяя в себе наиболее яркие черты, присущие его музыке. В каждой «картине» очевидно, что Рахманинов пишет предпочтительно для собственных рук и безотказной быстрой аккордовой техники, являющейся столь для него характерной, и что звучать им стоило бы в концертных залах, для которых они наиболее всего подходят, нежели дома. Обозначение «tone pictures» приведено не случайно: композитор сам дал такое определение двум своим циклам. Он всегда замечал, что получал сильные музыкальные импульсы от зрительных впечатлений. А впечатления эти как правило касались непосредственно его любимой родины и её, удивительной красоты природы. Рахманинов был неразрывно связан с образами тех мест где вырос и жил. Однако, как пишет Оскар Фон Риземан в своих воспоминаниях, многие из этих пьес обязаны своим происхождениям полотнам Бёклина: №8 op.39 (соль минор) ассоциируется, скорее всего, с «Утром»; №1 op.39 (фа минор) — это «Волны». Он так же пишет, что иногда источником вдохновения для «Этюдов-картин» служили картины живой природы или сказочные впечатления: как, например, №7 op.33 (ми-бемоль минор), который рисует праздничную атмосферу русской ярмарки, или №6 op.39 (ля минор) — сказка «Красная Шапочка и Серый Волк». Другие из этих пьес — чисто лирического характера и не вызывают прямых сюжетных ассоциаций. Таковы мечтательный соль-минорный Этюд (соч. 33 № 5), бурный и героический до-минорный (соч. 39 № 1). Позволю себе отметить, что сам Рахманинов намеренно отказывался приоткрывать источник своего вдохновения в каждом из произведений.

В «Этюдах-картинах» обнаруживается эволюционный процесс, через который проходила в то время гармония композитора. Свободные, порой несимметричные ритмические построения мотивов и фраз, как это часто бывает в творчестве Рахманинова, отсылает нас к «колокольности» и практике церковного русского пения. Однако, оба из этих циклов раскрывают перед нами совершенно новые, уникальные стилистические принципы. Коласальная сила звука, требуемая в некоторых «картинах», кажется превосходит сами возможности инструмента. Не даром, я полагаю, Дирижер Бостонского симфонического оркестра С.Кусевицкий поручил итальянскому композитору Отторино Респиги, ученику Римского-Корсокова по инструментовке, оркестровать шесть из них. Это было сделано, конечно, с разрешения композитора, который, очевидно, не имел желания сам «раскрашивать» собственные сочинения. Позже Рахманинов писал: «Позвольте мне, дорогой маэстро (Респиги), выразить всё мое восхищение чудесным результатом Вашей блестящей оркестровки. Особенно благодарю Вас за точное соответствие (. ) оригиналу». К слову сказать, Кусевицкий уже достигал успеха в подобных экспериментах, когда к примеру, Морис Равель, по его настоянию, блестяще оркестровал «Картинки с выставки» Мусоргского. «Этюды-картины» Рахманинова — так же произведения прежде всего художественного, а не «этюдного» плана. Для них крайне характерно слияние мелодии, гармонии, фактуры в неразрывное целое, причем как для быстрых (что естественно), так и для медленных этюдов. В Этюде ля-минор, (op. 39 № 2) темой является колышущаяся фигурация, с проступающим скрытым голосом. Общий характер — отстраненная, «ретроспективная» лирика; траурный подтекст ей придает поступающий в скрытом голосе мотив «Dies Irae» (мотив средневековой католической секвенции; в романтической музыке — традиционный символ смерти): отмеченный мотив встречается во всех поздних сочинениях Рахманинова. В Этюде до-минор, (op. 39 №7) роль темы выполняет последование аккордов в пунктирном ритме, акцентирующее секундовый мотив, и кадансовый оборот (ход на кварту). Замечательный контраст — между насыщенной хроматизмами гармонией и диатонической в основе мелодией, близкой интонациям знаменного распева; неслучаен эпизод на пианиссимо в развитии: хоральные аккорды в строгой диатонике напоминают о шедеврах духовной музыки Рахманинова, «Всенощном бдении» или «Литургии Св. Иоанна Златоуста». Интонации знаменного распева вообще пронизывают всю ткань Этюдов op. 39. Они проступают сквозь нагнетательные, изломанные ритмы Этюда фа-диез минор, (op. 39 № 3) наоборот, подчеркнутую метричность и токкатность Этюда си-минор, (op. 39 №4) баркарольность Этюда ре-минор, (op. 39 № 8) и даже некую демоничность Этюда ля-минор, (op. 39 №6). Этюд-картина ре-мажор, (op. 39 № 9) — единственный в цикле, написанный в мажорной тональности. Это грандиозная фреска, подлинный финал серии из семнадцати «Этюдов-картин». Грандиозная, если угодно — сверхчеловеческая маршевость сближает его с популярными шедеврами Рахманинова. Все семнадцать пьес, две из которых были опубликованы посмертно, наполнены ярчайшей по своей силе образностью. Монументальные по своему характеру, они ни в коем разе не теряют тонкого, так присущего Рахманинову, лирико-психологическоо начала. Все сочинения «переживаются» и «проживаются» слушателем непосредственно, проникая глубоко, и преображая его внутренний мир.

Среди этюдов-картин такого лирического типа выделяется большой Этюд ми-бемоль минор (№5 op.39) — одно из замечательных сочинений Рахманинова. Открытость чувства, свобода и задушевность излияния сочетаются в этом произведении с ораторским пафосом, с романтической приподнятостью высказывания. На музыке этого этюда лежит характерный отпечаток мужественности и силы: в ней выражено чувство гордого сознания красоты и могущества свободной человеческой личности. Такие неотъемлемые черты музыкального стиля Рахманинова, как «певучесть», вокальный склад его «бесконечных мелодий» широко отражаются в этом произведении. Мелодия этюда, льющаяся непрерывной и широкой волной,— одно из счастливых вдохновений композитора. Кажется, что эту фортепианную пьесу можно спеть от начала до конца. Певучие фразы чередуются с выразительными, почти «говорящими» речевыми оборотами. Утвердительные, убеждающие, активно восклицательные интонации так же характерны для творчества Рахманинова. Общий возбужденный характер подчеркивается пульсирующим триольным фоном из полнозвучных аккордов. Несколько иное, смягченное настроение, с оттенком интимности, устанавливается во второй теме, появляющейся в среднем разделе этюда. Это пленительная, чуть томная мелодия, изобилующая хроматическими оборотами, интонационно связана с главной темой. Более отчетливо эта мелодическая партия выступает во втором проведении мелодии средней части (си минор) и далее развивается в мелодических секвенциях, приводящих к местной кульминации — к торжественному «провозглашению» основного мужественного мотива в си мажоре. За ним следует новая волна нарастания — цепь секвенций, восходящих по тонам, после чего устанавливается доминанта главной тональности — собственно предыкт к репризе. Интенсивность общего секвентного развития возрастает благодаря появлению второго, контрапунктирующего голоса, превращающегося в свободные имитации основного мотива. В репризе еще ярче выступает героический характер лирической темы. Она перемещается на октаву ниже и звучит в густой басовой тесситуре. Общее звучание становится более мощным и объемным из-за перенесения в верхний регистр движущейся триольной аккордовой фактуры сопровождения — при сохранении в нижнем и среднем регистрах разложенной гармонической фигурации, заполняющей свободное звуковое пространство. Отсюда — особые полнота и сила звучания, закрепляющие впечатление монументальности, шири, величавости. Примечательны в этом этюде также особенности гармонии. При общей ясности и сравнительной несложности модуляционного плана и явном господстве минорного лада композитор охотно прибегает к одновременному сочетанию различных гармонических функций, пользуется многозвучными септаккордами, усложняя их проходящими и вспомогательными звуками. Такие аккорды звучат необычно свежо и выразительно. Характер мужественной патетики и силы создается внедрением мажора в минорную ладовую основу этюда. Особенно яркий пример — второе предложение первой части, где тема «сдвигается» в параллельный мажор. Все эти гармонические средства заметно усиливают энергию и напряженность музыки и способствуют обнаружению ее внутреннего мощного героического пафоса. Драматическая патетика и героика соединяются в этом этюде Рахманинова с чертами проникновенного лиризма. Чрезвычайно выразителен контраст страстной, «аппасионатной» главной темы, которая с самого начала звучит мощно и вызывающе, со светлым и поэтическим образом, возникающим в среднем разделе.

Позволю себе заметить, что в циклах (в особенности op.39) практически полностью отсутствует светлый мечтательный лиризм и мягкая элегическая грусть. Зачастую господствуют довольно суровые сумрачные настроения, мужественная энергия и собранность, приподнятая тревожная патетика. Сказалась, я полагаю, сгущавшаяся грозовая атмосфера того, предреволюционного времени, когда были написаны этюды. Однако я хотел бы обратить внимание как раз на тот случай, когда, как мне кажется Рахманинов раскрывает перед нами оба образа, и демонстрирует некий внутренний «диалог» этих, казалось непримиримых сторон.

Во всем творчестве Рахманинова мы можем проследить и выявить одну характерную черту его личности, наложившую мощный отпечаток на его жизнь и, конечно музыку. Я бы назвал это неким сочетанием «тонкой духовности» и «властной силы». Это несомненно подлинно-русская черта, присущая как самому Рахманинову, так и, в той или иной мере, вообще русскому человеку. К этому следовало бы добавить другую, чрезвычайно важную для нас черту его темперамента, которая кажется мне не менее, а возможно даже наиболее важной и, определяющей некое «перманентное душевное состояние» композитора. Я имею в виду резко выраженный фатализм, глубокое ощущение неотвратимости судьбы. Можно вспомнить Чайковского, чьим приемником негласно являлся Рахманинов, вспомнить то упорное ощущение власти рока и неотвратимости грядущего, которое так же хорошо было ему знакомо, как и самому Рахманинову. До-минорный Этюд №3 (op.33) кажется мне прекрасной иллюстрацией этого чувства. Фактически в нём две части, контрастные, но всё же неразрывно связанные друг с другом. Это тот самый диалог, о котором я уже напоминал. Первая часть представляется мне образом самого этого рока, этой судьбы и её воли к самоосуществлению. Неизмеримо сильней самого человека, она превосходит все его попытки к сопротивлению, и всегда словно «нависает» над ним, почти «ломает» его, постоянно взмывая всё выше, по мере того как человек стремиться достигнуть её высоты. Однако далее Рахманинов покоряется этой «силе». Не вступая с ней в борьбу, он приклоняет перед ней свою голову, соглашается следовать ей, внимать её словам. Но «сдается» он, ни в коем случае не в роли «побежденного» или «поверженного». Здесь присутствует своего рода стоицизм — стоило найти в себе силы, мужественность и храбрость, что бы отдаться в руки такой неотвратимой силе. И не смотря на густые и мрачные краски, в конце первой части лирический Герой ведёт себя более чем достойно, склоняясь перед ней. Ведь далее нам становиться ясно, что речь здесь шла конечно о Любви — борьба окончена и герой без сопротивления вдыхает в себя всю Жизнь, смиренно поддаваясь её порывам, полноте её движения и одержимости, что как мне кажется прекрасно передаёт, повторюсь, характерная для Рахманинова «бесконечность» мелодии во второй Герой окончательно освобождается, покоряясь неистребимой «Cиле Жизни» и её неотвратимости. Здесь, во второй части, как раз и вступает в силу вся «широта» Рахманинского языка. Светлая лирика, свободная и раскрепощенная мечтательность, мягкая элегическая грусть, одним словом всё то о чем я уже упоминал, встречается здесь во всем объёме. Характерная тенденция постепенно «продвигать» вперёд мелодию, наблюдая за ней, и покорно ей следуя, приводит ткань произведения к невероятной по своей силе выразительности! Рахманинов достигает здесь, как мне кажется, прямого контакта с тонкой, порой едва уловимой связью частного и целого. Индивидуального начала художника, и его, я бы сказал — «Гением». В конце концов человека — с Богом. В этом, как мне кажется и заложена вся удивительная красота и непостижимая сила этой «картины».

Этюды-картины Рахманинова, во многом — последние великие этюды романтической музыки. Окончательное распределение этюдов по тетрадям не в полной мере отражает замысел композитора. Первая тетрадь (соч. 33) закончена в 1911; вторая (соч. 39) — в 1916 году. В первой тетради предполагалось 9 этюдов, но в первом издании вышло всего лишь 6: автографы этюдов до минор и ре минор (соч.33, №№ 3 и 4) были найдены лишь после смерти Рахманинова. Автограф первой редакции этюда ля минор (соч. 39 № 6) до сих пор не найден: этюд предназначался для первой тетради, однако не был издан, а затем, в переработанном виде, вошел во вторую тетрадь. В настоящее время этюды издаются в следующем виде: 8 — в первой, 9 — во второй тетрадях.

Эти сочинения — уникальный перекресток традиций XIX и XX веков. Они, как уже упоминалось ранее, открывают новое качество тематизма Рахманинова, уникальный синтез мелодии, гармонии и фактуры. Музыкальная ткань плотна; сложно и взаимодействие ее пластов; тематические и регистровые взаимодействия привносят в этюды оркестровый подчерк. И даже в Рахманиновской «утонченности» всегда чувствуются «плоть и кровь», необыкновенная полнота и объемность. Оба этих цикла, благодаря своим уникальным и непревзойдённым качествам, а главное благодаря ярчайшему по своей силе колориту, навсегда останутся в истории не только Русской, но безусловно и всей Мировой музыки.

Источник