Guitar machine heads: a beginner’s guide
Guitar machine heads are a crucial part of the instrument, but how much do you know about them?
A decent set of guitar machine heads is crucial if you want your guitar to stay in tune and they have to be geared correctly to allow them to balance ease of tuning with the ability to maintain tension. Machine heads are common to most stringed instruments, and have one function: to allow you to adjust the tension of the strings and then maintain that tension as you play.
Their design has changed over the years, most notably in the 1950s when locking machine heads were introduced to combat the wide variation in string tension made possible by electric guitars with tremolo arms.
The basic design of a guitar machine head, however, hasn’t altered a great deal. It consists of a capstan, a gear, and a tuning knob. The capstan has a hole drilled through it at the opposite end to the gear, and a string is passed through the hole and wound around the capstan. When the tuning knob is turned anti-clockwise (depending on how the string has been wound) the tension increases and the string pitch gets higher. The gear prevents the capstan unwinding without the tuning knob being turned. In this way, string tension can be finely adjusted and precise notes obtained.
Even with a good set of machine heads, however, playing the guitar, especially if it involves bending strings or otherwise altering their tension, will pull them out of tune and require re-tuning.
Machine heads are usually arranged with three on either side of the headstock and the tuning pegs mirroring each other. On some guitars, however, notable Fender’s Stratocaster and Telecaster, the machine heads are all on the same side of the head stock.
Upgrading the machine heads on a guitar is relatively straightforward and on an inexpensive instrument, it’s one of the best bang-for-buck upgrades you can make. Go for a recognised brand, like Grover, and if you use a tremolo, make sure you get the locking type.
Источник
Machine Head. Жестокая правда
[Статья из журнала «Revolver» за май 2007 года]
Дорога была долгой и временами очень жуткой, но один мудрец однажды сказал: «Хорошую группу так просто не сломить».
Возможно, финансовая и фармацевтическая индустрия стремительно растёт, но если говорить о металле, Район Залива уже не тот, что был раньше. Не хватает не только групп; в городе плохая инфраструктура, и музыкальная сцена загибается. Легендарные клубы, служившие родным домом Metallica, Exodus и Testament, давно закрылись, а местные команды переезжают либо в Лос-Анджелес, либо в Оринж-Каунти.
Неспроста Machine Head иногда чувствуют себя одинокими, как в 1992 году, когда они сколотили эту группу и трэшевая сцена города постепенно вымирала. Поднявшись из андеграунда, взрывной дебют ‘Burn My Eyes’ произвёл настоящий фурор в музыкальном мире и до сих пор остаётся знаковой металлической пластинкой, вышедшей в эпоху гранжа и альтернативного рока. «Есть даже такая шутка, мол, мы – вторая крупная команда в Районе Залива после Metallica, – говорит басист Адам Дьюс, основавший Machine Head вместе с фронтменом Роббом Флинном, – потому что больше никого нет».
Machine Head чудом не развалились. Несмотря на то, что было продано, как минимум, 200 000 копий всех их пластинок, на ребят постоянно наваливались неприятности: смена состава, проблемы с алкоголем и наркотиками, и зачастую они слишком легко сдавались, идя на поводу у своей звукозаписывающей компании.
К 2002 году проблемы и недовольства накопились, и доверие к Machine Head – фактически, речь шла о будущем группы – оказалось под большим вопросом. «Нас постоянно смешивали с дерьмом, – вспоминает Флинн, – при этом мы видели, как хвалят другие команды, хотя они откровенно косили под Machine Head».
Никто не думал, что парни вновь нащупают почву под ногами, но неудачи делали их лишь сильнее. В 2003 году группа усилилась новым составом, и выдала трэшевый бескомпромиссный «камбэк» ‘Through The Ashes Of Empires’. Но именно пятый диск Machine Head ‘The Blackening’ вновь поднял планку, сочетая в себе мощные запоминающиеся риффы, сложные аранжировки и бесподобное владение инструментами. Песни получились агрессивными, но в то же время мелодичными. Возможно, альбом станет одной из лучших металлических пластинок года.
«Мы дошли до предела своих возможностей, – говорит Флинн из спорт-бара в нескольких шагах от студии Sharkbite, где записывался альбом, – мы хотели пойти на огромный риск и наплевать на всякие принятые нормы – сколько должна длиться песня и как она должна звучать».
Половина треков на ‘The Blackening’ длятся больше девяти минут – боевики для мошеров и дурманящие мелодии для медитаций, состоящие из продуманных интересных риффов, заманчивых гитарных гармоний и сдвоенных соло.
Удивительно, но несмотря на всю сложность, песни, по словам Флинна, не были похожи на «риффовый суп».
«Когда сочиняли, много слушали старый Rush, – поясняет Флинн, – альбомы вроде ‘Hemispheres’ и ‘2112’ чересчур затянутые, но в них полно классных песен и мелодий».
Как видно из названия альбома ‘The Blackening’ («Почернение»), пластинка родилась в мрачный период жизни Флинна. Работа над альбомом началась в сентябре 2005 года, и Роббу пришлось столкнуться с ужасными кошмарами. Сначала ему снилось, что он несколько раз пырнул себя ножом в живот. Потом в него выпустили всю обойму из пистолета. Затем он кубарем летел вниз с крыши зданий, вешался и резал вены.
«Я начал психовать, – рассказывает Робб о ночных кошмарах, – страшно было засыпать, но я был измождён. Днём со мной всё было в порядке, но каждую ночь кошмары возвращались, и я начинал задаваться вопросом, не сбрендил ли я».
Чтобы разобраться в своих кошмарах, Флинн решил излить чувства и воспоминания на бумаге. В 17 лет он хотел покончить жизнь самоубийством. Строчки сразу же стали текстом песни ‘Beautiful Mourning’.
«Меня вышвырнули из дома родителей, и я жил у друзей, сидел на наркоте и вечно влезал в неприятности, – вспоминает Флинн, – однажды мы с другом наглотались «колёс» и решили посмотреть фильм «Омен», и в итоге я оказался в ванной, смотрел на себя в зеркало, держа лезвие на запястье. И начал себя резать. Я довёл себя до отвратительного состояния и остановился. Когда я излил свои кошмары наружу, ужасы отпустили меня, и тот случай стал отправной точкой для всего альбома».
Участники группы ведут нас по коридорам, и обстановка напоминает полуразваленную начальную школу. Мы находимся рядом с Беркли, где репетируют порядка десятка групп. Флинн открывает дверь в репетиционную комнату Machine Head, и со второго этажа доносятся мелодии группы AFI, они исполняют свой хит ‘Miss Murder’. Дорожные ящики и гитарные футляры напоминают конструктор Lego. С одной стороны комнаты стоит барабанная установка Pearl камуфляжного цвета, а с другой – доска с рабочими названиями большинства песен для альбома ‘The Blackening’.
«Зацени, бро» – говорит Флинн, открывая футляр, чтобы показать отполированную до блеска заказную гитару. Даймбэг Даррел подарил ему её на сцене после того как днём ранее разбомбил одну из потрёпанных гитар Флинна, когда Machine Head выступали на разогреве у Pantera. Флинн записал на ней соло в ‘Aesthetics Of Hate’, жестокой новая песня о направленной против металла статье консервативного журналиста Уильяма Грима, вышедшей сразу после убийства Даррела. Остальные песни на альбоме ‘The Blackening’ повествуют о войне в Ираке (‘Clenching The Firsts Of Dissent’), убийстве/суициде (‘Now I Lay Thee Down’), и религиозном бизнесе (‘Halo’).
Альбом ‘The Blackening’ содержит не только разноплановые тексты, но и богат в музыкальном плане. Возможно, всё дело в новом гитаристе Филе Деммеле, чей вклад в пластинку огромен, а сам Фил – ветеран трэшевой сцены СФ. «Не стоит забывать о влиянии этого парня, – говорит Флинн, – у него полно классных идей, и мы с ним по-братски соревнуемся, всегда стараемся друг друга уделать, что добавляет новых красок в аранжировки песен».
Флинн с Деммелом работали вместе и до Machine Head. Парочка играла в Vio-Lence, одной из лучших команд второй волны трэша из Сан-Франциско. Группа записала два памятных альбома – ‘Eternal Nightmare’ (1988) и ‘Oppressing The Masses’ (1990), а также незаслуженно забытый диск ‘Nothing To Gain’ (1993), после чего Флинн вместе со своим соседом по комнате, Адамом Дьюсом, начал работать над сторонним проектом. Остальных музыкантов Vio-Lence («Насилие») эта затея раздражала, но Флинн ушёл из группы именно из-за акта насилия.
Группа должна была выступить в местном клубе Omni, но Флинн вместе с Дьюсом и общим другом ввязались в драку у магазина на парковке.
«Раньше в выходные мы либо конкретно нажирались, либо трахали баб, либо ввязывались с кем-нибудь в драку без всякой на то причины, – объясняет Флинн, – и мы пришли в магазин, и наш кореш ввязывается в драку с большим белым парнем. Тут подходят две чернокожие девки, а за ними неожиданно подваливает орава здоровяков, и один из них говорит: «Вы какого хера выебываетесь на наших черных девок?». Я понял, что говорить с ними бесполезно, поэтому сжал кулак и через мгновение почувствовал, что сломал одному парню нос. Он упал на пол, и началось».
Пока Флинн с Дьюсом лежали на земле и их мутузили 14 человек, друг достал нож и пырнул несколько парней, в том числе, гемофилика, который едва не умер от потери крови. Нападавшие потом узнали, что Флинн вроде как знаменитость и начали ему звонить, угрожая во время выступления в клубе Omni бросить на сцену гранату. Опасаясь за свою жизнь, Флинн отказался выходить на сцену и ушёл из Vio-Lence. Почти весь следующий месяц они с Дьюсом провели за закрытыми дверьми, но гангстеры в итоге успокоились и нашли других жертв. Потом ребята пригласили в группу друга детства Дьюса, гитариста Логана Мейдера и барабанщика Тони Костанзу и записали первое демо Machine Head, спонсировал которое в основном Дьюс на деньги, заработанные с продажи наркотиков.
«Сначала я побирался, чтобы купить пакетик «колёс» за 20 баксов, а потом поделил его на две части и продал каждую за 40 баксов, – говорит Адам, – и так было много-много раз, и вдруг я стал наркоторговцем. В итоге я арендовал склад и выращивал там траву. Бизнесмен, твою мать».
Machine Head сочинили большинство песен для альбома ‘Burn My Eyes’ и решили, что им нужен барабанщик получше. Они пригласили в группу бывшего ударника Attitude Adjustment Криса Контоса и с ним уже записали более профессиональное демо, услышав которое [журналист, нынешний создатель сайта Blabbermouth] Борживой Кржин передал его своему другу из Roadrunner Монте Конору, а тот решил подписать с Machine Head контракт.
«Музыка Machine Head напомнила мне почти идеальное сочетание Pantera и Biohazard. Обе группы тогда были очень популярны, – говорит Кржин, – но в музыке Machine Head чувствовался особенный индивидуальный стиль. Они не выглядели обычной копией».
Вышедший в 1994 году альбом ‘Burn My Eyes’ прогремел на весь металлический андеграунд, как поётся в припеве известной песни ‘Davidian’ «подобно выстрелу из дробовика». Во всём мире диск был продан тиражом свыше 400 000 копий и в то время стал самым продаваемым дебютом на Roadrunner.
«Мы хотели услышать настоящий металл, но его нигде не было, поэтому мы сочинили этот альбом. Мы решили, что терять нам нечего, да и ничего ни от кого не ждали, – рассказывает Дьюс, – мне было 19 лет, всё меня вокруг раздражало и вечно хотелось жрать, поэтому приходилось выбирать – либо пойти в магазин и купить сэндвич, либо пачку сигарет. Пришлось выбирать сигареты, потому что пачки хватало на целый день».
В 1996 году Machine Head прилетели в Ливерпуль, Англия, для записи второго альбома ‘The More Things Change…’. Продюсером выступил Колин Ричардсон, а новым барабанщиком стал Дэйв МакКлейн, бывший ударник трэшеров из Феникса Sacred Reich. Диск продолжил направление альбома ‘Burn My Eyes’, но ему явно недоставало энергии и живости дебютника; пластинка была качественной и тяжелой, однако чересчур предсказуемой. На самом деле, чрезмерное увлечение музыкантов наркотиками сказалось на их творческих способностях, но некоторое время их увлечение пивом, крепким алкоголем, таблетками и кокаином никак не сказывалось на способности отрываться на сцене. Однако здоровье они подорвали прилично – но им было наплевать, и ребята забили свой гастрольный автобус подгузниками Depends, чтобы пить столько, сколько хочется и не бегать в туалет.
Но в дороге были не только памперсы и веселье, и каждый успех сопровождался проблемами – особенно, во время фестиваля Ozzfest в 1997. Оззи отменил своё выступление, но не предупредил собравшихся зрителей. Подвыпивший Флинн вышел на сцену вместе с музыкантами Pantera, Type O Negative Fear Factory исполнил песни Оззи Осборна. Поняв, что Осборн на сцену не выйдет, толпа фэнов прорвалась через ограждение, перевернула машины и зажгла файеры. Однако своим выступлением Флинн, возможно, предотвратил нечто более серьёзное. После концерта он позвонил отцу и хотел поделиться радостью и эмоциями, однако тому было абсолютно наплевать. «Он лишь сказал: «О.. мне спать пора» – И всё. Во мне что-то щёлкнуло». Уже не первый раз Флинн сталкивался с безразличием со стороны родителей, и он поскольку был на грани, тот случай окончательно его добил.
«Я пошёл отлить, а там полумёртвый Робб, – говорит МакКлейн, – повсюду кровь, он снял футболку, в руке у него был нож, а на груди вырезано слово МЕТАЛЛ».
Сбой в психике Флинна стал проявляться не сразу. Беспокоясь за свой вес, он после еды шёл в туалет и насильно доводил себя до рвоты. В итоге он стал булимиком. Приблизительно тогда же Мейдер не на шутку увлёкся наркотиками и иногда мог начать играть на сцене другую песню. А потом ушёл из группы. «Наркотики настолько засрали ему мозги, что он не соображал ничего вокруг, – говорит Флинн, – последний раз я с ним общался, и он уверял меня, что за ним следят кошки-роботы с оптическими глазами и передают данные о нём в ЦРУ».
Находясь в поисках более уравновешенного человека, Machine Head пригласили бывшего гитариста Manmade God Ару Ластера. Парень грешил лишь тем, что постоянно рубился в автобусе в приставки. Смена состава, как и давление со стороны лейбла Roadrunner (они требовали от группы хороших продаж альбома), привели к тому, что Machine Head пришлось сменить музыкальное направление на альбоме ‘The Burning Red’ (1999) – мрачной, унылой и более современной пластинке, продюсером которой выступил Свенгали нью-метала Росс Робинсон (Korn, Limp Bizkit, Slipknot). Несмотря на то, что альбом, в котором можно услышать рэп и кавер на песню Police ‘Message In A Bottle’, остаётся самым продаваемым альбомом года, Machine Head раскритиковали за то, что они старались звучать слишком современно.
«Узнав, что продюсером был Росс Робинсон, все тут же начали говорить: «О, они косят под Korn, – ворчит МакКлейн, – ни под кого мы не косили. Мы лишь хотели попробовать что-то другое».
Флинн был очень недоволен, что критики отказались признавать его откровенные тексты. Заглавный трек о суициде; ‘The Blood, The Sweat, The Tears’ о борьбе Флинна с булимией; а песня ‘Five’ – ужасные воспоминания о том, как в 5 лет Робба изнасиловал сосед. «Он жил на одной улице со мной, – говорит Флинн, – у меня со второго по шестой класс были ужасные головные боли, и я был ужасно закрытым ребёнком. Думаю, не просто так».
Продюсером следующего альбома ‘Supercharger’ выступил архитектор 3 Doors Down и Disturbed, и на этой пластинке эксперименты на ‘Burning Red’ завели группу в коммерцию, напомнив Роба Зомби и Korn. ‘Supercharger’ вышел 2 октября 2001 года, лишь через 3 недели после ужасных событий 11 сентября, и в клипе на первый сингл ‘Crashing Around You’ группа играла на фоне города в огне. Стоит ли говорить, что связываться после такого с группой не хотел никто. Даже MTV.
«Roadrunner тогда любили выпускать синглы и решили снять крутой клип, – говорит МакКлейн, – когда все накрылось медным тазом, они даже не посмотрели в нашу сторону».
Провал ‘Supercharger’ сильно сказался на Дьюсе, и он пил целыми днями.
«Всё было дерьмово, и я решил, на хрена оставаться трезвым, – говорит он, – я мог выпить бутылку рома Captain Morgan меньше чем за две минуты. Потом блевал неделю, и меня мучили четырёхчасовые галлюцинации. Мне мерещилось, что я нахожусь в многоэтажном здании и спорю с каким-то толстяком в костюме, которого там не было. На следующий день я понял, что в таком состоянии мог запросто натворить бед и на всю жизнь загреметь в тюрягу. Поэтому я завязал».
После тура в поддержку ‘Supercharger’ Machine Head разорвали отношения с “Roadrunner”, и Ару ушёл из группы (позже он появился в составе нью-металлистов Ill Nino). На некоторое время стало непонятно, что будет дальше, и Флинн даже подумывал перебраться в группу Drowning Pool в качестве фронтмена после того, как в 2002 году умер их вокалист Дэйв Уильямс. Однако, в конечном счёте, Флинн, МакКлейн и Дьюс решили продолжать втроём. Они сами профинансировали ‘Through The Ashes Of Empires’, написав трэшевые многогранные сложные композиции, вернувшие группу к корням, при этом это не было пережитком прошлого. «Нам было абсолютно до пи*ды, что о нас думали другие» – вспоминает Флинн.
Ещё до завершения записи альбома ребят пригласили выступить на летних европейских фестивалях, но им нужен был второй гитарист. Дьюс часто общался с Деммелом по электронной почте и решил взять гитариста в тур. «Machine Head была одной из моих любимых групп, и они оказали на меня большое влияние, – говорит Деммел, – в своей группе Torque я всегда следил за тем, чтобы риффы были не похожи на Machine Head, и вдруг сочинять такую музыку стало круто».
Деммел пришёл в самом конце записи ‘Through The Ashes Of Empires’ и внёс вклад лишь в три песни, но вскоре стало ясно, что взаимопонимание между ним и Флинном ещё покажет себя на следующей пластинке. Не то чтобы ‘Ashes’ стал провалом: альбом, вышедший в Европе в октябре 2003 года, был удостоен хвалы, и американский филиал Roadrunner захотел предложить Machine Head новый контракт. Спустя четыре месяца ‘Ashes’ дебютировал на 88 месте в хит-параде “Billboard” – самая высокая позиция.
«Пластинка получилась такой, как мы и хотели, потому что мы слушали внутренний голос, – говорит Дьюс, – и в таком случае тебя всегда ждёт успех. То же самое касается и альбома ‘The Blackening’».
«У нас всё отлично, чувак, – говорит Деммел, – мы теперь совершенно новая группа, и нам не терпится увидеть, какое будущее нам уготовано».
Источник