Голос два сестры с гитарами

Мурашки по коже: две сестры «взорвали» зал на «Голос. Дети» в Германии – видео

Девочки шокировали исполнением всю аудиторию и безоговорочно перешли в следующий этап, став фаворитами миллионов людей по всему миру

Две сестры – 15-летняя Мими и 13-летняя Джози – учатся в обычной школе и там же выступают в музыкальной группе. Пристрастие к музыке сестрам привили их родители: мать девочек – оперная певица, а отец – дирижер и инструменталист.

Сестры исполнили известную песню Creep британской рок-группы Radiohead. Не успела Мими начать петь, как зал стал аплодировать. Когда слова подхватила Джози, две судьи моментально развернулись, а на припеве это сделали и остальные, не скрывая своих эмоций.

Когда девочки закончили выступление, судьи даже толком ничего не успели сказать, потому что зал требовал повтора. Девочки не могли в этом отказать, поэтому очаровали всех своими голосами еще раз, после чего судьи начали бороться за то, чтобы заполучить пару в свою группу.

После публикации их выступления на канал проекта в Youtube прошло чуть больше недели, а количество просмотров перевалило за четыре миллиона, и восторженные комментарии пользователей исчисляются тысячами.

Смотрите на видео также:

• Певец исполнил песню Майкла Джексона и довел жюри с залом до экстаза
• Пара подростков покорила мир невероятными танцами на шоу World of Dance

Источник

Близняшки покорили судей! У этих сестёр поистине ангельские голоса

Шоу «Голос» популярно практически во всех станах мира, а ролики с лучшими моментами выступлений участников проекта набирают десятки и даже сотни миллионов просмотров!

В этот раз мы предлагаем вам посмотреть выступление двух сестёр-близняшек, которые приняли участие в британской версии шоу «Голос».

Когда сёстры начали петь, зал буквально замер от их очень красивых голосов, которые исполняли песню — «Nella Fantasia».

Поскольку прослушивания были слепыми и судьи сидели к участникам спиной, члены жюри сначала не поняли, сколько исполнителей поют песню.

Переглядываясь между собой, судьи пальцами показывали друг другу количество певцов, сходясь во мнении, что их всё-таки двое.

Однако, несмотря на великолепное пение сестёр, члены жюри почему-то не спешили к ним поворачиваться, видимо смущаясь количеством участников, либо наслаждаясь пением.

И только в самом конце выступления к близняшкам повернулся крайний судья, чем вызвал огромную радость публики и родителей девочек, стоявших за кулисами.

Послушайте эту невероятно красивую песню и голоса сестёр, которые действительно похожи на голоса настоящих ангелов!

Понравилось видео? Тогда обязательно поделись этим видео с друзьями!

Источник

Дуэт этих двух сестёр покорил сердца и зрителей и судей. Такого выступления детский Голос еще не видел!

Многие зрители не ожидают от детских вокальных талант-шоу ничего экстраординарного. Физиологию не обманешь, и дети просто физически не могут петь настолько же хорошо, как взрослые. Или это не так Опровергнуть данный тезис вызвались сёстры Мими и Жозефина. Они с самого рождения показывали очень неординарные вокальные способности. Но родители не хотели отдавать их на вокал. Так что малышкам приходилось заниматься дома самостоятельно.

Дети помогают нам расти и по-новому смотреть на мир. Если вы согласны с нами, присоединяйтесь к нашему каналу

Когда девочки поняли, что они готовы — сёстры решили попробовать свои силы на немецкой версии шоу Голос Дети. Уже с первых нот стало понятно, что это совсем необычные участницы проекта. Далеко не все участники на взрослом Голосе могут петь так же сильно и обладают таким уникальным тембром.

Смотрите сами, как одно выступление просто разорвало шоу!

Понравилась статья, подписывайтесь на наш канал – будет интересно

Источник

«Сестры» — новая группа с лейбла Скриптонита. Кто они такие?

Интервью с создательницами и создателем одного из самых любопытных дебютных альбомов сезона. Говорим про Скриптонита, классическое образование, работу с родственниками и Джеймса Блейка.

В конце октября на лейбле Скриптонита Musica36 вышел дебютный альбом группы «Сестры» «Когда были волны» (а перед этим был фит с Адилем Жалеловым «Высота»). Музыкальные медиа хвалят «Когда были волны» за необычную атмосферу и оригинальную работу с формой (почти все треки лишены стандартной схемы «куплет — бридж — припев»), а звучание «Сестер» сравнивают то с Джеймсом Блейком, то с Gruppa Skryptonite.

Родные сестры Настя и Маруся выросли в музыкальной семье: бабушка Людмила Акишина — известный советский педагог классической гитары, мама пианистка и выпускница Минской консерватории, отец — профессиональный гитарист, игравший с эстрадными звездами 1960-х. Обе девушки в итоге тоже получили академическое образование: Настя закончила «Гнесинку» по классу эстрадного вокала, а Маруся училась играть на альте в Академии Маймонида.

Начав вместе сочинять песни под игру на фортепиано, они вскоре познакомились с Павлом Петренко — звукорежиссером ТВ, который тоже получил музыкальное образование и занимался творчеством для себя. Паша стал третьим участником группы: он отвечает за все, что связано со звуком, от аранжировок до сведения.

Именно в таком составе «Сестры» выпустили первые EP: четырехтрековые «Не обо мне» (2018) и «Окна» (2019). Релизы услышал Скриптонит, а, послушав демо грядущего альбома, он пригласил «Сестер» на лейбл.

В первом большом интервью Настя, Маруся и Паша рассказали, почему они полностью доверяют Скриптониту, раскрыли причину эскапистского настроения альбома и объяснили, как двум родственницам ужиться в одном коллективе.

Знакомство со Скриптонитом, контракт с Musica36, творческая свобода

— Как изменилась ваша жизнь за последние несколько месяцев?

Маруся: Последние месяцы мы готовились к релизу: обсуждали обложки, доделывали клип и все прочее.

Настя: Все ускорилось, потому что приближалась дата релиза. Нужно было быстро многое решить и придумать. Раньше мы в основном занимались только написанием музыки и не думали о сопутствующих вещах, которыми приходилось заниматься в последние месяцы.

Маруся: Конечно, многое организует лейбл, но мы все равно во всем участвуем, обсуждаем, всегда находимся на связи.

— А что изменилось после подписания на лейбл?

Паша: Подписание произошло еще до пандемии, в 2019 году.

Маруся: Да, и все это время мы доделывали альбом. Теперь мы почти все делаем на студии. Но мы все так же втроем. Естественно, лейбл помогает во всех вещах, которые идут после музыки: клипах, съемках, промо.

— Работа на студии сильно отличается от домашней?

Паша: Неа. Мы пользуемся тем же сетапом, что и всегда, — гитара, комп, микрофон, — просто теперь мы переехали на студию.

Настя: Вообще, все основные вокальные дорожки для альбома мы записали еще дома, на обычный Shure SM57, и решили не переписывать. Нам нравилось общее настроение, на студии дописали только бэки. Здесь, конечно, все гораздо лучше с микрофонами, много разных, можно подбирать индивидуально под конкретные задачи.

— Насколько я понимаю, первым с Адилем (Жалеловым, то есть Скриптонитом. — Прим. ред.) познакомился Паша. Расскажи, как это было.

Паша: У меня есть друг, он тоже певец. И он показал Адилю «Сестер», вторую ипэшку. Ему понравилось — сначала просто познакомиться позвал, а через пару недель сказал, что на студию нужен человек, который сводил бы музыку. Я начал сводить, а через пару месяцев показал ему демки нашего альбома. Ему понравилось, и он сразу сказал: «Давайте к нам».

Настя: На следующий день мы познакомились с Адилем. Мы с Марусей сразу поняли, что здесь можем быть спокойны за то, что нас с нашей музыкой понимают. Мы не раздумывали, просто были рады этому. Поняли, что все правильно происходит и наше место здесь.

— Что он говорил о вашей музыке?

Паша: Он сразу сказал, что это надо продвигать как коммерческое музло. Он объяснял, почему это надо двигать как прям большое дорогое музло — было захватывающе слушать. Когда на такое смотришь, то понимаешь, что тут если говорят, то обязательно делают. У меня изначально не было ощущения, что это музыка, которую будут везде слушать.

Маруся и Настя (хором): А у нас было!

Маруся: Да, мы всегда воспринимали себя как поп-музыку . Здесь мы с Пашей не согласны.

Паша: Адиль сразу предложил нам средства, команду и любую помощь, чтобы продвигать нашу музыку.

— До знакомства вы вдохновлялись его музыкой?

Настя: Давайте вообще разберемся, что такое вдохновение. Что ты понимаешь под этим словом?

— Культура, которую ты регулярно впитываешь. В случае музыкантов, это, наверное, в первую очередь музыка, которая влияет на их мироощущение, которую они пропускают через себя и переваривают, которая по итогу влияет на их творчество.

Настя: Ага, понятно. Мы это слово немного по-другому используем. Для нас вдохновение — это ментальное состояние.

Маруся: Да, состояние, в котором ты способен делать что‑то лучше, чем обычно.

Настя: В этом состоянии ты не способен думать ни про какие референсы, это просто творческий поток.

Маруся: Но если говорить о влиянии, то, конечно, влияет вся музыка, которую ты слушаешь, и особенно та, которую ты любишь. Адиля мы слушали довольно много. Если в процентном отношении, то это, наверное, будет 90 к 10 по отношению к остальной русской музыке. Может быть, и повлияло.

Настя: Важно понимать, что это не сознательный уровень: «Ой, как классно, давайте сделаем так же». Это из другого спектра.

— Учитывая, что Адиль перфекционист, он влезал в вашу работу над альбомом?

Настя: Нет, и мы искренне очень благодарны ему за такое отношение. Мы пришли с демками альбома — просто доделали их, и все.

— Почему, на ваш взгляд, его звучание так сильно выделяется на фоне остальной русскоязычной музыки?

Настя: Это работает как магия: ты включаешь и можешь бесконечно слушать.

Паша: Его музыка отличается от другой тем, что Адиль очень старается. Он очень много работает. У него нет проблемы с реализацией материала. Конечно, он доводит это до какого‑то понятного состояния. У артистов часто есть какое‑то видение и вектор понимания, и из‑за этого происходит очень много рефлексии: люди часто пишут в стол, бесконечно докручивая и украшая то, что в этом не нуждается. Они утыкаются в эту проблему, не могут писать новый материал, потому что старый не дописан. А здесь наоборот: очень много музыки, трудолюбия и очень серьезная любовь к делу.

— Тем не менее самые популярные комменты после выхода альбома — о том, что вы звучите как Gruppa Skryptonite с женским вокалом.

Маруся: Мне не кажется, что похоже.

Настя: По-моему, мы не особо похожи, но можно предположить, почему люди так считают. Во-первых, потому что это песни, а не рэп. Во-вторых, потому что мы на одном лейбле — это просто ассоциация.

Маруся: Когда кто‑то новый появляется, его нужно положить на какую‑то полочку. И нас кладут на одну полочку с Gruppa Skryptonite. Что неплохо.

— Но звучание по сравнению с EP все равно заметно поменялось. Почему?

Маруся: Мы меняемся, меняется и звучание.

Паша: Да у нас даже второй EP относительно первого сильно отличается.

— Да, но здесь звучание явно больше заточено под поп-звук, под коммерческий звук.

Маруся: Альбом не был специально заточен [под такой звук], он был так написан еще до подписания на лейбл.

— В последнее время много скандалов вокруг музыкантов и лейблов А что за скандалы? Два главных в этом году: артист Шарлот отказался от сотрудничества с Sony Music из‑за неустраивающих его условий контракта. А рэпер Thrill Pill поругался с Warner Music из‑за того, что лейбл якобы недодал ему денег. Кроме того, в 2019 году были разборки между Black Star и его бывшими подписантами, прежде всего c Леваном Горозией, по поводу прав на псевдонимы и песни артистов. , и первые все больше опасаются связываться с последними. Не боитесь, что потом и у вас могут возникнуть проблемы с правами?

Паша: Мы очень внимательно читали контракт. Мы дотошные в этом плане и очень серьезно к этому отнеслись. Плюс при подписании объявили, что права на музыку точно останутся у нас после окончания контракта. Условия хорошие.

— Почему вы выбрали именно Musica36? Какие еще факторы кроме разговора с Адилем сыграли?

Маруся: Мы любим музыку, которая здесь выходит Кого еще издает Musica36? Скриптонит, Gruppa Skryptonite, Truwer, Kali, M’Dee, Райда, Tayöka. . Хотелось стать частью этого движа. Мы знали музыку и других ребят задолго до того, как сюда пришли.

Паша: Здесь классно, что все друг с другом общаются, нет проблем с коммуникацией, можно всегда что‑то обсудить. Наверное, на других лейблах до главного бывает сложно достучаться. Здесь такой проблемы нет, потому что он всегда здесь, работает у себя и готов поговорить.

— Вы работаете сейчас где‑то еще параллельно?

Настя: Это как раз к вопросу о том, что изменилось у нас за последние месяцы.

— Как теперь выглядит ваш обычный рабочий день?

Маруся: Теперь мы все время в телефоне, постоянно переписываемся в телеграм-чатах, что‑то обсуждаем, договариваемся. Если нужно, приезжаем на студию или еще куда‑то. Если коротко, наш рабочий день в последние недели выглядит как телефон в руке. Часто приезжаем на студию — например, сейчас, после интервью, пойдем порепетируем.

Паша: Я каждый день в студии. Обычно приезжаю после обеда и сижу до 11–12 вечера, занимаюсь музыкой. Там нет ничего необычного: я занят сведением, музыкой лейбла, девчонки в основном сейчас занимаются промо. Все мы сейчас работаем только на Musica36.

— Лейбл ставит задачи по написанию каких‑то конкретных песен? Например, сделать трек, который с большой вероятностью может стать хитом?

Маруся: Нет, у нас не было таких разговоров. Мы никогда не подходили к написанию музыки с какой‑то целью, чтобы сделать песню определенного вида или что‑то подобное. Мы совсем по-другому работаем, никогда не думаем о конечном этапе — как она будет расходиться, когда выйдет.

Настя: Как мы пишем музыку. Кто‑то из нас садится за фортепиано, обычно по очереди: десять минут ты, десять — я, играем какие‑то аккорды, импровизируем и вместе поем. Включаем диктофон и все это записываем. На следующий день мы это слушаем. Если что‑то западет в душу, мы думаем, как из этого определенного настроения и энергии сделать песню. Потом мы сочиняем слова и доводим до состояния оформленной песни. Записываем голоса под фортепиано и идем к Паше для дальнейшей работы.

Маруся: И только потом, когда уже все почти доделано, мы слушаем и думаем, что будем с ней делать. Только в этот момент.

— Какой из песен с альбома вы больше всего довольны?

Маруся: Мы их не разделяем. Этот альбом мы воспринимаем как единое музыкальное произведение. Нам просто любопытно, как сейчас будут заходить песни и как их будут слушать люди. Посмотрим, что будет дальше; сейчас любимые песни выделить невозможно .

Музыкальная семья, академическое образование, Игорь Саруханов

— У вас музыкальная семья. Родители с детства прививали вкус к музыке?

Настя: Выходит, что так (смеется). Вообще, это сила окружения. Все, кроме школы, кто нас окружал, — это музыканты: друзья бабушки и мамы, их тусовка.

Маруся: Кстати, нас никогда не заставляли заниматься музыкой. Говорили: «Если не хотите, не надо. Хотите — пожалуйста. Что хочешь? Скрипку — на скрипку. Хочешь рояль — на рояль».

— Когда и с чего вы начали заниматься музыкой?

Маруся: Как и все дети, лет в семь пошли в музыкальную школу. Выбрали себе инструменты и начали заниматься. Мы же действительно росли в такой среде. Помню, когда я была маленькой, мы сходили на концерт наших друзей — это был струнный квартет. Мне так понравилась механика этого — одной рукой водишь, другой перебираешь. Я сразу сказала маме: «Хочу играть на скрипке!» Она ответила: «Поживи еще год спокойно, тебе пять». Я говорю: «Ну нет!» В итоге дали скрипку и отдали в музыкальную школу. Настя сначала пела и играла на фортепиано — тоже сама захотела, и отдали. Все очень логично складывалось.

— У Насти было на тебя влияние в музыкальном плане?

Маруся: Наверное. Она же моя старшая сестра. Я хотела быть такой же крутой, как она. Но это не в плане музыки, наверное. В музыке мы, будучи детьми, параллельно развивались и практически не взаимодействовали. Мы занимались в разных комнатах, играли на разных инструментах и учились у разных педагогов. Вместе начали заниматься музыкой, уже когда повзрослели.

— Не было скучно? Потому что большинству детей, которые учатся в музыкальной школе, это кажется довольно нудным занятием.

Настя: Конечно, я в какой‑то момент только так забивала на школу (смеется).

Маруся: Настя забивала, а я нет. У меня была идея фикс: я хотела стать скрипачкой. Я сначала мало занималась и никому об этом не говорила, но желания бросать у меня никогда не было.

— Когда решили перейти к поп-музыке?

Маруся: У меня не было такого, что академическая музыка надоела. Мы попробовали сочинить песню, сочинили и больше не смогли остановиться. Это было лет восемь назад. Мы очень долго занимались параллельно и тем и другим. Когда встал выбор, куда дальше идти, нам всем уже было понятно, что сосредоточимся на поп-музыке: мы уже работали с Пашей и записали EP.

Настя: Это ты сейчас про себя говоришь — у нас же было по-разному. Маруся просто тогда доучивалась в институте. Но да, мы вместе поняли, что нам ничего так не нравится, как это, и сошлись в этом выборе единодушно. Мы делаем то, что действительно хотели.

— Ваш отец выступал с советскими эстрадными музыкантами. В ваш дом приходили знаменитости?

Настя: Наш отец правда в молодости выступал с известными артистами. Но это было лет за тридцать до нашего рождения . Нашему отцу сейчас восемьдесят лет, естественно, мы не видели, что было тогда. У него была интересная жизнь, но мы все знаем только по рассказам.

У бабушки одним из учеников по гитаре был Игорь Саруханов, в Долгопрудном его семья жила в соседнем доме, а его родители хорошо общались с нашей бабушкой. Я помню, как он приезжал выступать к ней на юбилейный концерт в музыкальной школе, но мы с Марусей были тогда совсем маленькие. Мне было лет семь.

— Каково работать с родной сестрой?

Настя: Мы суперздорово взаимодействуем. Вообще, круто, что так вышло. Мы банда.

Маруся: Мы чувствуем музыку похожим образом, поэтому нам легко вместе работать. Мы даже сочиняем одновременно и легко.

Настя: Когда мы стали писать песни, мы сразу начали делать это вместе. Мы никогда не думали о том, какую музыку будем делать. Просто решили: «О, давай делать!» — «Давай!»

— Как вы познакомились с Пашей?

Настя: У нас есть общий друг-музыкант Игорь Грибов. Он, кстати, будет с нами в команде играть на гитаре и синтах. Мы раньше занимались музыкой вместе с Игорем. Он и познакомил нас с Пашей.

Паша: Это мой друг из моего родного города. Он пришел и попросил помочь сделать песню. Я согласился, и как‑то это подзатянулось.

Маруся: Группа с Пашей обновилась. Первый EP мы записывали уже втроем. Когда мы приходили к Паше, у нас уже были песни и идеи, а дальше мы вместе думали и выбирали.

— Паша, ты работал звукорежиссером на телике. Что это были за канал и программы?

Паша: Я сначала работал на продакшене, который делал программы для «России 2» Что за канал? Существовавший с 2003 по 2015 год спортивный телеканал, принадлежавший государству. До 2010 года назывался «Спорт». Заменен телеканалом «Матч ТВ». , потом мы с той же бригадой звукорежиссеров перешли на прямые эфиры программы «Большой спорт». Потом «Россия 2» закрылась, открывался «Матч ТВ», и часть штата пригласили работать на новый канал — там я и заканчивал свой путь на ТВ.

— Как ты туда попал? Увлекался спортом?

Паша: Нет, я всю жизнь увлекался рэпом. Однажды увидел твит Дениса Карандаша Кто это? Денис Григорьев, он же Карандаш, один из важнейших русских рэперов нулевых, автор альбома «Американщина». — он на этом продакшене занимался графикой и написал в твиттере, что команда ищет звукорежиссера. Я написал контакту, который он оставил, и меня позвали.

— В чем заключается работа звукорежиссера на ТВ?

Паша: На постпродакшене аналитических программ и документальных фильмов происходит вот что. Записывают телеведущих, у них два микрофона, то есть две дорожки. Они поговорили, началась видеомагнитная запись, то есть сюжет. Там несколько дорожек: голос спикера, интершум, музыка — ты должен все это привести к некоему балансу, чтобы зрителю было удобно слушать всю совокупность. На прямых эфирах примерно то же самое: у тебя есть пара фейдеров с ведущими и пара с сюжетами. По большому счету ты поднимаешь-опускаешь фейдеры, если не возникает внеплановая ситуация. Нужно просто следить, чтобы все было в балансе по звуку, там почти нет особых тонкостей.

Звукорежиссеры — это очень часто ребята из музыки. Не всегда и не у всех получается достаточно зарабатывать музыкой, поэтому люди ищут какие‑то смежные штуки. Одна из них — звукорежиссура такого толка.

— Это помогает в музыке?

Паша: Мне помогло стопроцентно. Во-первых, я познакомился с кучей классных ребят, которые стали моими друзьями. Это как раз музыканты, которые подрабатывают так. Они меня многому научили. Например, Андрей Бугров как раз работает на «Матче», он автор классных двух альбомов. Мы с ним писали музыку в то время. Ленька Шешенин еще, он сейчас почти не занимается музыкой, но году в 2011-м или 2012-м он вместе с Манижей делал ее первые треки. Во-вторых, я в целом стал лучше понимать этот самый баланс. Крутить эквалайзер с компрессором я научился именно на телике.

Джеймс Блейк, светлая музыка, убежать с вечеринки

— Давайте про название. Есть ли в нем, кроме очевидного смысла, что‑то еще? Может, это аллюзия на фильм Бодрова, например?

Паша: Многие строят такие теории почему‑то. Но никаких аллюзий нет. К тому же на тот момент мы не нашли никаких групп, которые бы назывались просто «Сестры» .

— Удавалось ли вам зарабатывать на музыке до подписания контракта?

Маруся: Ну долларов сорок мы заработали, конечно (смеется).

Паша: Это с агрегаторов. Но мы платили за размещение, поэтому в итоге в ноль вышли.

— Как реагируете на постоянные сравнения с Джеймсом Блейком? Не раздражает?

Маруся: Совсем не раздражает. Джеймс Блейк прекрасен.

Паша: Мы в принципе не стараемся делать такую музыку, какую кто‑то уже делал. Мы продукт своего опыта: мы слушаем музыку, живем свою жизнь, к нам приходят всякие тембральные и мелодические штуки с разных сторон и в разном виде — мы просто синтезируем из этого что‑то свое. Наверное, мы похожи на Блейка. Но штука в том, что сравнений много и нас часто сравнивают с теми, кого мы даже не слышали.

Настя: Например, FKA Twigs никто из нас особенно не слушал.

— Давайте тогда закроем этот вопрос: кого вы слушаете и кто вас особенно покорил в последнее время?

Настя: Фрэнка Оушена очень любим и много слушаем. Кендрика обожаем.

Маруся: Мне понравилась песня, которую Slowthai делал с Джеймсом Блейком.

Настя: А мне не очень. Билли Айлиш уважаем, но я, если честно, не очень часто ее слушаю. Но если случайно попадается, мне нравится всегда. Обычно под жизнь не подходит — я более ритмичное люблю. А Маруся любит вот.

Паша: То есть для тебя даже Билли Айлиш недостаточно ритмичная?

Настя: Да, в последнее время люблю что‑то еще бодрее. Обычно в жизни слушаешь музыку, когда куда‑то идешь или едешь, когда находишься в движении. Я редко включаю музыку дома в колонках. Поэтому нравится более ритмичная музыка, которая подходит под шаг.

Паша: Я очень поп-пацан. Даже если музон странный, то все равно популярный. Люблю Фрэнка, люблю Блейка, люблю Bon Iver. Если это электронный музон, то довольно простой. У меня есть кенты, которые реально копаются, показывают какого‑нибудь детройтского технаря из девяностых, а я вообще ничего не понимаю. Из последнего, что я полюбил, — это Choker. У него есть ипэшка «Forever & a Few» — это прям два месяца моей жизни в прошлом году. Последняя запавшая в душу музыка, от которой плакать хочется.

А из прям последнего, что в этом году я слушал, это Vacío. Это русский пацаненок из Еката, у него недавно с Федуком выходила песня «Друзья». У него очень-очень-очень классный альбом «Индепендент», я прям впечатлен. Очень хочется познакомиться и пообщаться, крутой пацан. Адиля очень любим слушать.

Источник