Как он под гитару про девочку пел

Малика

В армейке служили, мы чисто дружили,
Он шарил по-русски с трудом,
И я по-узбекски рубил неважнецки,
Кивая — врубаюсь, с понтом.

Чесал мне на ухо нерусский братуха,
Ломая свой южный акцент,
Что нет красивее и нету теплее,
Чем солнечный город Ташкент.

В посылке всегда — пластилин и насвай,
Давай, Мафик-джан, угощайся, давай.
Но больше всего от того я балдел,
Как он под гитару про девочку пел:

О-мэнэ, Малика,
О-мэнэ, Малика,
Мэнэ Малика, мэнэ Малика.

Зимою уральской душой мусульманской
Он стойко ловил дубака.
А где-то далёко под небом Востока
Тахира ждала Малика.

Солдатскую службу под честную дружбу
Тащили мы с ним два бойца.
И было прекрасно по жизни нам ясно,
Как вместе дойти до конца.

А я ему фотку девчонки своей,
А он — «Всё равно Малика красивей!»
Да ладно, давай лучше спой от души,
Гитару он брал, и по-новой яхши.

О-мэнэ, Малика,
О-мэнэ, Малика,
Мэнэ Малика, мэнэ Малика.

Источник

Большое интервью с Джизусом — о песне «Девочка в классе», Боге и России

Рэпер и рок-музыкант Владислав Кожихов, он же Джизус, в прошлом году стал очень популярен благодаря треку «Девочка в классе». Его музыка на стыке эмо-рока и рэпа оказалась страшно востребована. Теперь у выходца из кировского объединения «Коннект» солдауты и выступление на «Вечернем Урганте». А мы поговорили с ним про рок, рэп, религию и Россию.

— Ты вырос в Кирове — что это за город?

— Обычный город, ничего интересно. Скучно, серо. Настолько, что нечем заняться.

— Как ты там проводил время?

— Когда был маленький, занимался спортом. Когда мне было лет шестнадцать, просто гулял, веселился. Потом поступил в университет, уехал в другой город жить. Потом вернулся — и началось все.

— Наткнулся на твои старые видосы, где ты под псевдонимом Влад Белый поешь песни под гитару. Когда начал играть на ней?

— Лет в шестнадцать, наверное. Просто захотелось научиться: в каких песнях я видел себя на тот момент, то и играл, по сути. Я же не знал, что буду музыкантом, — это сейчас эти видео, может быть, вызывают такую реакцию: ничего себе, у него прошлое!

Я же тогда не думал о карьере музыканта, просто жил своей подростковой жизнью и делал то, что я хотел делать.

— А как ты пришел к творчеству?

— Из‑за неразделенной любви (смеется). Вообще, первый человек, который меня по-настоящему вдохновил, — наверное, Юрий Каплан (он же Валентин Стрыкало — Прим. ред.). Я даже видеообращения такие же снимал под впечатлением! Это было после одиннадцатого класса.

— Что слушал в юности — и кто на тебя больше всего повлиял?

— Я очень любил андерграундный рэп, пацанскую лирику.

— Как вообще пришел к рэпу?

— Я не занимался рэпом, если что. Я занимаюсь музыкой и по сей день считаю, что я не делал и не делаю рэп, а делаю музыку.

— Когда я впервые увидел видосы с Владом Белым, у меня случился культурный шок. Когда закончился Влад Белый и начался Джизус? Был какой‑то характерный момент?

— Слушай, как корабль назовешь, так он и поплывет. Мне очень Nirvana нравилась, да и по сей день нравится, очень вдохновляюсь Куртом. Это человек, в котором я вижу самого себя.

Я хотел, чтобы мое творчество было настолько сильным и масштабным, насколько вообще могло бы быть.

А я очень верю в знаки: когда у меня упала гитара, я решил, что в этом что‑то есть. В последующие дни все внутри меня говорило: да, Влад, наверное, это твое. Поэтому Джизус.

— Как началась история объединения «Коннект» (кировское объединение хип-хоп-исполнителей, куда входит Джизус, туда также входят Угадай Кто, ИГLА и другие. — Прим. ред.)? Как познакомился с ребятами?

— Жизнь свела. Я [учился в университете], взял академический отпуск, вернулся в Киров, сделал материал, выпустил его — и меня [ребята из объединения] нашли. Так и познакомился.

— Как вы двигались на старте?

— Скажу про себя: я просто жил и шел против всего окружающего вокруг. Но я будто бы чувствовал какое‑то благословение и верил в себя. Я кайфовал: потому что я знал, что могу — и мне это очень нравилось. Я знал, что рано или поздно все получится. Сейчас совершенно другой этап: ответственность, которая лежит на мне, стала намного сильнее. Совсем другое время.

— Когда было сложнее: тогда или сейчас?

— Сейчас, конечно. Сейчас реально трудно, но, я думаю, что справлюсь.

— Это из‑за известности?

— Из‑за глупости. Я понял: когда ты глупый, тебе легче творить. А когда ты начинаешь понимать какие‑то вещи и чувствовать ответственность, становится сложнее: ты не можешь допустить оплошности, хотя на ошибках и учатся. Раньше я относился ко всему проще: не было большой аудитории, я кайфовал. Сейчас много людей. Ну, по крайней мере, достаточно для того, чтобы думать о том, что ты делаешь. Я не хочу быть чем‑то посредственным.

Музыка воспитывает и формирует характер. Поколение, которое слушает всякую ***** [дрянь]: ну вот чему музыка их может научить? Только самой конченной грязи. А молодое поколение — это ведь наше будущее, оно должно быть лучше и умнее нас. Поэтому я хочу помогать людям и делиться тем, что я могу им дать.

— Твой новый альбом называется «Начало новой эры»: о какой новой эре идет речь?

— Я очень хочу верить в начало нового времени новых людей и в первую очередь в начало меня самого. Мало кто понял, что в заглавии [предшествующего альбома] «Нога в ногу с этой страной» было зашифровано «Но говно с этой страной» . Картина с говном как раз и символизировала это. Но сейчас такое время — люди очень быстро впитывают в себя информацию и не хотят думать.

Я ведь специально сделал тот альбом за два месяца, чтобы показать людям: это несложно. А люди это схавали, не считая треков «12 июня 1997» и «Меня полюбило небо», именно поэтому они так и названы. А «Дубль 59» был отсылкой к будущему. На обложке я с одной стороны стоял в образе этого рэпера, с другой — в образе парня с гитарой, потому что я понимал, что буду в дальнейшем делать.

— Как ты придумал песню «Девочка в классе»?

— Мы сидели на студии: Жека, гитарист, наиграл мелодию, я вышел покурить сигарету и быстро написал припев. На самом деле я сначала очень стеснялся его петь и себе под язык мямлил: «Ты была-а-а самой лу-у-у-учше-е-е-ей» (напевает припев неразборчивым голосом. — Прим. автора). Почему‑то я стеснялся перед пацанами: наверное, потому, что мы только собрались.

Когда я осмелел и начал петь, нам всем очень вкатило. На самом деле никто не ставил на эту песню, но перед ее выпуском я чувствовал свет в своем сердце. Было ощущение: я все понимаю, но не могу точно сказать, что будет. В итоге она сыграла свою роль, и это классно.

— Сразу понял, что это хит?

— А это разве хит?

— А почему нет?

— Слушай, я хочу отойти вот от этой ***** [ерунды]: «хит/не хит». Я просто хочу делать музыку, а не как «Егор Крид» и все таковые, которые делают всё ради того, чтобы это схавали, слушали. Я просто хочу делать честно то, что я прожил, знаю. Именно поэтому мне сейчас трудно. Сейчас сложнее все это делать. Короче, я не думал, что это будет хит. Я просто его сделал, и так это вышло.

— История песни — жиза?

— Конечно. Я тебе об этом и говорю.

— У тебя не было боязни, что новый альбом не примет та аудитория, которая слушает тебя из‑за [хип-хоповых] «Ван Гога» и «Золота»?

— Я не боюсь, если я буду не понят и меня не будут любить. Все сводится к чему: люди хотят, чтобы их любили, хотят денег, славы. Мне это не очень интересно: я хочу оставить после себя след.

На самом деле я немного недоволен альбомом: он получился таким, каким получился. Дальше — больше. Каждый шаг тебя к чему-то приводит, он тебя чему-то учит и что‑то тебе открывает.

— Когда ты понял: то, что ты делаешь, востребовано и популярно?

— На самом деле это довольно грязные мысли — я совсем об этом не думал. Это вообще глобальная и глупая ошибка: все хотят популярности. Я просто делал музыку и просто чувствовал, видел людей, которые слушают песни, — и все как‑то само разрасталось.

— Ты вообще не прокручивал в голове мысль: вот я стану популярным, я буду стоять на сцене, передо мной будет зал? Мне кажется, любой начинающий артист мечтает об этом.

— Я реально об этом не думал. Когда первый раз пели мои песни на концертах, я думал: блин, фига, они знают слова! Помню, что раньше я общался в своем паблике с ребятами и выражал там свои мысли, как бы плохо мне ни было.

А сейчас я все держу в себе, возможно, из‑за того, что людей стало слишком много. Я не могу выносить мысли на всеобщее обозрение, потому что могу быть кем‑то неправильно понят.
На самом деле я до сих пор ищу ответы на вопросы. Мне правда непросто живется: я постоянно в мыслях, в поиске истины .

— Уход из «Коннекта» и возвращение (Джизус покинул объединение в октябре 2019 года и вернулся туда уже в ноябре. — Прим. ред.): что это было?

— Это была ошибка, благодаря которой я понял, что нужно ценить тех людей, с которыми ты начинал.

Так же и в любви: у меня есть девушка, и она со мной с самого начала. Я понял, что это и есть правда. Они меня воспитали, научили: и я не должен этим пользоваться. Я это уважаю, люблю, без этого бы не было меня.

— Просто со стороны это так и выглядело, как будто ты зазвездился.

— Возможно, так и было. Я в тот момент почувствовал, что вокруг меня было мало людей, которые могли бы меня сделать лучше, понимаешь? Не было рядом таких людей, которые бы меня вдохновляли. Но потом я понял: какими бы мы ни были разными, мы все равно одно целое. Я готов учить пацанов тому, что могу сам, и пацаны меня тоже все равно учат, помогают. Самая главная мысль: ошибки — это и есть понимание этой жизни.

— Парни поняли тебя, когда ты вернулся?

— Да. Мы поговорили.

— Ты сказал, что черпаешь вдохновения из книг. Какие классные книги ты прочитал в последнее время, которые произвели на тебя впечатление?

— Последняя книга, которая на меня произвела впечатление, — наверное, «Тайная тетрадь» Льва Толстого (речь идет о серии книг «Тайная тетрадь» издательства «АСТ», в которой публикуются мемуары российских писателей и поэтов — от Пушкина до Ахматовой. — Прим. ред.). Я понимаю, что там, где Бог — там правда. Бог — это спасение человеческой души в том мире, где всем управляют деньги. Бог — это сохранение себя как человека .

Чем больше я перестаю быть в этом мире — в том смысле, что в интернете я мало сижу, — тем больше я чувствую себя собой, а не какой‑то там «звездой».

— Как ты реагируешь, когда тебя все-таки воспринимают как кумира и идола? Я про безумных фанаток и так далее.

— Мне кажется, это юношеское, потому что я раньше сам создавал кумиров. Я сам формируюсь из других личностей. Я смотрю на кого‑то — и от лучших пытаюсь брать лучшее. Мне кажется, в период становления так и надо: а дальше жизнь тебя самого научит.

Вообще, мы все разные: возможно, кто‑то ко мне относится просто как к человеку, кто‑то как к кумиру. Но я в первую очередь хочу быть человеком.

— Насколько этот мир пытался развратить тебя?

— Я считаю, что всем пацанам нужна настоящая мудрая девушка. Скажи мне, где найти такую в нашем мире? Мне кажется, я нашел. Мою девушку зовут Вероника, она — светлый человек, ее хорошо воспитала мама. Поэтому я люблю ее и ценю. Я желаю каждому пацану и каждой девочке найти родственную душу в этом мире.

Мне кажется, что пацана в этой жизни может правильно направить только настоящая умная девушка. Именно сейчас у меня такой период: я из пацана превращаюсь в мужчину. Я стараюсь понимать взрослые и более глубокие мысли. А пацаны — это пацаны, у них одни потребности — потрахаться, побухать. Я в принципе никогда не был фанатиком этого, в моей жизни было не так много женщин, и я почему‑то всегда понимал, что найду ту самую — и я ее встретил. Я никогда не разменивался на шалав и получил то, что я хотел. Есть такая фраза: «нравится — соответствуй», и я соответствовал тому, что хотел получить, и я это получил.

Я хотел, чтобы каждый искал родственную душу, а не похоть, **** [беспорядочный секс] и разврат, а то такими темпами мир придет к краху. Мне правда кажется, что этот мир уже не спасти, но я встал на этот путь, и я ему рад. Но интернет развращает, все вокруг развращает, поэтому нужно быть внимательным.

— У тебя в речи много библейских истин. Ты считаешь себя верующим?

— Да. Бог — это и есть истина, это правда. Внутри каждого человека есть как Бог, так и Дьявол. Тот, кого ты кормишь, тем ты и являешься. Если ты кормишь в себе дьявола, ты ублюдок. Если ты кормишь в себе Бога, ты человек. Я с каждым разом прихожу к тому, что Бог — это и есть истина, спасение человеческой души от всей грязи, что происходит вокруг. Это на 100% правда.

Также я считаю, что истина — в любви. Всем нам нужен человек, который мог бы нас понять и направить.

— Почему рок снова стал крутым?

— Потому что рэп стал глупым. Я понял, что сила в русской музыке. И рок — это истоки, с этого всё начиналось.

У меня раньше была татуировка — американский флаг, а сейчас сделал вторую — это флаг России.

К чему я пришел: я понял, что сила в русской музыке. А русская музыка — это рок-н-ролл. Какой бы у меня ни был альбом, я не считаю его сильным, но я считаю, что он правдивый. А рэп-музыка сейчас — это какой‑то ** [обман].

Я вот еще что понял: люди хотят кем‑то казаться, знаешь. Все они будто бы принимают роль какого‑то образа в погоне за успехом, теряя себя

Еще про молодое поколение скажу пару слов: вот смотри, молодой пацан, у него родители-алкаши, в школе его учат не жизни, а каким‑то предметам. И что он получит от этого? Ничего. ***** [Блин], если бы меня учили в школе не только предметам, но и жизни, то я был бы умнее. Большинство людей смотрят на своих кумиров потому, что видят, возможно, в них себя. Они в них верят — а те говорят о такой ***** [ерунде]. Это очень грустно, за ними нет правды.

Вот Моргенштерн говорит: чуваки, ******* [занимайтесь беспорядочным сексом]. Это грустно. Мне грустно, что люди настолько примитивны: так ведь и есть такие, кто таких слушает. Поэтому каждый, кто не понимает, что сейчас происходит, по мере взросления, когда будет становиться плохо, вспомнит мои слова, и тогда он поймёт, что всё то говно, чем он себя пропитал, в реальной жизни ему никак не поможет.

— А ты вообще следишь за новой русской музыкой с гитарами? Кого‑то примечаешь для себя?

— На самом деле не особо. Все, кто мне по-настоящему нравится, мертвы. В нашей истории есть великий человек, который застал лучшие времена в «музыкальной» индустрии. Это Виктор Цой.

Почему лучшие времена? В 90-х годах началась вся эта ****** [чертова] коммерция, и начали делать деньги.

— А чем 80-е в России были круче?

— Сейчас творчество в России превратилось в бизнес. На каждое творчество находится человек, который хочет сделать на этом бабки. Когда творца настигают бабки, мне кажется, мы теряем творца. А то время было безденежным, люди гнались не за бабками. Как я знаю, даже Цой в последние два года начал уходить в коммерцию. Я говорю, он очень своевременно ушел. В «Кино» был гитарист Каспарян, ему не нравилось, что происходит, он говорил: нет уже того духа, который был раньше, — теперь все превратилось в бизнес, у Виктора стало очень много менеджеров. А Айзеншпис, его менеджер, просто начинал делать деньги, и Вите это нравилось.

С 90-х годов начался цикл вот этой коммерческой музыки — и на творчестве стали делать бабки. И я так не хочу, потому что это творчество, самовыражение. Оно не должно соприкасаться с деньгами. Если твое творчество — это погоня за деньгами, то все: ты не творец, а лишь его дешёвое подобие.

А я здесь за другим: я хочу творить, быть честным и делать настоящую музыку — вне зависимости от того, что диктуют мода и индустрия. Мода — временная, а правда — вне времени. Я хочу быть человеком, который вне времени.

— Если уж зашел этот разговор, не боишься, что тебя погубят большие деньги?

— Не, ***** [фигня]. Ты знаешь, может быть, в начале пути где‑то в душе я и хотел быть популярным. Но я это получил и понял, что мне это приносит дискомфорт. Я не могу жить человеческой жизнью, как ты. Я выхожу и понимаю: меня сейчас узнают, за мной наблюдают.

Деньги для меня — это просто возможность. Возможность путешествовать, помогать своим близким и просто жить, иметь квартиру там, где мне будет хорошо. А в остальном деньги для меня вообще ничего не значат.

По просьбе героя после публикации в текст были внесены незначительные правки, касаемо подробностей записи его главного хита, точного изображения на его татуировке, глупого поколения, а также современной музыки.

Источник