Владимир Кузьмин/ДИНАМИК, часть 2 (разные издания)

Портрет молодого мужчины с группой
Владимир Кузьмин

. Владимир Кузьмин — у микрофонной стойки на авансцене. Для гитарного соло он выходит к самой рампе, перешагивает через нее, и тогда гитарный гриф совершает мягкие полукруги над головами зрителей первого ряда. Кажется, все звуки, существующие в природе, от звучания классической органной прелюдии до грохота стартующего реактивного самолета заполняют зал.

За спиной солиста — новый по составу ДИНАМИК, там происходит постоянное веселое движение. Верховодит им великолепный бас-гитарист Валентин Лезов. Не забывая о функциях ритм-основы, он ни секунды не стоит на месте. У Лезова неистощимая фантазия — каждый концерт он придумывает что-нибудь новое в жанре «роковой» клоунады и акробатики. Энергии у него в избытке, она заряжает остальных музыкантов группы.

Александр Горячев (вторая гитара, вокал) по примеру солиста больше увлечен самоуглубленной игрой. Спор их гитар — более «роковая», «металлическая», по вкусу у Горячева и романтичная, мягкая у Кузьмина — это еще один внутренний контраст ДИНАМИКА, весьма привлекательная для молодежи сторона его концертов.

Александр Бах занят ударными и по своей позиции на все музыкальные споры смотрит свысока: чего бы они стоили без мощного, насыщенного ритма? Самый незаметный в группе — Александр Телегин (клавишные), таинственная фигура в капюшоне, который, видимо, лучше всего помогает ему выражать (а может, наоборот, скрывать) свою сущность.

После концерта художница-модельер делится своими замыслами о новых сценических костюмах. Владимир Кузьмин, например, видится ей в образе падшего ангела. Надеюсь, что воплощение этого замысла не предусматривает появление за спиной у кумира нашей молодежи черных крыльев. Но сама ассоциация легко объяснима. В грохочущем и дымном «аду» рок-концерта Владимир Кузьмин с боттичеллевски-светлыми мелкими кудряшками и выражением лица удивленного ребенка может показаться именно падшим ангелом, соблазненным «дьявольским инструментом» — электрогитарой.

Тот, кто воспринимает Кузьмина так или примерно так, познакомился с ним недавно, когда с рока был снят негласный запрет, и появилась возможность Кузьмина видеть не только на концерте, но и по телевизору.

Большинство старых поклонников Кузьмина познакомилось с ним без помощи средств массовой информации и даже не на концерте. В начале 80-х гг. побывать на выступлении КАРНАВАЛА, где начиналась известность Кузьмина, а позже — ДИНАМИКА, было не так просто. Филармонии с тщательно скрываемой радостью брали рок-группы на работу, чтобы покрывать содержание нерентабельных коллективов. Но очередная репертуарная комиссия неизбежно изгоняла «передовиков производства» за «низкий художественный уровень», и группа снова отправлялась на поиски работы. Все это сполна испытал на себе ДИНАМИК. Анекдотичность борьбы «за здоровый музыкальный вкус» хорошо иллюстрирует тот факт, что одно время ДИНАМИКУ довелось гастролировать от Ташкентского цирка. На поиски обходных путей для организации концертов уходила масса времени — в ущерб новым встречам со зрителем.

О выступлениях по радио, на телевидении или о выпуске пластинки даже и речи не было. Впрочем, к Олимпиаде-80 року и все еще полуопальному джазу были даны кое-какие послабления. И КАРНАВАЛ записал десять песен для «гиганта». Но что-то изменилось в направлении ветра, обдувавшего руководство фирмы «Мелодия», и она, не пожалев труда своих сотрудников (что уж говорить о других), решила пластинку не выпускать.

И все же КАРНАВАЛ Барыкина, Кузьмина и Болдырева и ДИНАМИК, где лидировали Кузьмин и Чернавский, были известны всем, кто сочувствовал отечественному року. Благо «магнитофонный альбом» уже утвердился как средство тогда еще бескорыстного распространения результатов отечественных рок-экспериментов: записи концертов этих групп пользовались необыкновенной популярностью.

И совершенно заслуженно. Даже сейчас, слушая эти давние записи, отмечаешь оригинальность звучания и манеры исполнения — это один из первых случаев в истории советского рока, когда можно говорить о чужом влиянии, но никак не о подражании. И в КАРНАВАЛЕ, и в ДИНАМИКЕ собрались прекрасные инструменталисты, каждый из которых был ярким музыкантом, и их союз и творческое соревнование — вот что заставляет до сих пор грустить о безвременной кончине обоих коллективов.

К сожалению, нынешние работы их бывших участников не так часто радуют новизной. Чернавский «остепенился» и готовит теперь «музыкальные сопровождения к массовым мероприятиям» — владение синтезаторами весьма облегчает эту задачу. А вот Александру Барыкину, кажется, всерьез не дают покоя «лавры» Юрия Антонова. Что же еще может побуждать его к песням типа «Ука-фе Сназ-вань-ем Ли-ра» (такая запись передает мелодию песни). Будем надеяться, что смена амплуа — «это даже не эпизод, а так, чистая случайность, каприз художника. Джентльмен в поисках десятки»,- как говаривал великий комбинатор.

Кузьмин, потерпев неудачу с первым ДИНАМИКОМ, оказался все же в лучших условиях, чем его бывшие коллеги. Сотрудничество с Пугачевой, возможность работать в ее студии и с ее ансамблем (кстати, в то время в РЕЦИТАЛ перешли бывшие члены КАРНАВАЛА и ДИНАМИКА Рыжов, Китаев и Болдырев) позволили раскрыть творческий потенциал, не тратя силы на административные утряски. В результате выиграли все: для артистов обмен взглядами на рок-эстраду был взаимовыгодным, а публика получила целый набор первоклассных шлягеров в исполнении «двух звезд».

В конце 1986 года Владимир Кузьмин закончил работу над записью двух программных пластинок. «Моя Любовь» вышла сразу и до сих пор пользуется спросом. О ее популярности говорит хотя бы то, что эта пластинка — одна из немногих, выпущенных фирмой «Мелодия», которую меломаны, привыкшие к «кассетной» рок-культуре, переписывают друг у друга на магнитофон.

У Кузьмина много поклонников в младшей возрастной категории любителей эстрады. Для тех, кто сейчас только собирается связать свою судьбу с профессией эстрадного артиста, Владимир Кузьмин, наверное, представляется уже ветераном рок-музыки, одним из тех, кто может дать несколько полезных советов, рассказать что-то поучительное из своей жизни.

— Владимир, как начиналась ваша музыкальная карьера?
— В семь лет начал играть в музыкальной школе на скрипке, в десять лет взял в руки гитару. Вообще хоть я и родился в Москве, но детство провел в разных городах, поскольку мой отец был военнослужащим (сейчас он офицер запаса). Несмотря на частые переезды, я всегда находил возможность заниматься музыкой. Музыкальное училище закончил по классу флейты, но интересовался и клавишными, пробовал играть на разных духовых инструментах, особенно увлекался саксофоном. Но когда закончил школу, не хватило уверенности в своих музыкальных способностях. Поступил в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта. К счастью, проучился там недолго. Я музыкантом себя считаю уже с тех пор, как взял в руки скрипку. В профессиональных ансамблях начал играть с 1977 года, выступал в ВИА НАДЕЖДА, САМОЦВЕТЫ. Затем по инициативе Александра Барыкина принял участие в создании КАРНАВАЛА. Дальше все было на ваших глазах.

— Бытуют разные мнения о профессиональной подготовке рок-музыкантов. На ваш взгляд, насколько необходимо музыкальное образование желающим создать рок-группу?
— Профессиональные знания обязательны. Не всегда это должно быть то, что мы называем образованием в смысле получения диплома. Самому можно очень многому научиться, для этого просто нужна большая самодисциплина. Но и, собственно, музыкальные знания — это еще не все. Нужно обладать огромной эрудицией. Думаю, что наш жанр — всеобъемлющий, он вбирает в себя все от философии, литературы, искусств до театра, хореографии и даже спорта.

— А что бы вы пожелали тем, кто еще только начинает свой путь на эстраде?
— Это сложная и крайне интересная профессия. Я могу сказать, что без железной воли, без фантастической энергии и твердой веры в успех лучше за это дело не браться. И тем, кто собирается все же этой профессией заняться, я желаю успеха, но зная, что им предстоит пройти, не завидую.

Андрей ЕВДОКИМОВ
«Советская Эстрада и Цирк» №6’1989

Новые песни на вечные темы
поет В. Кузьмин и группа ДИНАМИК

Если раньше мы знали московский Дворец молодежи в основном как прокатную концертную площадку, на которую приглашались звезды эстрады и популярные исполнители, то сейчас мы становимся свидетелями некоторой смены его амплуа. Торжественная обстановка Дворца постепенно уступает место уютной атмосфере дома.

В чем это выражается? Например, в том, что МДМ заключил долгосрочные договоры с такими известными группами, как ДИНАМИК, БРАВО и АЛЬЯНС, а еще раньше — с монотеатром Геннадия Хазанова, став для них репетиционной базой. То есть по существу творческим домом, ибо разве не из репетиций и выступлений и состоит жизнь артиста? Поэтому вопрос, в каких условиях проходят эти репетиции, отнюдь не праздный. Задаю его пробегающему по коридору Дворца Владимиру Кузьмину.

— Мы благодарны МДМ, который не только любезно предоставил нам свои стены для репетиций, но и помогает коллективу во всех вопросах и возникающих проблемах. Это настоящее творческое содружество, о котором можно только мечтать.

— Музыканты часто жалуются на технические возможности наших сцен и репетиционных залов. Вас устраивают технические условия работы в МДМ?
— Вполне.

По секрету скажу нашим читателям, что сейчас В. Кузьмин и группа ДИНАМИК работают здесь над новой программой «Когда я стану другим».

— Пока это условное название, — говорит Володя, — Но, как мне кажется, оно отражает те перемены, которые происходят в творческой жизни нашего коллектива. В новой программе, премьера которой состоится 11 августа на этой сцене, вы познакомитесь с моими новыми песнями, которые прозвучат впервые, а также еще раз услышите «Симону», «Капитана», «Ромео И Джульетту». Я приглашаю всех читателей «МК» и их друзей на концерт. А теперь извините — мне нужно бежать в студию.

Простившись с Владимиром Кузьминым и пожелав ему успеха, я продолжила интервью с директором группы ДИНАМИК Игорем Конюховым.

— В чем принципиальное отличие вашей новой программы от предыдущих?
— За три года существования нашей группы это уже четвертая ее программа. Это говорит о том, что успехи нас не успокаивают, что коллектив находится в постоянном творческом поиске. Движение к музыкальному Олимпу сопровождается не только взлетами, но и падениями, поэтому предсказать судьбу новой программы трудно. Надеемся, что она увеличит число поклонников Владимира Кузьмина и докажет скептикам, что он еще не сказал своего последнего слова в рок-искусстве. Новые песни стилистически отличаются от того, что Кузьмин делал раньше, — их музыка более насыщена аранжировкой и менее — звуком. Но в своих темах Володя остался все тем же романтиком и лириком, которого так любят зрители. Впрочем, у вас есть возможность самим в этом убедиться — приходите на концерт!

Вернувшись недавно из Пхеньяна, где он принимал участие в культурной программе XIII Всемирного фестиваля молодежи и студентов, В. Кузьмин снова собирается в дорогу. На сей раз в Нью-Йорк, на международный семинар «Новая музыка», который проводит крупнейшее авторско-правовое общество США «Би-Ай-Эм». Дорога — его естественное состояние: трудно найти на карте нашей страны большой город, где бы не побывали с концертами В. Кузьмин и его группа, с каждым днем расширяется и география его зарубежных гастролей. Жаль только, что меломаны-москвичи редко видят своего кумира. Так что 11 августа не упустите свой шанс!

Ирина МАМИЧЕВА
«Московский Комсомолец» 19.07.1989

Владимир Кузьмин: «В будущее смотрю с долей оптимизма»

Он вошел в редакцию в своем обычном длинном черном пальто и, как всегда, привычно лукаво улыбнулся. Имидж есть имидж, но настроение у Володи было весьма боевое. Это и понятно — ведь на столь больших площадках в Москве, да еще с сольными концертами Кузьмин не работал уже давно. И вот 3 и 4 февраля большой дебют новой программы Кузьмина «Когда я стану другим».

Володя нас сначала, правда, несколько огорчил, сообщив, что не сможет принять участие в программе лауреатов хит-парада «ЗД» за 1989 год с 17 по 25 марта. За день до начала концертов «ЗД» он улетает на гастроли в Италию, но пообещал, что в будущих концертах он обязательно примет участие. И на том спасибо. А пока первый вопрос:

— Как у тебя со свободным временем?
— Сам видишь. С утра до ночи на студии. Репетиции. Гастроли. К друзьям на день рождения даже пойти некогда. Я не знаю такого понятия и даже завидую людям, у которых есть нормальные выходные дни.

— Работа на износ. Так и концы раньше времени отдать можно.
— Возможно и так, но по-другому жить я уже не смогу. Сейчас для меня даже общение с людьми — тоже работа. Все встречи расписаны по минутам. Хочется побыть одному, и эта мысль постоянно преследует меня, как злой рок. Или побыть в компании тех людей, которым от меня ничего не нужно.

— И много таких людей?
— Мало. Слишком мало.

— Кто же тебя в основном окружает — друзья или знакомые?
— Я уже практически ответил на твой вопрос. Конечно, знакомые. Друзья — это те, с кем меня связывает общее дело. Собираемся с ними, и они потихоньку превращаются в знакомых. Через 2-3 минуты разговоры только о музыке. Неужели поговорить больше не о чем? Не хватает того, что было в юности — ребят, с которыми можно было часами говорить обо всем и ни о чем. А сейчас я «звезда», и всем хочется просто «приобщиться» к моей компании. Это скучно, И грустно.
Популярность — это тяжкий крест, Когда начинал, не думал об этом. Было желание что-то сделать, доказать себе и другим, что ты что-то можешь. Коммерческие сделки, связи с деловыми людьми — никогда этого не было в планах. Не думал, что создастся масса тяжких жизненных ситуаций — интриги, сплетни, разговоры.
В общем — если бы начать сначала — я бы подумал- стоит ли?

— Тебя предавали?
— Да, неоднократно.

— И что?
— Я человек быстроотходчивый. Поэтому общаюсь, конечно, но не доверяюсь больше. Наверное, это страшно.

— Популярность имеет и другую сторону медали. Тебе, например, легче, чем мне, или кому-то другому купить в магазине дефицит какой-нибудь. Можешь спокойно пойти в магазин, чтобы просто купить хлеба?
— Нет. Чувствуешь постоянно чьи-то взгляды, не можешь быть обычным человеком. Когда я не на сцене — мне хочется быть человеком, которого никто не знает. Раньше я очень любил ездить в автобусе, метро — сливался с толпой и в голову приходили какие-то идеи, мысли.
Сейчас мне этого очень не хватает. После концерта, на котором полностью отдаешься зрителям. Там происходит внутренняя зарядка. А после — надо быть в толпе одному, затеряться. Как раз это и не получается. Наверное, только за границей или в лесу появляется чувство освобождения. Тебя как бы снимают с витрины и перестают рассматривать в качестве манекена.
У меня сейчас огромное желание прервать на время концертную деятельность и заняться творческой работой непосредственно. Но жизненная ситуация складывается так, что мы вынуждены поехать туда-то, принять участие в том или другом концерте. У меня уже не хватает сил. Я иногда ловлю себя на том, что стою на сцене — играю, пою «на автомате». А в это время в голове вертится совсем другая, новая музыка. Нет возможности собраться, сосредоточиться. У меня сейчас записано материала на четыре пластинки и есть еще на две. Но все это делалось в какой-то гонке и между делом. Нет времени, чтобы отдаться этому полностью.

— Сколько же лет ты все-таки не отдыхал?
— Лет семь-восемь. Даже если мы где-то на море, то вечером обязательно концерт. Потому что иначе нас не поймут. Есть еще одна проблема. Пока идут концерты — мы «звезды», — и отношение соответствующее, а на последний концерт уже могут не прийти автобусы за артистами, трайлеры за аппаратурой, сразу начинают из гостиницы выселять. Неуважение к нашему труду как было, так и осталось.

— Что-то мы все о «личной жизни». Может быть, поговорим о музыке, и я, конечно, не удержусь от вопроса: каково твое отношение к процессам, происходящим сегодня на рок-сцене?
— Трудно давать какие-либо прогнозы. Нельзя сказать, что не появляются интересные коллективы, но, с другой стороны, очень много авантюристов. За музыку берутся люди, которые к ней никакого отношения не имеют. Занимаются этим только в целях наживы. Лишь бы получить «бабки», сейчас и немедленно. Не думаю, что в ближайшие годы будет подъем, но имена появятся. Таланты есть, просто им очень трудно попасть в хорошие руки.

— А твое отношение к сегодняшним кумирам — МИРАЖУ или ЛАСКОВОМУ МАЮ?
— Когда записывается одна фонограмма и под нее работает несколько коллективов — это, безусловно, находка для определенных людей. Вот это уж, точно наше, советское. А если серьезно, то я никогда не был поклонником МОДЕРН ТОКИНГ, теперь же, когда я сравниваю их с нашими некоторыми группами, я понимаю, что они имели огромные художественные достоинства. Я всегда стараюсь понять то, что мне не нравится. Никогда не скажу, что это плохо потому, что не нравится мне. Не нравится и плохо — это совсем разные вещи.
Возьмем любимые группы Артема Троицкого ЗВУКИ MУ и АВИА. Я на рок-сцене профессионал — не по классу игры, а по жизни. Считаю, что прежде чем выйти на сцену, человек должен много лет учиться, осваивать инструменты (как этим занимаются классные музыканты) и играть каждый день.
У нас же много коллективов (было и есть), которые считают, что достаточно взять баян или балалайку или другой достаточно экзотический инструмент на рок-сцене и можно смело выходить к зрителям с торжественными криками. На Западе этого никогда, нигде не было! Цель очевидна — выделиться любыми, точнее, наиболее доступными способами.
Мне было бы стыдно.
Возьми любую западную группу: какую бы музыку (самую запанкованную!) ребята не играли, ты видишь, что на сцене музыканты-мастера, играющие хард-рок или панк, или металл.
А у нас на сцене — «металл» или поп-группа с какими-то постоянно меняющимися людьми, которые держат в руках инструменты. Я даже не говорю, что играют.

— Как ты оцениваешь уровень музыкальной печати (критики)?
— У нас нет и не было профессиональной музыкальной критики. И нет критиков. Есть информаторы, обозреватели. У меня такое впечатление, что многие делают свою работу, чтобы самим стать «звездами». Навязывают свою точку зрения — возвышают одних, унижают других, заботясь при этом отнюдь не о музыке. Для них это возможность сделать себе имя. Примеры приводить не буду, но на «ЗД» таких авторов почти нет.
Я довольно много общаюсь с западными музыкантами. Ни от одного из них я не слышал плохого, оскорбительного слова в отношении какого-то другого музыканта. Для них собраться записать чью-то песню, сделать концерт — праздник, праздник общения. А у нас — наоборот.

— Отчего?
— Они все друзья. А у нас?

— Что ты скажешь по поводу оценок — коммерческая и некоммерческая музыка?
— Каждый творческий человек стремится, чтобы его узнали как можно больше людей. Чем больше людей его знают, тем больше хотят его услышать, увидеть на концерте.
Я читаю письма, которые ко мне приходят, и пытаюсь понять, что находят люди в моей музыке, для чего она им нужна. И когда пишут, что моя музыка приносит радость, помогает жить, — я счастлив, потому что моя музыка нужна не только мне, значит, это что-то стоящее. Это не значит, что я иду на поводу у публики. Меня обвиняли одно время, что я пишу много лирики, но это было во мне, таким я был в тот период, и если та моя музыка нравилась публике — прекрасно, мне повезло, что наши состояния совпали.
А если говорить об этой оценке — я считаю, вся хорошая музыка коммерческая, потому что за все хорошее во всем мире надо хорошо платить. И только сумасшедший станет играть на сцене что похуже, а хорошую музыку прятать куда-то для себя, для друзей.

— Твое отношение к хит-парадам?
— Первый раз я был на первом месте в 1985 году — вершина счастья, а теперь, в общем-то, безразлично.

— А к грамзаписи?
— Пластинка имеет смысл, когда выходит вовремя. А так — выходит пластинка, ее подают как новое и люди смотрят, как на новое. А я ведь не могу всем объяснить, что это я придумал 10 лет назад, записал 5 лет назад, а вышло все только сегодня.
Может быть, мне в этом отношении не повезло. Есть артисты, которые пишут песню. и тут же показывают ее по телевидению. И она мгновенно становится популярной. Например, песня «Русские».

— А может, здесь нужна роль директора, менеджера?
— Безусловно. В нашей стране, как это ни парадоксально, не существует профессии главного человека для ансамбля — продюсера. Есть директора, администраторы, но продюсера, — который занимается всеми записями группы, — нет. Может быть, потому, что у нас на пластинках нельзя заработать, это невыгодное предприятие.
Так что не будем ждать новой пластинки, которая появится не раньше чем через 2-3 года. Приходите лучше на концерт, там и пообщаемся, поговорим по душам на языке музыки.

С гостем «ЗД» общался Дмитрий ШАВЫРИН
Фото Александра АСТАФЬЕВА
«Московский Комсомолец» 02.02.1990

Невеста из Сан-Диего

Десятки тысяч юных поклонниц Владимира Кузьмина отныне могут пометить день 20 февраля в своих календарях черным фломастером или карандашом. Потому что мы их хотим огорчить (а может, кого-то и обрадовать) сообщением из разряда «светской хроники».

Во вторник в ресторане «Арагви» было торжественно отмечено бракосочетание рок-звёзды Владимира Кузьмина с юной жительницей провинциального городка Сан-Диего (где-то за океаном) по имени Кэлли. «МК» в лице «ЗД» был единственным представителем прессы на свадьбе, отмеченной в очень узком кругу только личных друзей Володи, который вчера рано утром вместе с юной женой укатил на гастроли в Милан, Венецию, Турин и Рим (где-то в Италии).

В мае Володя вернется в Москву и выступит на юбилейных концертах в «Олимпийском», посвященных 15-летию со дня выхода первого номера «Звуковой Дорожки».

«Московский Комсомолец» 22.02.1990

Звезда отъехала. по делу

В минувшую среду Владимир Кузьмин со своей очаровательной женой и своим верным директором Игорем Конюковым покинули территорию Советского Союза.

Но не пугайтесь. Пока не навсегда, а ориентировочно до 1 июля. Группа ДИНАМИК отправится вслед за Володей в США 18 мая для осуществления проекта работы над пластинкой для фирмы грамзаписи «Эпик». Одну из песен будущего альбома («Калифорния Рэйн») вы уже слышали в программе «Утренняя Почта». Остальные, к сожалению, услышат только американские слушатели.

2 песни будут записаны на сингл совместно с одним из ведущих сегодня в США исполнителей Майком Болтоном (выходец из России, настоящее имя — Михаил Болотин) на тексты Барри Мэна.

В конце мая Володя вместе с ДИНАМИКОМ даст серию стадионных концертов в штате Калифорния.

«Московский Комсомолец» 13.04.1990

Судьбу не обойти.

Полгода назад прошел слух о женитьбе Владимира Кузьмина на американке и отъезде в Калифорнию. Тогда многие его почитатели в душе распрощались с ним, хотя знали, что он не поменял гражданства, что за океаном по-прежнему с ним группа ДИНАМИК, что они готовят новую программу. А на днях позвонил приятель: «Слышал, Кузьмин вернулся».

. И вот мы сидим с Володей в студии московского Дворца молодежи. Он не изменился, лишь бойчее стал говорить по-английски. Рядом его Келли. Какая она? Как и все лучшие жены в мире — любящая и преданная.

— Володя, ты веришь в судьбу или, как сильный человек, управляешь ею?
— Что ты. Я фаталист, с судьбой не спорю.

— Скажи, а тебе, как родившемуся под знаком Близнецов, свойственно притяжение к различным берегам?
— Близнецам обычно приписывают раздвоенность. Твое определение — «притяжение к разным берегам» — звучит приятнее. Пойми, не важно, на каком языке мои песни. Скажем, рок лучше идет на английском, а лирика, баллады, нет сомнений, — на русском. И пусть географически это разные берега, пою-то об одном-единственном, имя которому — любовь.

— Ты все на творчество разговор переводишь.
— Можешь не продолжать, я понимаю интерес к моей личной жизни. Однако говорить о своем счастье сегодня значит отрицать прошлое, кого-то невольно обижать. И раньше мне было хорошо и светло. И потери, что стали неизбежны, я пережил не просто. Самое сокровенное даже зрителю, который тебе дорог, трудно рассказать. Тот, кто хочет, в песнях моих услышит все. А подробности. Не надо.

— Про Келли можно?
— Я был в США на съемках своего песенного ролика. Там и познакомился с Келли, студенткой колледжа. Она участвовала в массовках и мечтала стать актрисой кино, — Владимир переводит Келли наш разговор. Она на этих словах не выдерживает:

— Теперь я самой лучшей считаю профессию жены.

— Владимир, тебе можно позавидовать.
— Не надо. В жизни каждому дан счастливый шанс, главное, не пройти мимо. Для меня очень важно, что Келли понимает: мое творчество связано с моей страной. Как бы комфортно ни было мне в Америке, я вернулся домой, и вместе с верным и надежным ДИНАМИКОМ мы готовимся к гастролям по Союзу. И Келли рядом.

Александр ШАГАНОВ
Фото А. РЫБАКОВСКОГО
«Крестьянка» №4’1991

Владимир Кузьмин: Я тоже был «подпольщиком»

Владимиру Кузьмину 36 лет. В школе был отличником. В 60-х годах примыкал к хиппи, в 70-х «ушел» в русскую литературу. Любимые романы — «Идиот» и «Бесы». Начиная с 80-х — кассетная популярность, с 1982 года (создание ансамбля ДИНАМИК) — известный советский певец. Гастролировал в ФРГ, Бельгии, Италии, Индии, Корее, странах социалистического содружества. Неизменно фигурирует в хит-парадах по нескольким позициям.

— Кто для вас пишет?
— Все, что я делаю — пишу сам: музыку, стихи, аранжировки.

— Как вы относитесь к хит-рейтингам?
— Я вам скажу честно, не верю всем этим газетным опросам, им цена пять копеек в базарный день. Есть песни, ставшие популярными, которые я написал по ошибке. И когда иногда мои друзья, желая сделать мне приятное, заводят эти песни, мне становится стыдно.

— Ваше отношение к классической музыке?
— С нее я начинал. Учился на скрипке, училище закончил по классу флейты, играл на фортепиано. Я профессиональный музыкант, но моя профессия — рок-музыка. Поэтому в основном слушаю ее и джаз. А для успокоения люблю послушать клавирную музыку Баха, Генделя. Но полюбил симфоническую музыку, но понимаю Гайдна, Вагнера.

— Оперу.
— Терпеть не могу.

— А рок-оперу?
— Вообще ненавижу. Впрочем, одна нравится. Даже очень. «Иисус Христос — суперстар».

— Что такое рок-музыка?
— Образ музыкального мышления. Иными словами или средствами это передать невозможно.

— Вы чувствуете аудиторию?
— Вообще я не отношусь к тем артистам, которые иногда сетуют: это не мой зритель, это не моя публика. Я, например, знаю, что она не моя, она вся не моя, по большому счету. Я пишу для определенной части публики, это, если хотите, элитарный рок.

— А такая «элитная» публика есть?
— Есть. Но она не ходит на концерты. Приходят обычные люди. Пусть я буду где-то клоуном, где-то романтическим героем, пусть девочки всплакнут чистыми слезами, но пусть люди будут довольны и счастливы, они это заслужили.

— Есть города, где вам особенно приятно выступать?
— Ленинград, Киев, Минск, Ростов, Запорожье. Как видите, крупные цивилизованные пункты.

— Владимир, было время, когда вы работали вместе с Аллой Пугачевой. Как это произошло и что вам это дало?
— Мой ансамбль ДИНАМИК начал функционировать в 82-м. В то время рок-музыка была в изгоях. Мои кассеты распространялись подпольно. Однажды мы приехали в Ленинград, где дали 26 концертов с аншлагами в десятитысячном зале. Сегодня такое невозможно. По телевизору меня в те годы не показывали, а была, повторяю, «кассетная» популярность. И когда Алла случайно пришла на мой концерт и увидела, что зал стоя поет вместе со мной, она очень удивилась.
В то время я не принадлежал эстраде, я принадлежал подпольному «року». И вот Игорь Николаев написал песню «Две Звезды». Алла попросила меня исполнить с ней эту песню. Так меня все узнали. Но это был не я, это был Володя Кузьмин в белом костюмчике, прилизанный, нежным голосом певший песенку «Две Звезды», которую я никогда не сочинял и не люблю. А для публики я стал романтическим идолом, которым никогда не был, который противен моей духовной сути.
Потом была «Симона» — легкая песенка, включенная мной в альбом, чтобы как-то разгрузить серьезный материал. А после песни «Когда Ты Меня Позовешь» я окончательно превратился в эстрадного певца, я стал сам себе двойником. И какое-то время я был вынужден жить этой «двойной» жизнью. Популярность у меня с Аллой стала просто бешеной. Даже сплетни стали ходить — а это уже настоящее признание.
Работа с Аллой дала мне очень много. Она меня убеждала, что не бывает плохой публики, ты должен работать на любой. Я отвечал: Алла, да ты посмотри, кто сидит — банщики, маникюрши, завмаги, мясники, товароведы, барыги. Она была неумолима и убедительна: они тоже люди. Мы проработали вместе два года. Она научила меня работать. Я помогал ей в заграничных гастролях, где она открылась для меня как блюзовая певица.

— Она охотно исполняла ваши песни?
— Она никогда не будет петь то, что ей не нравится.

— А сейчас какие у вас отношения с Аллой Борисовной?
— Очень хорошие. Я опять написал для нее несколько песен.

— Вы пишете по ее инициативе или по собственной?
— По обоюдной.

— Владимир Кузьмин — это поэт, композитор или артист?
— Наверное, все-таки — музыкант. Ежедневно четыре-пять часов занимаюсь на гитаре.

— А к фортепиано не подходите?
— Рад бы, да негде его водрузить, у меня нет квартиры, бездомный.

— И давно?
— Лет пять уже.

— А флейта хоть сохранилась?
— Вместе с дипломом, где написано, что я профессиональный флейтист.
. Давно, когда, как говорится, я был молод и глуп, написал роман.

— ?!
— Мне было двадцать лет. Роман назывался «Добрый и слепой». Практически он был о художниках — в широком смысле. Это люди добрые, книжные, но слепые.

— Где роман?
— Валяется. Иногда читаю ночью друзьям, и никто не засыпает. Он заводной. В расцвете моей эстрадной славы мне предлагали напечатать его. Но мне это не нужно. Если бы тогда его прочитали, то меня точно бы в дурдом отправили.

— Кем вы мечтали стать?
— Футболистом. Как Воронин, Иванов, Джордж Бест. Я хорошо играл в футбол. После школы не знал, что делать. Отец настаивал на военной карьере.

— Строгий был?
— Очень. Полковник. Морская пехота. Крутой. Музыку приходилось слушать, когда он уходил. Сейчас он на пенсии, стал моим горячим поклонником и даже немножко битломаном.

— Ну а что в будущем?
— Сейчас готовится новая пластинка «Слезы В Огне», куда войдут все самые популярные вещи последнего времени. Готовим телевизионный материал живого концерта в Лужниках. Этим концертом я как бы ставлю точку на определенном этапе своего творчества, подвожу итог. После этого концерта буду резко менять программу, стиль, образ. Работа уже идет.

Беседу вел В. РЕЗНИКОВ
Фото: Н. ЯКОВЛЕВА
«Комсомольская Правда» 25.07.1991

Казанова советской эстрады?
Владимир Кузьмин: «Счастливой может быть любая пэтэушница. «

Один мой хороший знакомый пообещал устроить интервью с Владимиром Кузьминым. Поскольку о последних музыкальных успехах Владимира мы ничего не знаем, а о старых начали забывать, тема беседы предлагалась такая: «женщины в жизни Кузьмина». Ну что же, женщины так женщины, решила я, тем более легендарному любовнику советской эстрады есть чего порассказать.

Кузьмин ждал меня в музыкальной студии Дворца молодежи, где записывал новую песню «Еще Одна Блондинка». Он был погружен в себя, держался как-то неуверенно и уж, конечно, не собирался рассказывать о своих похождениях в качестве героя-любовника. Он просто сидел и молчал — все время, пока его менеджер, желая, очевидно, как-то «расслабить» обстановку, рассказывал о том, что вот, мол, флейтист из АКВАРИУМА пытался переплыть через Днепр, но утонул, а Ю. Шевчук свой день рождения как-то отметил заплывом через Москву-реку — к счастью, все обошлось благополучно, а вот Кузьмину не придется даже войти в реку — любовницы не позволят. Из дальнейшей беседы стало ясно, что Владимир не настроен разговаривать на всякие глупые темы. И еще — хотел бы, чтобы журналисты не перевирали его слова.

Текст беседы приводится максимально приближенно к магнитофонной записи, тем более что некоторые высказывания Кузьмина были весьма туманны.

— Владимир, что из прежней советской жизни тебе больше всего запомнилось?
— То, как в совершенно трезвом состоянии я поехал в Чернобыль давать концерты сразу после аварии. Потом через пару лет мы с братом туда еще раз приезжали. Хотелось посмотреть, как так может быть — дома, все атрибуты жизни есть, а людей — нет. С видеокамерой нас встретили охранники, сначала не хотели пускать, но потом узнали меня и разрешили. На концерт тогда собралось тысяч девять, прямо на улице, было холодно, но все стояли, слушали. Тогда никто ничего не боялся. Была необычная атмосфера, все рассказывали анекдоты. В Киеве за два часа мне рассказали их штук 200 и все — про радиацию. Рекомендовали выпить красного вина, что мы, собственно, и сделали. Мне тогда дали медаль, называлась то ли «защитнику Чернобыля», то ли за «эвакуацию», не помню уже. Я вообще-то не собираю реликвии про себя, ни медали, ни грамоты.

— А что, часто вручали?
— С детства. Первую большую «железку» мне дали в школе, когда наш ансамбль занял первое место в конкурсе. Но я не любитель создавать музей при жизни. Ничего не храню.

— Как ты относишься к созданному тебе прессой имиджу?
— А я ничего не читаю о себе. Не люблю, потому что все врут журналисты. Скажешь им одно, а они совсем другое напишут — то же самое вроде бы, но другими словами, поэтому я на несколько лет отказался от встречи с ними. Я очень тонко отношусь к слову. Если говорю что-то, то именно это и имею в виду, а репортеры думают. черт их знает, что они думают, но описывают все своим языком. Делают из артистов дураков, как правило. Если выходили статьи — больше от третьего лица. Поэтому я и закончил с раздачей интервью года три назад.

— Тогда насколько верна информация о том, что в Лос-Анджелесе ты работал за 400 долларов?
— Почему именно за 400? (Видно было, что Володя немного смущен.) В Америке на эти деньги не проживешь.

— Так работал ты за такую сумму или нет?
— Работал, но в день, — так и не дав вразумительного ответа, подытожил вконец измученный Володя. — Работал по-всякому: и за месяц, и за песню, и за 45 минут. Единственное, о чем могу сказать открыто, — я зарабатываю на жизнь своим умом, трудом. Я не пою чужих песен, и сколько бы мне ни платили — мне нечего стесняться. Это мое. Во всяком случае, мне не приходится печь пирожки, убирать квартиры, чистить ботинки или подметать улицы.

— Интересно, тешило ли твое самолюбие артиста, находящегося под прицельным вниманием поклонников, что газеты рассказывали о каждом твоем шаге?
— Раньше меня это раздражало, и я пытался бороться, потом стало все равно. Мне было нужно, чтобы меня забыли, чтобы никто не дергал, и я мог жить спокойно.

— . петь, творить, писать?
— Это все громкие слова, все происходит само собой. Но как-то хочется еще и жить. Неприятно, когда вторгаются в твою личную жизнь, а я этого не допускал, поэтому и придумывались всяческие небылицы.

— Как тебя встретила Алла Борисовна?
— Хорошо встретила. Как своего лучшего друга.

— Как тебе Челобанов?
— Знаком с ним очень давно, нашел его в прекрасном виде. А почему это так всех волнует? Роль? Меня вообще не интересует, какая у него роль, — главное, что он оказывает поддержку Алле.

— Володя, говорят, что ты приехал в Москву и записываешься здесь на деньги Пугачевой. Тебя это не смущает?
— Да, я действительно две песни записал у Аллы Борисовны и очень ей благодарен за это. В одной она даже пела вторым голосом — песня называется «Мечты». Это очень здорово, что она всегда предоставляет не просто знакомым, а полузнакомым исполнителям возможность записаться, прозвучать. И если она оказала такую любезность старому другу — что ж в этом плохого? Что касается билета, то Театр песни Пугачевой пригласил меня на «Рождественские Встречи» и, естественно, оплатил проезд.

— Не считаешь ли ты при этом, что нанес много душевных травм горячо любимой всеми певице?
— Это судьба. Я бы не хотел думать, что травмы эти только по моей вине. Я всегда очень переживаю, если у Аллы происходят какие-то душевные срывы, стараюсь ее поддержать, скрасить одиночество, если, конечно, оно есть.

— Ты остался в памяти народной американцем, когда женился и уехал в Америку. С тех пор о тебе мало кто чего слышал.
— Когда это было. Я постоянно приезжал, уезжал, ничего нет удивительного, я же сказал, что перестал встречаться с прессой. Недавно я приехал из Америки, где жил в Калифорнии.

— Ты любишь путешествовать?
— Нет, мне нравится только то, чем мне нравится заниматься.

— А чем?
— А мне нравится ничем не заниматься.

— Поездки по миру, наверное, оставили у тебя в душе массу впечатлений, что-то из них реализуется в творчестве?
— Дело в том, что все мои шлягеры получались как бы сначала лишними. Если я писал какую-то серьезную пластинку, то не хватало для них места. Только я хотел подурачиться — тут же рождались шлягеры.
Материала накопилось очень много. В основном англоязычные тексты. Я человек с русской душой и в Москве сочиняю песни в основном жалостные или смешные, иронические — для русского народа. Мне это доставляет определенное удовольствие, потому что людям это нравится, хотя не значит, что нравится мне. Но это и не компромисс — скорее, жажда помочь людям чувствовать себя лучше. Грустная, медленная песня вызывает любовные мечтания, быстрая — веселье. Это, как правило, песни ни о чем, просто для поднятия настроения. Какой-то ностальгии и тоски по Родине у меня не было никогда. Была тоска по определенным людям, персонажам. Я считаю так: где живешь — такую музыку и надо писать. Нельзя в Талды-Кургане выращивать ананасы. Все должно быть естественно: если живешь в Москве — должен встречаться с московскими девушками.
Где я жил в Лос-Анджелесе? Что, адрес нужен конкретный? Меня тогда поклонницы замучают. Представь себе пальмы, океан, шорты круглый год. Когда вернулся сюда — хотя ко всему быстро привыкаю, — поначалу даже не хотел выходить из самолета. Как с Луны прилетел. Но все быстро стирается, здесь просто другая жизнь. Даже не хочется рассказывать.
Я вообще не люблю распространяться, с кем живу, что ем, на какой машине езжу. Это мое личное дело, и никто об этом не должен знать. В Америке каждое утро я читал «Лос-Анджелес Таймс». Здесь, читая прессу, я не могу понять, что происходит в политике. А там все ясно и понятно: этого убрали, того сняли, все разложено по полочкам. Что сколько стоит.
Когда я там нахожусь, меня больше всего волнует судьба русского народа.

— Ты сюда надолго?
— Я не строил никаких планов, прилетел навестить родных, друзей и близких мне людей, и как-то так получилось — одна песня появилась, другая. Они понравились моим друзьям — решил записать, вот и совмещаю приятное с полезным: отдыхаю, пишу. На новую пластинку хватит. Проблем нет. Я делаю песни для отдыха души и тела. Все как-то стесняются сказать друг другу простые душевные слова. Один начинает хамить, другой — острить. Я не стесняюсь и пишу в основном для наших женщин, которые в большинстве своем лишены радости в жизни, своих принцев. Люди должны мечтать о чем-то, и я стараюсь дать им эту возможность в своих песнях. Вот сейчас мы записываем песню, которая называется «Еще Одна Блондинка». Песня эта несерьезная, развлекательная, но в ней есть определенный смысл — каждая девушка, какой бы она ни была, имеет шанс на успех. Ей необязательно быть супермодной и красивой — счастливой может быть любая пэтэушница. Я посмотрел на разных женщин и скажу, что наши — самые раскрепощенные, любвеобильные.
Я сюда приехал — диву дался, как будто змия какого эротического из бутылки выпустили: хоть глаза закрывай, что по первой программе показывают. В США по главным программам груди не показывают — запрещено. Хочешь что-то эдакое посмотреть — плати за отдельный канал. Дело-то интимное, и детям нельзя. Не надо бы страну превращать в бордель. Россия ведь всегда отличалась какими-то особыми нравственными принципами.

— Но ты-то, Владимир, тоже не ангел-однолюб, ходит в народе о тебе слава.
— Все мы артисты. И каждый играет свою роль. Иногда бывают какие-то увлечения. Вообще-то я всегда придумываю образ в своих песнях. Люди потом сами домысливают всякие истории, интриги. Если бы народ знал правду, это было бы еще больше похоже на вымысел. В одной из моих песен есть слова: «Ты скажешь мне три слова, и я поверю даже через столько лет». Естественно, как натура творческая я все придумываю, воплощаю в песнях, но в жизни все по-другому. В жизни я очень постоянен в своих привязанностях.

— И как часто они меняются?
— Я по гороскопу Близнец. У меня бывает несколько привязанностей одновременно, однако я никогда не поступаюсь своими нравственными принципами. Я знаю, что меня пытаются сделать своеобразным героем-любовником, но мне это не мешает. Если люди так хотят — ради бога.

— И все же молва народная приписывает тебе какие-то необычайные любовные таланты.
— Слухи эти, наверное, пошли из-за того, что очень серьезные женщины были в моем репертуаре.

— И про всех ты песни написал?
— Мне недавно подарили сборник — там примерно песен двести, но это только записанных, а незаписанных еще штук сто.

— То есть после каждой встречи песня появляется?
— Нет, конечно. Иногда проходят годы. Мне вообще приятно общаться не просто с красивой женщиной, а с такой, которая талантлива духовно, чтобы с ней было интересно не только в плане тела — это, само собой, необходимое условие. Идеалы разрушаются, появляются новые — они недостижимы, как горизонт. Можно добиться чего-то приближенного к ним, но максимально приблизиться к идеалам — это уже элемент счастья.

— Ты счастлив сегодня?
— У меня есть слова: «В жизни силы есть сильней любви». Нас покидают — или мы. Все зависит от судьбы, рока. Но жизнь продолжается, а она невозможна без страданий, переживаний, без которых не будет и счастья.

Всемирно известного певца пытала Элина НИКОЛАЕВА
Фото Анатолия БЕЛЯСОВА
«Московский Комсомолец» 20.02.1993

Смотри на него сегодня

Нет никакого смысла пересказывать биографию Владимира Кузьмина. Прежде всего потому, что каждый хит ДИНАМИКА можно назвать своеобразной «вехой творческого пути», И в то же время, послушав любую известную вещь, — припомнить, что происходило в это время с тобой самим. Сначала — «Спортлото», «Мячик», «Капюшон», затем — «Симона», «Две Звезды», «Когда Меня Ты Позовешь», дальше — «Сибирские Морозы», теперь вот — «Семь Морей» и «Белая Луна».

Кузьмин: Так происходит, наверное, из-за того, что некоторые песни стали более известными. Ведь были же у ДИНАМИКА такие вещи как «Голос», «Обойди Стороной, Суета», «Еще Вчера». «Сибирские Морозы» с альбома «Небесное Притяжение» стала популярной, может, из-за того, что она проще всех остальных, доходчивее. Мне трудно об этом судить, потому что я всегда мыслил не песнями, а альбомами.

— Мало кто из отечественных музыкантов может похвастаться выпуском 19 дисков и заявлять при этом, что к шоу-бизнесу его творчество не имеет никакого отношения.Тем не менее Кузьмина можно назвать хитмейкером.
— Я совершенно не стремлюсь к этому. Моя задача — передать то, что в голове моей крутится, что меня тревожит, просто песни сами ко мне приходят. Я являюсь только проводником этой информации и превращаю идеи в звук.

— Однако дуэт с Пугачевой в песне «Две Звезды» стал мощным прорывом как в отношении шлягерности, так и по музыке, по энергетике. Принято считать, что Алла Борисовна дала пропуск в «звездный городок» и вам, и Челобанову, и Николаеву и без нее ваша карьера не была бы столь успешной. А как вы повлияли на Пугачеву?
— Может, только в отношении немножко другого восприятия музыки. У нас были иногда творческие разногласия, но, в принципе, ее ничему учить не надо — она сама все знает и умеет.

— Я задавал тот же вопрос СВЧ, и, по его словам, все, что видит талантливого, Алла Борисовна впитывает, пропускает через себя и выдает под своей маркой.
— В этом ничего удивительного нет, но могу сказать, что известность, признание пришли ко мне гораздо раньше, чем я встретился с Аллой. Конечно, во многом она помогла, но мне потом было тяжело возвращать свою публику. Однако впоследствии популярность пришла именно к Владимиру Кузьмину и группе ДИНАМИК, а не к соратнику Пугачевой.

— А чьи находки использовали вы?
— Никогда и ничьи. У самого всегда было много идей, энергии. Мне не нужны никакие дуэты, никакие альянсы, потому что своих мыслей некуда девать: у меня всегда на сорок песен вперед. Я выпустил альбом «Семь Морей», а руки уже чешутся — мне скучно все, что происходит сейчас. То, что ты назвал эпохой, для меня это работа над очередным диском.

— Многие музыкальные темы и приемы кочуют у вас из композиции в композицию.
— Например.

(Тихо, чтобы не распугать окружающих, затягиваю попурри: «Когда меня ты позовешь . запевала до-ождь — и поезд увезет меня в сибирские морозы — о, белая луна. «. Кузьмин с интересом слушает, подпевает, поправляя. Стук каблучков затихает, и длинноногие работницы телецентра останавливаются, но подойти поближе не решаются.)

— Для меня это абсолютно непохожие вещи, может, просто одинаковые по настроению, но совершенно разные по нотам и звучанию.

— Но фирменный знак композитора Кузьмина существует? Каков ваш коронный ход?
— Ход. Я бы сказал, что он же является и кодом, при помощи которого и пишется песня: тонкое, удачное сочетание сильной фразы и мелодии, исполненное именно мной. Для меня важен малейший штрих. Любой фразе, любому словечку и ноте я уделяю самое пристальное внимание.

— Где лучше всего играть — на стадионе или в клубе? Для меня, например, было неожиданностью, когда на обычной пресс-конференции, т. е. протокольном мероприятии, был сыгран живьем почти весь новый альбом и получился полноценный концерт. Причем для очень капризной, придирчивой публики.
— Мне все равно. Я выхожу на сцену, начинаю играть — и ухожу в музыку. Журналисты такие же люди и в конце концов так же хлопают, ножками топают и подпевают — себя обмануть невозможно. Они, конечно, могут написать какую-нибудь гадость, это их право, но, думаю, я не заслужил того, чтобы кто-то взял и стал портить мне настроение перед концертами.

— Помню, как году в 1982-м, когда я был совсем маленький, никак не мог понять, о чем по углам шептались старшеклассники, произнося как заклинание: «На «Правде» будет ДИНАМИК!»
— О да, это было круто!

(Маленький ДК издательства ЦК КПСС «Правда», естественно, не мог вместить всех, и, поскольку почти все родители, старшие братья и сестры учеников окрестных школ и ремесленных училищ трудились на этом гиганте, получился скандал. Билетов было отпечатано раза в три больше, чем было положено, и билетеры не успевали отлавливать фанатов с поддельными билетами.)

— Похоже, что с того времени по духу вы совсем не изменились.
— «Да останетесь детьми, да войдете в царство Божие»? Конечно, этот дух охраняет. Если его не сбережешь, то возникнет желание остановиться, вести другой образ жизни. Но не получается, и поэтому нужно культивировать в себе это состояние. Я просто понимаю, что людям это действительно нужно, и стараюсь все время держать себя в рабочей форме. Конечно, не буду высасывать из пальца мелодии и слова, но, если они у меня есть, что же с ними еще делать?!

— Иногда кажется, что вы по-хорошему сумасшедший.
— Может быть. Да, наверное, сумасшедший.

— Правда, что как только Кузьмин взял гитару (скрипку, флейту, саксофон), то ничего больше не видит и не слышит вокруг, превращается в зомби?
— Да, на концерте я растворяюсь.

— А по жизни? Какие из «простых радостей Земли» вам не чужды?
— В жизни все гораздо прозаичнее. Не настолько я «отвязан», как хотелось бы. У меня есть родители, семья, друзья, всем я обязан помогать — на мне огромная ответственность. И если я произвожу впечатление человека, которому все кроме музыки безразлично, это не так. Ты извини, давай о музыке потом поговорим, надо идти — дочь ждет.

Андрей МЕЛЬНИКОВ
Фото: Михаил ГРУШИН, Наталия БУДАНОВА
«Музыкальный Олимп» №10(77), октябрь 1996

Владимир Кузьмин — «Семь Морей»
Союз

А я-то грешным делом думал, что столько не живут (творчески). Вот и ошибся, дурак. Кузьмин — такой же нервный и в то же время лиричный, каким был 14 лет назад: на пластинке достаточно живых рок-н-роллов. «Полюби Меня Такого, Как Есть», «Я Не Знаю, За Что», «Роковая Женщина». Да, альбом получился очень сильный, только вот грустный какой-то. Особенно «Белая Луна» и байкерская «Семь Морей»: «Если я не пьян, как-то все не так. » Да не нужно ему никаких алкогольных допингов — Владимир из тех музыкантов, кто «догоняется» от музыки. Лучше, конечно, слушать и смотреть все это «живьем», но коль уж нет такой возможности, то сойдет и компакт, тем более что запись отменная.

Андрей МЕЛЬНИКОВ
«Музыкальный Олимп» №11(78), ноябрь 1996

Источник