Иван Смирнов
Афиша
27 мая 2021 года (четверг)
Группа Ивана Смирнова в джаз-клубе Игоря Бутмана
Москва, улица Верхняя Радищевская, дом 21. Начало в 20:30.
Купить билеты
24 января 2021 года (воскресенье) Иван Смирнов-младший. Концерт в день рождения. Москва, ул. Петровка, д. 25 стр. 1. Начало в 18:00. Купить билет —>
8 декабря 2020 года (вторник) Группа Ивана Смирнова в джаз-клубе Игоря Бутмана Москва, улица Верхняя Радищевская, дом 21. Начало в 20:30. Купить билет —>
9 сентября 2020 года (среда) Концерт памяти Ивана Смирнова г. Москва, проект «Март» (ул. Петровка, д. 25 стр. 1). Начало в 20:30. Купить билет—>
10 сентября 2020 года (четверг) Концерт памяти Ивана Смирнова г. Москва, клуб «Gogol». Начало в 20:30. Купить билет —>
5 февраля 2020 года (среда) Группа Ивана Смирнова г. Москва, клуб Игоря Бутмана. Начало в 20:30. Купить билет 6 октября 2019 года (воскресенье) Иван Смирнов-мл. и Михаил Оленченко г. Москва, Джаз-клуб Алексея Козлова. Начало в 20:00. Купить билет —>
19 августа 2019 года (понедельник) «Группа Ивана Смирнова», Яблочный Спас в Суздале г. Суздаль, Спасо-Евфимиев монастырь. Начало в 11:00. Подробнее 1 сентября 2019 года (воскресенье) «Группа Ивана Смирнова», VII фестиваль Донской иконы Божией Матери г. Москва, сквер перед Донским монастырём. Начало в 19:00. Вход свободный. Подробнее 9 сентября 2019 года (понедельник) «Группа Ивана Смирнова» — концерт памяти Маэстро г. Москва, Джаз-клуб Алексея Козлова. Начало в 20:00. Купить билет —>
28 мая 2019 года (вторник) «Иванов день — посвящение Ивану Смирнову» XXII Международный музыкальный фестиваль «Мир гитары». г. Калуга, Калужская областная филармония. Начало в 19:00. Купить билет—>
14 марта 2019 года (четверг) «Иван Смирнов. Гений русской гитары» Концерт памяти маэстро. г. Тольятти, ДК Тольяттиазот. Начало в 19:00. Купить билет 24 марта 2019 года (воскресенье) «Группа Ивана Смирнова» г. Москва, Джаз-клуб Алексея Козлова. Начало в 20:30. Купить билет —>
26 декабря 2018 г. (четверг) г. Москва, джаз-клуб «Союз композиторов» Купить билет 8 января 2019 г. (вторник) г. Москва, клуб Алексея Козлова 31 января 2019 г. (четверг) г. Москва, джаз-клуб «Союз композиторов» 27 февраля 2019 г. (среда) г. Москва, клуб Алексея Козлова 16 марта 2019 г. (суббота) г. Казань, Татарская государственная филармония. Начало концерта в 18:00 Купить билет 17 марта 2019 г. г. Тольятти, ДК «Тольяттиазот» Адрес: ул. Коммунистическая, д. 12. 24 марта 2019 г. (воскресенье) г. Москва, клуб Алексея Козлова 28 апреля 2019 г. (воскресенье) г. Москва, клуб Алексея Козлова 23 июня 2019 г. (воскресенье) г. Москва, клуб Алексея Козлова 25 июля 2019 г. (четверг) г. Москва, клуб Алексея Козлова 9 сентября 2019 г. (понедельник) г. Москва, клуб Алексея Козлова 6 октября 2019 г. (воскресенье) г. Москва, клуб Алексея Козлова 10 ноября 2019 г. (воскресенье) г. Москва, клуб Алексея Козлова 8 декабря 2019 г. (воскресенье) г. Москва, клуб Алексея Козлова —>
Источник
Группа
Коллектив, с которым работает Иван Смирнов — образование достаточно гибкое: он существует в виде дуэта, трио и квартета. Сегодня в состав коллектива входят сам Иван Смирнов (акустическая гитара), Сергей Клевенский (этнические духовые, кларнет, клавишные), Михаил Смирнов (клавишные, перкуссия), Иван Смирнов-младший (акустическая гитара).
История группы Ивана Смирнова началась в 1995 году. После ухода из «Арсенала» Иван уже пять лет занимался сольным творчеством и испытывал потребность в постоянном сопровождающем составе, а его старший сын Михаил заканчивал обучение в музыкальном училище при Московской консерватории. Отец и сын решили попробовать постоянно играть вместе, и именно этот семейный «костяк» и стал той основой коллектива, которая осталась неизменной вплоть до сегодняшнего дня.
В 1996 году вышел первый сольный альбом Ивана «Карусельный дед». Как и на всех последующих сольных работах, исполнителем был указан именно Иван Смирнов, а не группа Ивана Смирнова: этот термин и сегодня используется только на концертах. Однако музыка, которую исполняет Иван, едва ли может быть сыграна в одиночестве.
Первый состав группы Ивана Смирнова, записавший «Карусельного деда» — трио. Кроме Михаила Смирнова (игравшего в тот момент только на клавишных), в группу входил флейтист и перкуссионист Александр Чиненков. Однако вскоре коллектив вновь сократился до дуэта, а потом Михаил практически случайно познакомился с Сергеем Клевенским. По словам самого Михаила, он просто увидел афишу, где за именем Сергея следовал впечатляющий список духовых инструментов. Клевенский, игравший тогда в составе Инны Желанной, много слышал об Иване, интересовался его музыкой и был готов пробовать свои силы в совместном проекте. Дуэт превратился в трио, к которому вскоре присоединился второй гитарист Дмитрий Сафонов. Михаил Смирнов тем временем добавил к арсеналу своих клавишных инструментов разнообразные этнические перкуссионные.
Тот состав, который и принес всем своим участникам настоящую славу, сегодня вряд ли можно назвать как одним из ведущих коллективов российской музыки — и это без учета стиля, в котором они играют. Если сравнивать группу Ивана Смирнова с куда более популярными эстрадными звездами, то в пользу коллектива будут в первую очередь его долголетие, его высочайшая репутация у критиков и, что совсем немаловажно, гарантированное признание у любого слушателя, по той или иной причине оказавшегося на концерте. Если же брать в расчет только «конкурентов» — то приходиться признать, что их попросту нет.
Группа Ивана Смирнова поразительно уникальна стилистически, и если ее и пытаются внедрить в какие-то привычные рамки — она легко доказывает своей музыкой, что более универсальна. Классические примеры сказанному — многочисленные появления коллектива на фестивалях авторской песни, на джазовых фестивалях, на блюзовых фестивалях, на фестивалях этнической музыки. В любом случае коллектив стоит особняком от остальных выступающих; его участникам всегда есть что сказать в рамках предложенной тематики, но они никогда не ограничиваются этим, и потому аудитория джазового фестиваля вдруг открывает для себя наследие Джими Хендрикса, поклонники авторской песни вдруг оказываются втянутыми в ладовые импровизации, а консервативные блюзмены вдруг видят всю привлекательность кельтских мотивов.
Группа Ивана Смирнова — явление необычное. Инструментальный состав, в котором нет традиционных ударных и баса, становится не только причиной оригинального звучания, но и основой для нестандартного построения композиций, аранжировок, импровизаций, сценического шоу. В некоторых композициях Ивана традиционно сопровождают лишь двое музыкантов; в некоторых — и вовсе только второй гитарист (последний вариант, кстати, оказался настолько мобилен и удачен, что Иван Смирнов и Дмитрий Сафонов много концертировали именно как гитарный дуэт). Сергей Клевенский в последнее время в отличие от остальных участников группы не ограничивается работой с собственными внешними проектами и активно заявляет о себе как о самодостаточном музыканте и в составе группы Ивана: многим слушателям уже полюбились его сольные номера, новаторство и оригинальность которых можно оценить лишь вживую.
В конце 2006 года из группы ушел Дмитрий Сафонов, начав сольную карьеру. Его место в коллективе занял Иван Смирнов-младший, чье первое официальное выступление с коллективом состоялось 10 января в московском ЦДХ. А уже 13-го января оба Ивана Смирновых дали первый выездной концерт дуэтом в Калининграде. Постоянным участником коллектива следует считать и звукорежиссера Владимира Воронцова, который сопровождает группу на всех ее концертах и даже, по возможности, фестивалях. Один из лучших звукорежиссеров России, Владимир познакомился с Иваном еще во время их совместной работы с «Арсеналом» Алексея Козлова и с тех пор имел отношение практически ко всем проектам гитариста.
Источник
«6 струн и 8 детей Ивана Смирнова»
интервью Дины Рабель; журнал «Эгоист Generation», № 3 (19), март 2003
Так, как играет Смирнов, не играет никто. Он изобрел новое направление в гитарной музыке…
Иван Смирнов впервые появился на московской сцене в 1975 году в составе группы «Второе дыхание». С 1984 года играл экспериментальную электронную музыку в ансамбле композитора Эдуарда Артемьева «Бумеранг», далее — зарабатывал в ВИА «Голубые гитары».
Настоящее признание у любителей музыки нашей страны и за рубежом Иван получил в качестве солиста джаз-рок-ансамбля «Арсенал». К началу сольной карьеры Смирнов переходит на акустический инструмент. Его авторская музыка звучит в кино…
Профессиональные опросы российских музыкальных изданий неоднократно выставляли Ивану Смирнову высший балл: «Лучший гитарист года». Международное жюри из американских гитарных мэтров — Алан Холдсворт, Стив Лукатер, Скотт Хендерсон, Брюс Кулик — судило конкурс гитаристов, организованный популярной молодежной телепрограммой, и вынесло вердикт — Смирнов лучший. В 1996 году вышел его первый сольный диск «Карусельный дед«, с редким единодушием названный сенсационным, а в Америке — великолепным (журнал «Guitar Shop Supply»). Одна из ведущих мировых фирм — производителей гитар Takamine (Япония) выбрала Ивана Смирнова рекламным лицом своей продукции. Американская фирма D’Addanio изготовила в честь музыканта эксклюзивные именные медиаторы «Иван Смирнов». Потому что так, как играет Иван, не играет никто. Он изобрел новое направление в гитарной музыке.
— Когда я впервые попала на ваш концерт — это было такое незабываемое впечатление, ну просто ошеломляющее! Покрутилась среди музыкантов, чтобы разузнать, кто вы, откуда, с кем. Выяснила, что юноша, с которым вы играете концерты, ваш старший сын Миша (кто бы мог подумать!) и кроме него у вас еще семеро детей (о боже!). Вплоть до нашей встречи я была уверена, что вы были много раз женаты и наследили детьми… А как же иначе? Талантливый рок-музыкант, вылитый Мик Джаггер…
— В этом отношении я малоинтересный человек. Женат на одной женщине 25 лет. Первый раз отправился в загс в восемнадцать. Появился сын Миша, а семейная жизнь разладилась. Веру, свою вторую жену, встретил в Коктебеле, куда приехал вместе с сыном отдыхать. Мне было двадцать, Вере девятнадцать. Мы лазали по скалам, купались в отдаленных бухтах, считали звезды… Как не влюбиться? Но поженились не сразу. Вера думала, сомневалась, она как человек трезвый не представляла меня, музыканта, в качестве мужа.
— И в результате стала не только женой, но и матерью-героиней.
— Отступать было некуда: с 1979 года дети пошли буквально через год. Рождались — и слава Богу. Тяжело только с первым, третий — легко, пятый — рай. Самой младшей дочке в марте исполнится девять лет. И когда Вера забеременела, абсолютно не желая этого, все равно вопрос «да или нет» не стоял. Теперь это любимейшая дочь, наш ангел. И после нее мы опять мечтали о маленьком. Это теперь принято серьезно обсуждать: пуделя завести, кошечку или, может быть, хомячка, и надо ли вообще? Потому что «завести» — впрямую отражается на личном комфорте. И чем больше заводимых — тем этого комфорта меньше. Жуткая рациональность! А я все понимал иначе: чем больше детей, тем мне легче жить, тем шире проход к духовному, творческому и, как ни странно, материальному миру. Так подсказывала моя интуиция. Вера только сначала не понимала. Слушала и смотрела. Я своим отношением так ненавязчиво ее направлял. После рождения третьего ребенка друзья думали, что мы остановимся, а потом махнули на нас рукой, только спрашивали: «Опять поздравлять?»
— Не эгоистично ли с вашей стороны? Вы лишили женщину возможности работать, реализовываться. Неужели Вера никогда не говорила вам: «Хватит! Не хочу ребенка!»?
— Так грубо — нет. Бывали разные настроения, но решение всегда принимали вместе. Я понимаю, что Вере досталось сполна: я уезжал на гастроли, а ей приходилось самой чуть ли не ползком добираться до родильного дома, ночью, когда уже воды отошли. Пеленки, болезни, учеба — все на ее плечах. Дети — целый институт! Как она могла работать и зачем? Конечно, сегодня многие думают по-другому, и женщины в основном стремятся сделать карьеру, что-то доказать. Но не было раньше таких дел, возможностей и перспектив, как теперь. Наверное, я — пережиток другого времени: не принимаю женщин, для которых деньги и карьера на первом месте. Не знаю, может быть, от такой жизни моя жена уже сходит с ума. Она такой сильный человек — ничем не выдает свою слабость. Вся в заботах.
— Но это и тупик… Есть такая цитата: «Заботливость — это когда думают о других. Пример: одна женщина застрелила мужа из лука, чтобы только не разбудить детей».
— Я же не с психологом разговариваю, а с журналистом. Хотя трудно найти психолога, сочетающего профессию с религиозностью, я бы мог довериться только такому. Остальные — как хирурги, режущие кусок тела… С каждым ребенком начинается новый этап развития семьи. И при этом Вера оберегала свой мир, не пропуская туда ни меня, ни детей. Но, насколько я могу что-то понимать и понимаю, она с рождением ребенка переживала новые ощущения жизни, новое знание и светилась, и ее состояние передавалось мне. Дети, как небесная сфера, защищающая от ультрафиолета. И еще нельзя не учитывать, что мы вошли в жизнь веруя. Есть еще и религиозные взгляды, которые нельзя отбрасывать. Нельзя жить и ни на что не опираться и ни во что не верить. Мы поступали так, потому что так чувствовали и верили, что так и надо. Как в Евангелии: «Что для иудеев соблазн, для эллинов — безумие». Верующий рожает, а для неверующего так рожать — плодить нищету.
— Я, к сожалению, из неверующих. И позволю себе нетактичный вопрос: ваша семья бедствовала?
— Тогда все жили примерно одинаково. Прилавки магазинов ничем не соблазняли. Ребенок до определенного возраста нуждается только в молоке, тарелке каши и чуть позже — в зубной пасте. Когда деньги кончались, я нервничал больше, чем Вера. И начинал фонтанировать, крутиться… Не думаю, что это сделало меня мужчиной, скорее наоборот: семья дала мне опору и защиту от безумного урагана жизни. Меня все называли идеалом. Мол, спокойно плыву на байдарке через Тихий океан, как Мазай с зайцами, ничего не боясь, не задумываясь. Я никогда не забуду свои походы по магазинам в годы застоя. Прошу взвесить мне три килограмма сыра и слышу в ответ: «С какой это стати — три, когда в руки положено по двести граммов?!» Показываю справку, что у меня семья многодетная. И сразу ругань, раздражение. И обязательно кто-нибудь говорил: «Не стыдно тебе нищету плодить!» И больше всего меня ненавидели женщины, для них моя многодетность — как соль на раны. Они не могли себе этого позволить, а мы смогли. «Почему нищету? — спокойно отвечал я. — Вот пачка денег, видите? Я хочу купить и могу купить. И вы не имеете права мне отказывать!» Продавцов от злости перекашивало. Я всегда находил возможность обеспечивать своих детей всем необходимым, и пространство раздвигалось — мы жили без страха за будущее. Был период, когда я ездил с концертами и получал по 800 рублей в месяц (это как сегодня $8000). Крупные шишки зарабатывали меньше. Это был самый денежный период в моей музыкальной карьере. Мне было 27 лет, и тогда впервые ради денег я переступил через себя. Меня привели в Москонцерт в ансамбль «Голубые гитары» со словами: «Из него можно сделать звезду». Когда я понял, что мне придется играть, чтобы стать звездой, я хотел, как в армии, поломать себе пальцы. ВИА тогда узаконили, но поставили на службу идеологии. Каждый день один репертуар: «Как трудно быть солдатом», «Ты моя земля», «Ты моя любовь — комсомол» — все это на жутком уровне, капустник какой-то. Но в каком-то смысле это тоже была школа — советская школа музыки. Вырвался с трудом — меня не отпускали. И как оазис в пустыне — «Арсенал» Алексея Козлова. Кроме джаза, другой инструментальной музыки не было никакой. В лучшем случае что-то джаз-рокообразное. Можно было играть то, что было можно. Хотя мы как-то протестовали. Во-первых, мы не пели по-русски, а когда нам запретили и это, мы просто отказались от слов и играли ту музыку, которая нам нравилась. Это была альтернатива окружающей безвкусице. Потом, в девяностых, когда лопнул филармонический пузырь и возник рынок, я нырнул «в подполье», и в какой-то момент меня прорвало. Я стал сам по себе: сформировался скелетик, оставалось мышцы нарастить. И что-то стало получаться, очень и очень медленно. Когда находишь свое пространство — это как маленький аквариум, в котором уже можно было плавать. Пространство начинает увеличиваться и взаимодействовать с другими мирами. Как приятно получать деньги за свою музыку! За то, что ты играешь с удовольствием! И с тобой начинают считаться, и появляются сносные гонорары.
— Но для вдохновения нужны определенная атмосфера и окружение муз. У вас же шум, гам, тарарам. Творчество, насколько я понимаю, требует уединения. Как же вы работали?
— Помешать мне невозможно — не на фанфарах играю, взял гитару, в любой угол засел, да хоть в туалет… Конечно, дети врываются, конечно, шумят — это же мои дети! Я привык к такой жизни и не представляю себе, как можно жить в одиночестве. Наверное, я уже боюсь тишины. Сочинять музыку я стал вынужденно. Потому что стремился играть то, в чем есть искусство и в какой-то мере есть откровения. Я мечтал выразить в музыке музыку, чего сейчас, собственно говоря, в ней нет. Что играть музыканту? Либо что-то из академического репертуара, либо Шнитке, но таких, как он, единицы. Никто сейчас ничего не пишет. Вся гитарная музыка переиграна. Вот мне и пришлось отчасти заняться сочинительством и назваться композитором.
— А что значит для вас процесс творчества? 1
— На мой взгляд, творчество складывается не только из вдохновения, умелого сочетания различных форм и приемов. Уместнее говорить о рождении, о созревании. Творческий процесс подобен изготовлению вина. Виноград бродит, бродит — и вызревает вино. И чем качественнее вино, тем менее оно боится времени. Старея только улучшается. Но чтобы получить хорошее вино, а не брагу, надо использовать качественный виноград — не прокисший, а живой. Точно так же и все элементы музыкального стиля должны обладать живой энергией. Но отыскать то, что необходимо для создания твоего вина, очень непросто. Гитара и помогает найти виноград. Конечно, это только мой путь и мой опыт. Источники вдохновения могут быть разными. Некий импульс и чудо… Но ведь это таинство. Музыка начинается с интонации, которая несет в себе целостный музыкальный образ и ритмическое дыхание, что и становится для меня музыкальной идеей. Идея подразумевает перспективу и стремление к чему-то целому. И я начинаю двигаться к этому целому. Но сам музыкальный язык, технические приемы, форма иногда дают совершенно неожиданный результат. Так происходит взаимодействие внешнего процесса с внутренним ощущением. Не забывайте, что музыка прежде всего связана со сферой души и сферой жизни, и как у тебя это происходит, отразится и в музыке. Жизнь — природа, человек, смерть, любовь, дети — несет в себе тайну. И настоящая музыка всегда проникнута этой тайной. Я много думал о своей музыкантской судьбе и пришел к выводу, что сделал карьеру на детях. В том смысле, что это они не давали мне возможности расслабиться, залечь, впасть в депрессию — они как некая жизненная провокация. И я крутился…
— Детей вы тоже отдали в музыку?
— Музыке учили всех, с детьми занималась Вера. Я бы не смог, а она такая терпеливая! А я для них — пример, они видят, с каким уважением ко мне относятся окружающие. Элементарное знание музыки необходимо каждому, но насильно толкать в профессию нельзя. Миша пошел дальше и получил образование в музыкальном училище при Московской консерватории по классу фортепиано. Он пишет музыку, занимается аранжировкой, замечательно разбирается в традиционной английской, шотландской, ирландской музыке. Мы — братья по духу. Играем вместе — и никаких проблем отцов-детей. Если интересуешься музыкой с детства — как она действует, из чего она складывается? — это дает результаты. В институте тебя научат теории, технике, а дальше плыви, как хочешь. Я не смог учиться. Смысла не увидел. Выдержал два года в музыкальной школе, поступил в музыкальное училище и тоже бросил. Все-таки учебный процесс требует индивидуального подхода, нам же не дают выбора — только Гедике и Майкапар, которые делают тебе кисть, но теряется все, что дал Бог, уходит личность. От этого можно сойти с ума! Я ничего не провозглашаю, просто советую: в музыке нужно пройти массу факультативов, чтобы выбрать, куда двигаться — в фольклор, в джаз, в классику… Я встретился с гитарой в 11 лет, когда отдыхал в пионерлагере. Какой-то парень взял гитару и запел, и у меня все внутри запело! Ощущение острой необходимости так же спеть, так же сыграть… Я влюбился в гитару, даже ее внешний вид на меня подействовал — форма, цвет, узорчик вокруг розетки. Казалось, что я чувствовал ее запах! И предчувствовал звук! Срочно написал маме письмо, умоляя купить гитару, не очень-то надеясь. Но когда вернулся домой — меня ждала гитара, самая первая, за десять рублей. Я схватил ее, и стал бренчать, и из рук больше не выпускал. С 13 лет я играл в школьных рок-группах. Мы выпиливали гитары и играли Beatles, Animals, Rolling Stones… Тогда я и освоил электрогитару и переиграл все, что мог. Хотя все мое детство прошло под звуки рояля…
— Ваши родители музыканты?
— Дело в том, что сначала меня учили игре на фортепиано, но пианиста из меня не получилось. Мой отец поигрывал любительски и сочинял музыку. Он просто без этого не мог. Интересовался современной музыкой, двенадцатью тонами, но сам не создавал тяжелые конструкции. Ведь не обязательно писать что-то масштабное, писать надо то, что просится. Отец вращался в музыкальных кругах, был знаком с Борисом Чаковским. Его произведения собирались исполнить. После его смерти остались ноты, и я пытался заняться издательством. Мама умерла, друзьям было не до этого, но тем не менее материал сохранился, и мы с сыном все-таки сыграли одну его пьесу.
— Вы тоже из многодетной семьи?
— В семье три брата. Моя супруга дразнит меня присказкой, мол, у отца было три сына: старший умный был детина, средний был и так и сяк, младший Ванечка — дурак. Мой старший брат пошел по отцовской линии (там сплошное духовенство), хотя сам отец свернул с пути, потому что времена изменились. Моего прадеда после следствия, длившегося один месяц, расстреляли за веру. Он похоронен в Бутове в братской могиле, всех погребенных в ней причислили к новомученикам. После того, как прадед за Бога сложил голову, поколение научилось осторожности. Уже эго сын (мой дед) занимался наукой, математикой, и увлекался литературой, выискивая дефицитные книги. Обожал Франка, Паскаля. Я не замечал в нашей семье религиозных настроений. Их и не было — тогда это было чреззычайно опасно. Единственное, что делали мои родители, — ходили на крестный ход.
— Вы не знали своей родословной?
— Тогда, конечно, нет. Все разузнал мой старший брат, поскольку он все-таки посвятил себя религии. К двадцати пяти годам он уже был настоятелем одного прихода, потом второго, третьего. Сегодня он протоиерей Дмитрий Смирнов — известный проповедник, настоятель храма, близкий патриархии человек, курирующий Вооруженные силы. По высоте положения таких в стране всего два человека.
— Жизнь рок-музыканта со всеми ее прелестями не раздражает брата? Богоугодное ли это дело?
— Ни в коем случае не раздражает. Он понимает, что это призвание. Одному сапоги, другому пироги. На любом месте, если делаешь что-то, делай по совести. Нам указаны общие правила, а дальше человек выбирает, как ему приспособиться. Хотя некоторые священники мне говорили: «Ну вот, музыкант… надо это бросать. Приходи к нам на клирос, пой — обретешь себя в церкви, и спасешься, и не потеряешь способности». Уверяю вас, что это полнейшая утопия и глупость. Только неопытные священники по молодости так говорят. Первое рвение. Никогда опытный священник не сделает подобного предложения. Я хожу в церковь лет двадцать пять. Может быть, я хожу так, как те, кто вообще не верует. Я же не ортодокс. В жизни бывают разные периоды и такие, когда погружаешься в пучину и начинаешь понимать, что без этого нельзя и туда тоже нельзя… Это интимная область — очень трудно об этом говорить. Только на исповеди можно, но тоже непросто. Причащаешься, как рекомендуют священники, или действуешь по правилам. Эти правила для всех. И не значит, что, если ты будешь соблюдать их, в твоей жизни что-то изменится. Они нужны для того, чтобы человека на каком-то этапе сориентировать. А дальше сам начинаешь понимать, что есть стихия жизни, на что надо опираться, в чем смысл, в чем жертва и как к ней относиться. Это очень тонкие вещи. Я бываю движим то интуицией, то совестью и даже нелепостью.
— У вас бывали нервные срывы?
— Опять интимная область! Я тосковал, когда все вокруг лгали. Сонная ложь, постхрущевская, когда лгут даже не для того, чтобы улучшить собственную жизнь, а просто так. И казалось — это на века. Как будто крокодил проглотил солнце. И отсюда — алкоголь, хиппизм и все прочее. Я доходил до абсурда, лишь бы быть не как все. В определенный момент я остановился. Трое детей как спасение… И лет пятнадцать не прикасался к спиртному.
— Вот это воля!
— Я не пил, потому что знал, что заведусь. Это не воля. Это особый случай — Бог помогал. Никакой воли у меня нет. Есть табу: перешагнешь черту — конец. И если все-таки перешагнул, не говори: «Конец», а давай обратно. Либо остановись. Нельзя говорить: «Все. Мне конец. Мне нет прощения…» Это называется унынием, что есть самая бесполезная вещь на свете. Всегда надо думать о том, что еще можно вернуться или остановиться. Что бы ни произошло в твоей жизни, обличающее совесть и волю. Я ничего не боюсь. Наоборот, страх, бывает, помогает. Есть и страх Божий. Другого рода страх.
Пять лет назад с Лешей произошел нелепый случай, и в результате 70-процентный ожог тела. Наш сын чуть не погиб! Три месяца лежал в реанимации… Два года мы жили в больнице — пять операций по пересадке кожи. Не было ни отчаяния, ни истерик. Дело в том, что я к любым изменениям в судьбе отношусь спокойно, и сына убедил, что болезнь — это вещь судьбоносная. Что такое судьба — суд Божий. Почему люди страдают? Почему, за что умирают дети? Мы не знаем. Мы можем по этому поводу только страдать или роптать. А на самом деле все обусловлено какими-то духовными вещами, которых мы не видим, не понимаем — и все во благо. Все равно ты будешь сходить с ума, спасать ребенка, но тебе дает силы справиться с ситуацией знание, что есть нечто такое, во благо чего вообще все происходит. Надо довериться… Тогда легче переносить смерть близких. Нельзя, столкнувшись с фактом, умирать от горя. Умирать надо не от горя, а от собственной несостоятельности или невежества. Все знают, что я жизнелюб и всегда держусь ровно и уверенно. Обо мне говорят: «Несмотря ни на что, плывет по жизни».
— Ваня, признайтесь, плыть кто-нибудь помогает? Или хотя бы лодки латать?
— Помощь приходит с разных сторон. Это старший брат купил мне первую профессиональную гитару за полторы тысячи долларов (я бы ни за что не потянул). И освятил ее. Он меня во всем поддерживает. И когда Дмитрия спрашивают: «Как это вышло, что твой брат на гитаре играет?» — он отвечает: «Играет, потому что такой у него талант, и играет замечательно», — и при этом раздает мои пластинки владыкам. Как-то владыка Арсений подошел ко мне на юбилее и говорит: «Ну, давай, сбацай чего-нибудь». Они такие простые… У меня очень много влиятельных меценатов из числа моих поклонников, есть среди них и президенты виднейших компаний, фондов… Но это не значит, что я могу прийти и сказать: «Дай пять тысяч. Хочу в Испанию с одной девчонкой поехать». Если только дело касается дела, тогда да. Тогда есть бюджет, сроки, просто так ничего не бывает. Просто так — это уже благотворительность. А она выражается в медицинской помощи или в ремонте квартир…
— Все-таки вы человек несвободный во всех отношениях. Не давит?
— Не знаю. Я, скорее, человек напряженный. Это что-то другое. Я постоянно должен что-то доказывать. Это давит. Это груз. У нас развешивают ярлыки на всю жизнь. Если ты мировая известность, закончил, к примеру, Беркли или где-то в престижном месте преподаешь — с тебя, как ни странно, меньше спрос. Как часто играет знаменитый музыкант, но не увлекает, не тянет. Есть Гоген — великий мастер, есть народные миниатюры — все на своем месте. А шоу-бизнес всех причесывает под одну гребенку. Я же самоучка, я не могу позволить себе расслабиться — от меня все время чего-то ждут. Ужас. Я пытаюсь отвоевать частичку свободы. Поэтому и не стремлюсь на Запад: там ты обязан по контракту записать две или три пластинки в год. А тут ты над одной возишься, грубо говоря, пятнадцать лет, но зато что-то получается. «Сколько у тебя пластинок?»- спрашивают меня. Отвечаю: «Две». И так разочарованно: «Ну понятно…» Что понятно? У тебя — 15? Так иди их и выброси. Лучше написать одну и умереть. Есть такая формулировка «человек одной пластинки» — и вкладывается в это очень многое. Я много ездил по миру. В 2002 году был участником джазового фестиваля в Гренобле, с сыном играли на международном фестивале Fringe в Эдинбурге. Познакомился с их музыкантами, посмотрел на русских эмигрантов. Наши музыканты работают там за копейки, играют в страшных кабаках при том, что вкалывают не так, как здесь. Здесь можно и на печи полежать. У нас время течет по-другому, и ситуация другая, и пространство другое — другая стихия жизни. Там, если есть продукт, давайте делать контракт. А у нас все наоборот. Там деньги делают на пластинках. У нас же снимают клип и выпускают компакт-диск только для того, чтобы тебя узнали и ты мог ездить по огромной территории уже знаменитым. И в Европе такая скука! Жить в Бельгии и быть музыкантом — это все равно что жить в деревне Петушки и пытаться прорваться на первый канал. Поиски пути мучительны. Несколько лет может ничего не происходить. Но это же процесс. Даже тогда, когда будто ничего не происходит, что-то чем-то закончится.
— Ваня, вы чего-то еще ждете от жизни?
— Точно — не славы. Никакая слава меня не интересует. Я жду волны, движения. Если их не будет, музыку надо бросать. Я никогда не сравниваю себя с другими музыкантами и играю для тех, кто включается в мою музыку. После концертов ко мне подходили английские бабушки и говорили: «Ну надо же, вот чудеса. Голова от вашей музыки проходит. Ее надо в аптеках продавать!» И не только бабушки. Для других космос открывался. Каждому свое, но обязательно что-то открывается. У меня есть прием, интуитивный и даже немножко дикий. Он вышел не из институтов, а заново народился, и для этого мне пришлось забыть знания, иначе написать что-либо бесполезно. Эти несчастные семь нот — все комбинации уже написаны. Все шедевры написаны. Идти по этому пути — бесполезно. Ты будешь десятым эшелоном. Либо ты должен быть в традиции, в среде, например, играешь джаз и плывешь только по одной реке. Но все равно будешь играть десятым номером. Я нашел свое — музыка должна просто созреть, как вино. И это действует. Но постоянно так воздействовать нельзя. Музыка — океан, но бывает, что надо походить по мелкой реке… Я не хочу тупо писать музыку по форме «абвгд», только потому, что надо. Тогда никто не скажет, что эту музыку надо продавать в аптеке. Раз у меня так получается — иначе уже нельзя. Еще я опять хочу маленьких. Это такой стимул в жизни!
— Вы меня удивляете…
— Так вы же не знаете, что я многовнучатый дед! У моего Миши (ему сейчас 27 лет) четверо детей. К тому же семнадцатилетняя дочь призналась, что беременна. Конечно, аборта не будет, хотя нет и отца. Может, отец повзрослеет и лет через десять появится. Хотя зачем? Я все еще не примерился к деду — для всех отец.
PS. В марте выходит двойной альбом Ивана Смирнова «Страна, где ночует солнце«. В релизе сказано: «Путешествие не закончено, и путь лежит дальше, за тридевять земель в Страну, где ночует солнце. Долгий и дальний путь в поисках самого близкого…»
примечание 1: ответ Ивана Смирнова на этот вопрос поразительно напоминает его ответ на аналогичный вопрос, данный еще в 1996 году журналу «Music Box»; однако, судя по всему, естественнее предположить, что Дина Рабель заимствовала чужой материал, чем считать, что столь чеканные формулировки сохранились в памяти музыканта в течение почти восьми лет…
Источник