Гитара музыкальная 20. Франсиско Таррега
Гитара в музыке романтизма.
61.
Массне Жюль (фр. Jules ;mile Fr;d;ric Massenet) (1842–1912) – французский композитор, мастер лирической оперы. Профессор Парижской консерватории (1878–1896).
Что ни говори, знаменитая Элегия Жюля Массне маловыразительна на гитаре: слишком быстро гаснут звуки страдания и слез. По этой причине исполнители ускоряют темп пьесы, после чего пропадает ее очарование.
Напротив, «Медитация» из его оперы «Таис» в транскрипции Лауринду Алмейды необыкновенно выразительна: душа словно устремляется ввысь, в сферу света и Красоты. Налицо некое подобие баховского созерцания мира, хотя и в традициях романтической музыки, где всегда присутствует оттенок экзальтированности. От медитации, то есть раздумья, Массне совсем недалеко до импрессионистического созерцания Клода Дебюсси.
62.
Григ Эдвард (норв. Edvard Hagerup Grieg) (1843–1907) – норвежский композитор, пианист, дирижер. Крупнейший представитель национальной композиторской школы, ярко претворивший в своих сочинениях норвежский музыкальный фольклор.
«Песня Сольвейг» Грига, аранжированная для скрипки и гитары (партия гитары – Sina Khorasani), – это яркий пример того, как нельзя подходить к переложению гениального произведения. Здесь не осталось и намека на северный колорит пьесы, да и сами горестные переживания Сольвейг не столь трагичны, как у автора.
Напротив, «Танец Анитры» из сюиты «Пер Гюнт» (ор. 46, № 1) в обработке для двух гитар звучит восхитительно: живая, игривая музыка манит нас яхонтовыми тембрами-красками!
Андрес Сеговия сделал несколько транскрипций музыки Грига.
Впечатляет «Мелодия», размеренной сагой льющаяся по снежным норвежским просторам.
«Вальс» не так блестяще звучит на гитаре, но он все-таки поэтически выражает шумный, веселый праздник.
Надо отметить: выдающемуся исполнителю почти всегда удается сделать хорошее переложение той вещи, которая ему нравится.
«Колыбельная песня» (ор.68, №5) и «Воспоминания» (ор.71, №7)
Эдварда Грига в транскрипции для гитары – это примеры северной лирики, целомудренной и чистой. Не исключено, что именно эти пьесы побудили русского поэта Николая Гумилева написать стихотворение «На мотивы Грига». Такие метафоры, как пенье «многострунных золотых арф», «сверкающие слезы лилий», «горный снег с алыми розами» на нем – все это верно передает настроение норвежского композитора.
63.
Алаис Хуан (Juan Alais Moncada) (1844–1914) – аргентинский гитарист и композитор. Родился в Буэнос-Айресе 7 декабря 1844 года. Играть на гитаре начал вслед за своим братом Гиллермо, но вскоре намного превзошел его в искусстве владения инструментом. В 11-летнем возрасте начал выступать публично.
«Хабанера» Хуана Алаиса по-россиниевски импульсивна и порывиста, она буквально манит слушателя в круг танцующих.
Окунитесь в музыку испанских композиторов – и вы непременно услышите в пьесах Тарреги салонного Шопена, в сочинениях Альбениса угадаете лирического Мендельсона, у Гранадоса найдете общие черты с лирико-драматическим Шуманом, а у Мануэля де Фальи – с народно-орнаментальным Листом.
64.
Таррега-Эшеа Франсиско (Tarrega Eixea) (1852–1909) – выдающийся испанский гитарист-виртуоз, композитор и педагог, основоположник испанской школы игры на гитаре. Автор многочисленных оригинальных произведений, он перекладывал для гитары произведения знаменитых композиторов – Шопена, Баха, Бетховена, не забывая своих соотечественников – Альбениса, Гранадоса.
Фернандо Сор и Дионисио Агуадо вызвали к жизни кудесника мелодии Франсиско Таррегу. В этом их главная заслуга перед музыкальным искусством Испании.
Фернандо Сор рационален и классичен, Дионисио Агуадо – чувственен и сентиментален. Тем не менее, их столь разная музыка заложила основы для прекрасных романтических произведений Франсиско Тарреги.
Хуан Парга – старший собрат Франсиско Тарреги. У них много общего: оба учились у знаменитого испанского гитариста-виртуоза Хулиана Аркаса, оба переиграли на фортепиано основной репертуар романтической музыки и испытали влияние Шопена.
Так что Таррега – это не одинокая звезда на гитарном небосклоне Испании второй половины XIX столетия. Она взошла вслед за звездой Парга, которая была не менее красивой и яркой.
В этом нетрудно убедиться еще раз, если сравнить названия сочинений обоих композиторов. У первого есть Большая концертная фантазия «Альгамбра» (ор.29), а также Характеристическая фантазия «Воспоминания о Севилье» (ор.30). У второго самая популярная пьеса – Концертный этюд «Воспоминание об Альгамбре».
Сходство бросается в глаза!
Франсиско Таррега открыл новые технические приемы игры на испанской гитаре и своей музыкой доказал, что она звучит, как полноценный сольный инструмент, имеющий большую многотембровую окраску.
Таррега и его ученики сделали решительный шаг в сторону современного гитарного искусства. Без их подвижничества вряд ли был бы возможен звездный полет Андреса Сеговии, артиста-кумира XX столетия.
Таррега – это горный хребет, включающий в себя две заоблачные вершины в лице Льобета и Пухоля. Именно здесь берет начало ручеек по имени Андрес Сеговия. В долине он превращается в полноводную реку, которая, преодолев большое расстояние, впадает в море современной гитарной музыки. Как пленительны и романтичны эти уголки испанской земли!
Известный гитарист Мигель Льобет писал о своем учителе: «Таррега был не только виртуозом. Он создатель новой школы. Открытые им новые звуковые возможности сделали гитару неповторимо прекрасным и возвышенным инструментом».
Можно сказать больше: Таррега, истинный творец Красоты, вдохнувший в этот инструмент не только жизнь, но и душу!
«Чудесный барселонский гитарист, почти волшебник», – так отозвался Исаак Альбенис о Мигеле Льобете, который блестяще исполнял произведения прославленного испанского композитора.
Лестная похвала из уст гения.
Мигеля Льобета можно считать непосредственным предшественником, предтечей, образно говоря, Иоанном Крестителем гениального Андреса Сеговии. Его артистическая деятельность являлась связующим звеном между гитарой XIX и XX столетия.
Льобет обучался у Тарреги, завершавшего эпоху романтизма. Сеговия, в свою очередь, внимательно изучал исполнительское искусство Льобета, что позволило ему заложить фундамент современной гитарной школы.
Среди немногих гитаристов, кому благодарные соотечественники воздвигли памятники, есть и великий испанец Франсиско Таррега.
Очень немногие композиторы пишут музыку для гитары, и еще меньше тех, кто действительно талантлив. В числе этих избранных – Франсиско Таррега.
Гитара Тарреги порывиста, красочна, искрометна.
Франсиско Таррега – гитарист-романтик, поэт грез и воспоминаний о счастливых днях любви.
Франсиско Таррега – это и Шуберт, и Шуман, и Шопен, и Мендельсон в гитарной музыке. Его пьесы – яркие жемчужины на дне моря.
Пусть не покажется банальным, но Франсиско Таррега – это испанский Шопен, изящный, очаровательный, одухотворенный, чьи мелодии красивы, как цветы. Ведь не случайно он, подобно Шопену, писал пленительные мазурки!
Можно хоть тысячу раз прослушать Седьмой вальс Фредерика Шопена или «Воспоминание об Альгамбре» Франсиско Тарреги, но память об этих бессмертных творениях будет столь же свежа, как первая юношеская любовь.
«Мазурка» ля минор Тарреги вплетает польские узоры в испанский орнамент. Этим-то она и примечательна!
«Польку» Таррега сочинил в духе простенького народного танца, какие были модными в эпоху классицизма. Правда, в нем явно чувствуется испанский национальный колорит. Происходит некоторое совмещение времен: прошлого и настоящего.
В Вальсе ре мажор Тарреги явственно слышны птичьи голоса. Это по-шубертовски простая, если не наивная музыка.
В пьесе «Слеза» Таррега запечатлел пасторальную идиллию XVIII века, хотя и преломленную через романтическое мироощущение XIX столетия.
Алмазный блеск Прелюдии ре минор прямо-таки слепит глаза!
«Оремус» – пьеса, напоминающая этюд на аккордовую технику, в которой, впрочем, имеются некоторые мелодические красоты.
Этюд ля мажор – это механическое движение с элементами художественности: радостное чувство приветливо, как весеннее солнышко.
«Этюд в форме менуэта» интонационно, и особенно своими кадансовыми оборотами, напоминает слушателю о французских корнях придворного танца.
В «Фанфарах» слышна бравурная музыка. Чувство готово вылиться через край, однако ритм удерживает его в жестких рамках.
Франсиско Таррега, наряду с Шопеном, любил мелодически прекрасную музыку итальянских композиторов, ценил и отдавал им дань уважения, о чем свидетельствуют такие его пьесы для гитары, как «Венецианский карнавал» на тему Паганини и Фантазия на темы из оперы «Травиата» Верди.
Карнавальная пьеса на редкость жизнерадостна и красочна, вердиевская – удивительно поэтична и возвышенна.
«Малагенья» (в переводе с испанского – народная мелодия, песня) –весьма удачная пьеса Франсиско Тарреги. В пульсирующем ритме запечатлена горячая, темпераментная натура истового испанца и его гордая осанка, то есть две главных черты национального характера.
Не случайно это произведение приобрело столь широкую известность в мире.
«Большой вальс» Тарреги вполне может стать таковым, если оркестровать его по-штраусовски, придав танцу пышный светский характер. В сольном гитарном исполнении он звучит довольно скромно.
Хрупкая и нежная мелодия Танго дышит утренней свежестью и наполнена ароматом белой сирени. По музыке это скорее сдержанный андалузский, нежели порывистый аргентинский танец!
«Альборада» – это «утренняя песня» по-испански. У композитора есть каприччио с таким названием. И в самом деле, от его прозрачной лирики веет солнечной утренней свежестью.
«Арабское каприччио» принадлежит к пьесам, в которых звучит мелодия немеркнущей красоты. Душу переполняет лирическое настроение, когда вспоминаешь пленительно-нежный Восток. Она вместе с юной Шахразадой ищет любви и счастья.
Задумчиво-печальная мелодия «Андалусского танца» заставляет нас вспомнить стихи Густаво Адольфо Беккера (1836–1870): «Как чудесно осенью унылой, / в грустный час дождливого заката, / выйдя в сад с душистыми цветами, / надышаться влажным ароматом!»
Какая поразительная тонкость эмоций при танцевальном ритме! Это подвластно лишь таким вдохновенным музыкантам, как Шопен и Таррега.
Неистовый танец, подобный шквалу ветра – такова Рафага.
«Севильяна» ор.29 – это мозаика из коротких зарисовок сцен затхлой провинциальной жизни. Она может вызвать у патриота жгучую горечь и отчаяние. Здесь музыка композитора приобретает колючий, резкий, отрывистый характер.
Этюды Тарреги по стилю, языку и духу принадлежат к романтизму. Им свойственны возвышенная поэзия и одухотворенность.
Этюд C-dur близок к шубертовской свежей и радостной лирике – «будто это бледнеет луч зари в синем море», как сказал бы Густаво Адольфо Беккер.
Этюд A-dur – радостное цветение жизни, когда вместе с испанским поэтом шепчешь: «Сегодня мне улыбаются земля и небеса. / Сегодня в душе моей солнце».
Этюд e-moll очаровывает незабываемой мелодией. Кажется, что это песня гондольера на стихи того же Беккера: «Как чудесно видеть, как восходит/ новый день в сияющей короне, / поцелуем оживляет волны, / зажигает свет на небосклоне!»
Еще один Этюд A-dur. В нем радость иного рода, связанная с детскими играми и шалостями. И уже другой поэт Рамон де Кампоамор (1817–1901) по этому поводу со снисходительной улыбкой замечал: «Жизнь – господний дар».
В том же духе Таррега написал A-dur Этюд и арпеджии, словно это беспечная радость детей на качелях. Изящен Этюд a-moll в форме менуэта. Легко представить себе бал, на котором блещет красавец-маркиз и вспомнить эпиграмму де Кампоамора: «Искусный волокита знает: иногда / три тихих «нет» – синоним «да».
Некий философский подтекст заключен в Этюде в быстром темпе: паганиниевские шестнадцатые ноты отсчитывают бесконечный бег времени.
Рядом находится «Этюд, навеянный музыкой Крамера», в котором передана толчея, суматоха жизни. Думая о ней, невольно задаешься риторическим вопросом Кампоамора: «Но стоит ли она того, / чего нам стоит?»
«Этюд на тему Жиги Баха» на редкость поэтичен, вызывает множество аллюзий: видится льющийся холодный лунный свет то ли «Вечерней серенады» Шуберта, то ли первой части «Лунной сонаты» Бетховена. Трудно сказать, что осталось от баховской жиги в этой пленительно-нежной зарисовке.
«Печальная песня» с беккеровским хрупким лиризмом словно говорит: «Если у тебя, у синеглазой, / набежали на глаза слезинки, / кажется, что это на фиалке / вспыхнули росинки».
Кого не затронет скорбно-нежная лирика Виолетты, героини вердиевской оперы «Травиата», звучащая в Фантазии Тарреги? И как не вспомнить стихи испанской поэтессы Росалии де Кастро (1837–1885), чью поэзию современники ценили за глубину и свежесть лирического чувства. Ее голос – голос Виолетты и тарреговской гитары: «Землю и небо пытаю с тоскою, / вечно ищу и не знаю покоя. / Как я тебя потеряла – не знаю. / Вечно ищу, но ни шагом не ближе, / даже когда ты мне снишься повсюду: / тополь задену, камень увижу. »
Блестящая виртуозная техника и неукротимый дух Паганини – вот что определяет характер «Большой хоты» Франсиско Тарреги. На наших глазах словно развертывается негласное состязание скрипки и гитары, итальянского жизнелюбия и испанской страсти, опаляющей трагической безысходностью бытия. Это два разных мироощущения. Каким бы энергичным ни был песенно-танцевальный ритм хоты, мы поневоле слышим в ней голоса отчаяния, замечательно переданного строками Густаво Адольфо Беккера: «Мы при вспышке молнии родимся / и при той же вспышке умираем: / краток жизни час! / Ждем любви, за славою стремимся – / тени сна мы тщетно догоняем: / смерть пробудит нас!»
«Большой вальс» A-dur развертывается во времени достаточно медленно. По характеру это светская танцевальная музыка, где эпизоды изящества и благородства порой сменяются легкой меланхолией.
Вальс «Исабель» – маленький шедевр. Его сентиментально-сладкая мелодия напоминает нам о счастье, которое испытываешь в общении с любимой женщиной.
«Картахенера» – это романтическая баллада с явственным колоритом старины. Спокойное повествование возвращает нас в былые славные времена, когда монахи-рыцари охраняли рубежи Отчизны от набегов иноземцев. Их вдохновляла Дева Мария, образ которой каждый из них носил в своем сердце.
Целомудренное грустное девичье чувство, которое окрашено волнением любовной мечты – таково образное содержание пьесы «Слеза».
«Las dos Hermanitas» – салонный романтический танец. В его ритме и мелодии запечатлено благородное изящество.
«Малагенья» выделяется испанским колоритом, четким ритмом, скупостью выразительных средств. Некоторая сумеречность роднит ее с музыкой Хоакино Турины.
«Manchegas» – это изящная, виртуозная миниатюра. Ее эмоциональность переливчата, как окраска перьев экзотической птицы. Гитаристы с удовольствием играют этот маленький шедевр испанского композитора.
В пьесе «Мария» угадывается портрет беспечной девушки, для которой мир восхитительно-чудесен. В миниатюрах талант автора особенно ярок и убедителен.
Несомненный шедевр Тарреги – его мазурка «Мариетта». Ее томная романтическая мелодия несет в себе вечную женственность, какая свойственна даме, чья красота и обаяние неотразимы, а любовь – бесценный дар, выпадающий на долю самого достойного избранника.
В Мазурке №1 слышна спокойная, приподнятая, романтическая лирика, оттененная светлой грустью, но чувства здесь сдержанные. Мазурка №2 рисует образ более живой и непосредственной девушки. Ее голос нежен, хотя движения и жесты свидетельствуют о волевом характере.
Испанский композитор представил нам три женских портрета, три неповторимых внутренних мира. Для него, как для Огюста Ренуара, красота не блекнет. Он не задается вопросом, который ставит Росалия Кастро: «. Где на земле найдете / вы красоту такую, чтобы не знала тленья?». Ответ очевиден: красота – бессмертна в искусстве!
Этюд «Бабочка» Тарреги изображает легкое порхающее существо, век которого в солнечном мире недолог. Не каждому композитору выпадает счастье создавать музыкальные шедевры. Шопену и Тарреге это удавалось.
Пожалуй, только у Франсиско Тарреги менуэт может быть солнечным. Речь идет о радостно-счастливом Менуэте F-dur и его близнеце, «Minuetto».
Медленный романтический Вальс «Paquito» будит воспоминания о счастливых днях молодости, о той весенней поре, когда острее всего радуешься празднику жизни.
Павана F-dur – это лучезарная идиллия, безмятежное счастье, совершеннейшая гармония между природой и человеком.
Пьеса «Pepita» отличается изящным пластическим движением, что свойственно балетной музыке. Ее автора без преувеличений можно назвать испанским Делибом.
Тарреговские прелюдии поэтичны и вдохновенны.
Первая благородна по звучанию.
Вторая трогает сердце блуждающе-горестной мелодией.
Третья притягивает чистой и чарующей лирикой.
В Четвертой мы видим лучезарную радость.
Пятая – это песня гимнического склада.
Шестую отличает ласковая и нежная лирика, переходящая в лирико-драматическую кульминацию.
Седьмая – это бег эмоционально нейтральных одноголосных мотивов.
Восьмая оставляет нас в состоянии напряженного ожидания.
Девятая недостаточно выразительна.
Похоже, что происходит отток душевной теплоты, если сравнивать вдохновенную Первую прелюдию с тремя последними. Жизнь становится тусклой, как пыльное стекло.
Из отдельных Прелюдий Франсиско Тарреги отметим D-dur и Прелюдию на тему Мендельсона, в которых зыбкие мелодические фразы предсказывают наступление холодной поры. Все это похоже на пейзаж из стихотворения Беккера: «Цвет обрывает, сыплет листвою / ветер бессонный, /и в отголосках где-то далеко / слышатся стоны. »
Полька «Росита» — милая, забавная, чудная, как танцующая девочка в обществе взрослых. Она отмечена несомненным талантом.
Знаменитая пьеса «Воспоминания об Альгамбре» всякий раз воспринимается по-новому, сколько бы мы ее ни слушали. Содержание этого шедевра воистину неисчерпаемо.
Чудесная мелодия трогает горечью утраченного счастья. В нашем сердце любовь остается вечной, незыблемой, она до конца дней продолжает держать его в своем сладостном плену.
«Сновидение» погружает в счастливый мир, залитый лучами солнца.
Танго по темпераменту и по духу испанское: в нем есть любовь и сердечная рана.
Пьеса Тарреги «Тема и Этюд из Концерта Тальберга» необычна, хотя и здесь он не изменил себе: звучит чудесная лирическая мелодия с затаенной грустью. Как и все, что выходит из-под его пера, она трогательна.
Таррега отдал дань уважения штраусовским светским вальсам, создав собственный Вальс, такой же поэтичный, как знаменитые «Сказки Венского леса».
Одно из талантливейших произведений Тарреги – «Венецианский карнавал» на тему Паганини. Его мелодия полна света, радости, счастья, хотя хранит в себе некую тайну. Что в ней? На улице шумит праздник, слышится гомон, крики, смех, звенят струны, люди поют и танцуют. И даже в этом ослепительном разноцветии хочется чего-то сердечного – любви. Виртуозные вариации и пассажи сменяются лирикой. Гитара не желает уступать паганиниевской скрипке в блестящей игре, при этом она не в силах скрыть затаенную горечь, поскольку счастье исчезло в прошлом. Чтобы не вспоминать об этом, надо слиться с ликующей толпой, и тогда красочная феерия доведет человека до состояния ликующего экстаза.
«Арабский каприс» чарует сердце. В этой пьесе Испания согрета ласковым солнцем, и чувство любви к ней оставляют в душе слушателя неизгладимый отпечаток, как воспоминания о светлой юности.
«Альборадо» – одна из немногих пьес композитора, в которых отсутствует романтическое изящество. Эта незатейливая музыка привлекает своей легкостью и простотой.
«Слезы» Тарреги – это светлая грусть тонкой и нежной души.
Образ белокурой ласковой и нежной девушки явственно запечатлен в вальсе «Аделита» Тарреги.
Источник