Неоконченная пьеса для механического пианино (фильм)
Неоконченная пьеса для механического пианино (фильм)
| Неоконченная пьеса для механического пианино | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
«Неоконченная пьеса для механического пианино» — фильм Никиты Михалкова, который представляет собой экранизацию оригинальных литературных произведений Антона Павловича Чехова – т. н. «Пьесы без названия», «В усадьбе», «Учитель словесности», «Три года» и «Моя жизнь».
Содержание
Сюжет
Школьный учитель Платонов (Александр Калягин) приезжает с женой на дачу к своему другу, чтобы отдохнуть несколько дней вдали от городской суеты. Среди прочих гостей, он встречает свою прежнюю возлюбленную Софию (Елена Соловей), которая теперь замужем за другим. Хотя он и полагал, что уже отделался от своей любовной привязанности к ней, он вдруг обнаруживает, что это не так, и к этому подталкивают, по крайней мере, два обстоятельства. Во-первых, она только недавно вышла замуж; во-вторых, она замужем за идиотом. Ностальгия побуждает их, как следует разобраться в своих чувствах, но, в конце концов, жизнь расставляет всё по своим местам и они понимают, что их старая любовь не столь уж сильна.
Герои фильма-драмы осознают никчемность, бесцельность своего существования, непохожесть жизни на ту, о которой мечталось в юности. Они мучительно переживают свою несостоятельность, но не в силах что-либо изменить. Посреди ночи Платонова настигает печаль по его потерянной молодости и неудавшимся любовным романам. Он начинает кричать, и своими криками заставляет проснуться весь дом. Вскоре после этого все опять засыпают, а утром всё оказывается забытым и прощённым, так как гости готовятся вновь вернуться к своей городской жизни.
Источник
Чеховская пьеса. «Неоконченной пьесе для механического пианино» — 40 лет
В этом году кинокартина «Неоконченная пьеса для механического пианино», не только признанная одним из лучших отечественных фильмов о русской интеллигенции, но и ставшая классикой советского кинематографа, отмечает юбилей. Ленте Никиты Михалкова по мотивам произведений Антона Павловича Чехова исполнилось 40 лет.
О том, как создавался фильм, в котором снялось невероятное количество звезд советского кино (Александр Калягин, Елена Соловей, Юрий Богатырев, Олег Табаков и другие), рассказывает «АиФ».
От пьесы к сценарию
«Безотцовщина» была первой пьесой Антона Павловича Чехова, которую он написал в 18-летнем возрасте еще во время учебы в гимназии. Когда произведение было закончено, его отнесли Марии Ермоловой. Русская драматическая актриса Малого театра ознакомилась с пьесой, а затем, никак не комментируя прочитанное, просто вернула автору тетрадь, в которой и было записано произведение. После этого Чехов никогда и нигде о «Безотцовщине» не вспоминал.
— Это была пьеса в четырех действиях с убийством и самоубийством, цыганами и железной дорогой, в общем, всем, что мог написать молодой человек, полный энергии. Мы с Никитой тогда заканчивали работу над «Рабой любви» и сразу же загорелись идей экранизировать это произведение Чехова, — вспоминает актер и драматург Александр АДАБАШЬЯН. — Подали заявку, но она с год безнадежно пылилась в архиве. Затем выяснилось, что для выполнения плана Минкульту не хватает еще одного кинопроекта. Стали думать, что можно быстро запустить в производство. Тут-то все и вспомнили про нашу заявку. Вызвали нас, спросили, есть ли у нас готовый сценарий. Мы сказали: «Да», — хотя у нас ничего не было. «Приносите». — «Ну, надо поправить, он не совсем готов». — «Сколько может стоить фильм?» Мы назвали заниженную сумму — порядка 300 тысяч рублей. Нам дали «добро».
Над сценарием Адабашьян с Михалковым работали вместе. Сперва авторы разработали общую структуру сценария, а затем уже приступили к написанию конкретных сцен.
— Обычно мы подробно разбирали две сцены. Потом расходились писать каждый свою. Встречались, зачитывали. Спорили и ругались. Но приходили к консенсусу и брали две следующие сцены, — вспоминает Александр Адабашьян.
Обращение к чеховской драматургии для каждого режиссера и сценариста — сложнейший экзамен. Однако в случае с «Безотцовщиной» экзамен был сложен вдвойне, ведь само произведение было незавершенным и несовершенным. После случая с Ермоловой Чехов так и не доработал свою пьесу. Поэтому Михалкову и Адабашьяну пришлось не просто адаптировать текст классика, а фактически «написать» его. Для того чтобы сгладить углы оригинала, сценаристы позаимствовали отдельные элементы из других произведений Чехова (например, «В усадьбе» и «Учитель словесности»), а также изменили отдельные сюжетные моменты.
— По пьесе Платонов погибает, убитый Софьей, — вспоминает Никита Михалков. — Мы от этого финала отказались. Кроме того, возможно, я выскажу крамольную мысль, но мне кажется ошибкой писателя то, что его Иванов застрелился. Застрелиться может человек, способный на поступок. Чеховские герои поступков не совершают. Таков и Платонов. Неудача постигает его даже тогда, когда он пытается покончить с собой — бросается с обрыва в реку. Если бы он утонул, мы могли бы считать его героем, человеком, который предпочел смерть тусклому существованию в обывательской среде. Это был бы поступок! Но вместо этого он лишь жалуется: здесь мелкое дно, его никто не предупредил, он ушибся. Из сочетания противоречивых черт душевной широты и ограниченности, проницательности и слепоты, человеческой высоты и малости — вырисовывался для нас этот характер во всем его сложном объеме и глубине.
Проблемы с интеллигенцией
Сложности с написанием сценария были далеко не единственными проблемами, с которыми пришлось столкнуться создателям кинокартины. Ведь впереди их ждал кастинг.
— Из суеверия он не говорил, что худеет для роли, а на расспросы, почему он так тает, отвечал, что само собой получается. В театре решили, что он серьезно болен, — вспоминают коллеги актера.
А вот с исполнителями других ролей все прошло не столь гладко. Так, роль генеральской вдовы Анны Петровны Войницевой досталась Людмиле Гурченко, а на роль Николая Ивановича Трилецкого утвердили Евгения Стеблова. Однако за несколько дней до начала съемок Гурченко сломала ногу, а Стеблов попал в ДТП и слег в больницу.
Создателям пришлось в срочном порядке заменить Гурченко Антониной Шурановой, а играть Трилецкого Адабашьян уговорил самого Михалкова, который оказался одного роста со Стебловым, и пошитые костюмы ему пришлись впору. Правда, роль Трилецкого, по словам драматурга, все-таки пришлось сократить.
Но и на этом проблемы авторов не закончились. Утвержденная в картину Елена Соловей, под которую писалась роль Софьи, перед съемками родила и сообщила, что не будет сниматься, так как берет годичный отпуск для ухода за ребенком.
— Снимаем на пленку Наталью Лебле — разложение эмульсии. Как будто бы это проклятье какое-то! Снимаем другие сцены — все нормально. Тут же начинаем снимать Лебле — ничего не получается… — вспоминает актер Сергей НИКОНЕНКО, исполнивший в фильме роль Якова.
В конце концов Наталья Лебле сама ушла с проекта. Тогда Михалков вызвал к себе ассистента по актерам и приказал: «Без Соловей не возвращаться!»
— Ко мне приехала помощник режиссера с огромным письмом от Никиты Сергеевича, — вспоминает Елена СОЛОВЕЙ. — Если я хочу ехать с мамой, с няньками, с папой, детьми, все будет для меня создано. Только приезжай. И мы дома решили, что, наверное, я поеду сниматься.
Рабочие будни
Сам фильм снимали в городе Пущино на берегу Оки. Здесь съемочная группа нашла старинную усадьбу с двухэтажным каменным домом и парком с заросшими аллеями и цветущими прудами. В 150 метрах от места съемок была расположена новенькая гостиница, где и проживала во время работы над фильмом вся киногруппа.
Актеры все лето жили на одном месте, на работу ходили пешком, неспешно. Михалков просил, чтобы каждый артист, независимо от объема его роли, весь съёмочный период провел в Пущино. С семьей, с детьми, чтобы ходить в лес за грибами, купаться в реке, по вечерам ходить в гости и за чаем говорить о погоде на завтра, о том, что завтра снимать и как играть, — так эти чаепития переходили в репетиции, но четкого разграничения на «дело» и «не дело» не существовало. И труд был не в тягость, и досуг естественно и ненавязчиво заполнялся размышлениями о работе. Даже на площадке все разговаривали друг с другом на «вы» и только по имени-отчеству.
После съемок, когда вся группа шла отдыхать, на площадке оставались лишь Адабашьян, Михалков, оператор Павел Лебешев и художники Александр Самулекин и Майя Абар-Барановская. Они составляли подробный план съемок на следующий день и рассчитывали, в какое время вызывать артистов, чтобы они не сидели в ожидании съемок.
Почему «механическое пианино»
Пьеса Чехова «Безотцовщина» очень популярна на Западе, где ее обычно ставят под названием «Платонов». Откуда же взялось столь странное название фильма — «Механическое пианино»?
— «Механическое пианино» — единственная строчка в записных книжках Антона Павловича, больше оно нигде не упоминается, — рассказывает режиссер и со-сценарист фильма Никита МИХАЛКОВ . — Но нам показалось, что сам образ механической игрушки мог бы нам помочь. И в определённом смысле мы, конечно, шли на насилие в отношении материала, но уж больно сильный образ пластический возник, по крайней мере, нам так казалось.
— «Неоконченная пьеса для механического пианино» — мой любимый фильм, — отмечал классик советского кино Сергей ЮТКЕВИЧ. — Экранизация не означает дословный или искаженный перевод литературного или драматургического произведения на язык кинематографа. Тут необходимы воображение, фантазия, чувство режиссера, который находит в данном авторе соавтора, вдохновителя будущей картины. И, собственно говоря, не будучи никакой экранизацией, с моей точки зрения, это лучший Чехов, которого я видел на экране. Для меня это прекрасный пример того, как надо подходить к экранизации.
Источник
Неоконченная пьеса для механического пианино
Художественный фильм
Авторы сценария — А. Адабашьян, Н. Михалков
Режиссер — Н. Михалков
Оператор — П. Лебешев
Мосфильм. 1976 г.
В судьбе первой юношеской пьесы Антона Павловича Чехова много загадочного. Утраченный титульный лист породил путаницу — долгое время она считалась «Пьесой без названия». В театральном обиходе драма более известна как «Платонов». В воспоминаниях младшего брата писателя пьеса упоминается под заглавием «Безотцовщина», под этим именем она и вошла в полное собрание сочинений писателя.
Драма была подготовлена автором к печати, но при жизни Чехова не публиковалась. Единственная попытка начинающего драматурга предложить пьесу для постановки в бенефис Марии Ермоловой окончилась неудачей — автор получил отказ. После разговора с актрисой Чехов уничтожает экземпляр драмы, разрывает в клочки. И, кажется, навсегда забывает о ее существовании, считая, видимо, пьесу не вполне удавшимся опытом, пробой пера.
«Безотцовщина» в самом деле не по-чеховски громоздка — без малого 180 страниц. Но в ней исток всей чеховской драматургии. Малая известность и относительное несовершенство «Безотцовщины» давали известную свободу Александру Адабашьяну и Никите Михалкову — авторам сценария фильма «Неоконченная пьеса для механического пианино». Но свобода — это не своеволие, кинематографисты отнеслись к чеховскому тексту уважительно. Оттого не возникает ощущения потерь, хотя пьеса сильно сокращена, текст прорежен, бесследно исчезли несколько персонажей и финал изменен — в драме Софья выстрелом из пистолета убивала Платонова. «Отсебятина» сценаристов не режет ухо и столь удачно вплавлена в чеховский текст, что «уличить» Михалкова и Адабашьяна можно лишь при построчной сверке пьесы и сценария. Фильм вышел на экраны в 1976 году, и молодой режиссер Никита Михалков, снявший до «Неоконченной пьесы. » две полнометражные картины — приключенческую «Свой среди чужих, чужой среди своих» и элегантную ретро-мелодраму «Раба любви», — занял место в первом ряду советской режиссуры.
Успех Михалкова по праву разделили его талантливые соавторы, в ту пору нерасторжимая группа единомышленников: художник и сценарист Александр Адабашьян, оператор Павел Лебешев, художник; Александр Самулекин, композитор Эдуард Артемьев. И любимые актеры (о работе режиссера с актерами ходят легенды!), в новом качестве открытые Михалковым: Елена Соловей, Александр Калягин, Евгения Глушенко, Антонина Шуранова. Давно не снимавшийся Павел Кадочников, исполнивший в его фильме роль старика Трилецкого.
«Неоконченная пьеса. » стала выдающимся событием духовной жизни, любимейшим фильмом интеллигенции. «Эта картина — про нас» — лейтмотив практически всех критических статей о фильме. Одним узнавание было мучительно сладко, другим — мучительно больно, но все равно — мучительно. Вечный для российской интеллигенции круг проклятых вопросов — отсутствие настоящего дела и, как следствие, ощущение зря, в болтовне проживаемой жизни, несвершившаяся любовь, разочарование в прогрессивных идеях, душевная опустошенность — был очерчен режиссером. И как просты, безыскусны и истинны оказались его ответы.
Войницевка, имение генеральской вдовы Анны Петровны Войницевой, — место действия фильма. «Ноев ковчег», на котором в один прекрасный летний день собрались «типичные представители русского общества» конца прошлого столетия. Впрочем, скорее галерея всевременных психологических типов русских людей.
Явление первое. Чаепитие на пленэре. Анна Петровна (Антонина Шуранова), дама в «возрасте элегантности» с уже чуть заметными черточками увядания на породистом лице, играет в шахматы с доктором Трилецким (Никита Михалков). Он развлекает ее не вполне пристойными сплетнями о соседях, Анна Петровна плутует и не хочет отдавать проигранные деньги.
Чуть поодаль читает газету господин Петрин (Анатолий Ромашин), сосед и кредитор хозяйки имения. Подходят Серж Войницев (Юрий Богатырев), пасынок Анны Петровны, на вид здоровенный дядька с усами, а на самом деле плаксивый балбес, беспомощный барчук, и Семен Порфирьевич Глагольев (Николай Пастухов), безнадежный консерватор и воздыхатель хозяйки.
«Гости съезжались на дачу». Вскоре, с двумя перестарками-дочерьми и востроносеньким племянником Петечкой прибудет еще один сосед — громогласный, пузатый Павел Петрович Щербук (Олег Табаков).
Приветствия, чрезмерная, преувеличенная радость при встрече и уже вполне отчетливо звучащие фальшивые нотки. С некоторой нервностью все ожидают того человека, которого доктор видит в подзорную трубу: Михаила Васильевича Платонова (Александр Калягин), подходящего к дому под руку с некрасивой, полненькой женой Сашенькой (Евгения Глушенко).
Подзорная труба, вскоре попавшая в руки Платонова, окажется чудным инструментом: в нее Михаил Васильевич увидит молодую жену Сержа и узнает свою первую, истинную и незабытую любовь — Софью.
А Софья (Елена Соловей) его не узнает и при всех присутствующих расскажет о некоем Платонове, которого знавала она в юности, человеке такого недюжинного ума и дарования, что прочили его в «министры каких-то особенных дел». «Да узнай же его, Софья!» — кричат ей. А Платонов отвешивает иронический поклон: полюбуйтесь на законченного неудачника! Вот я какой прекрасный и ужасный! Всего-навсего школьный учитель. Обрюзгший и облысевший.
«Это вы? Вы школьный учитель?» — И ваза с цветами падает из Софьиных рук. Умная и проницательная Анна Петровна отчего-то совсем некстати разражается гневной тирадой по в общем-то ничтожнейшему поводу — обжорству Трилецкого. А Платонов несется по веранде в словесном канкане, разыгрывая только что сочиненный для Софьи водевиль, выворачиваясь наизнанку, ерничая, уничижаясь.
Вскоре придет черед удивляться Платонову — куда делась та прелестная, естественная, пахнущая речной водой девочка? Нынешняя Софья — воплощенная фальшь. Она не устает молоть прогрессивную чушь: об эмансипации женщин; о труде — отродясь не работая; о хлебе, добытом своими руками, с большим аппетитом поглощая ужин, оплаченный, как все в этом доме («И керосин на мои деньги»), господином Петриным.
Фильм Михалкова — непрерывное, чаще всего нервное и дисгармоничное движение. Зритель едва успевает следить за электрическими разрядами, то тут, то там вспыхивающими между героями. Камера Павла Лебешева переключается с одного крупного плана на другой. Лукавые уста говорят одно, пластика — другое, а пересекающиеся взгляды поведают о самом сокровенном.
Каждый из героев говорит о своем, не слушая собеседника. Платонов — о России, Трилецкий — о беспросветной скуке жизни уездного врача.
Петрин читает вслух газету, а Серж делает открытие: прогрессивные идеи лучше распространяются в маленьких странах — от одного к другому, от одного к другому. Щербук трубным рыком начинает с обличения «чумазых», «кухаркиных детей», а заканчивает идиотским «звукоподражанием брачному крику марала».
Все это взвинченное «многоговорение» сравнивается с механическим пианино, обращенным в горький символ. Хозяйка заготовила для гостей сюрприз, который отчего-то никого не развеселил, — инструмент, сам по себе играющий несколько мелодий до тех пор, пока не кончится завод.
Все перепутано в любовных отношениях персонажей фильма. Сашенька боготворит мрка: «Я так счастлива за тобой, Мишенька!» Анна Петровна, на которой хоть завтра готов жениться Глагольев, надеется вернуть прошлогодний роман с Платоновым, заведенный им со скуки и смертельно ему надоевший. Сам Михаил Васильевич влюблен в юношеское воспоминание о Софье, но оно несовместимо с Софьей нынешней: «Не то, Софья, не то. » Серж без ума от Вольтера и молодой жены: «Господи, как я счастлив! Вольтер, ты и маман — больше ничего не надо в жизни!»
Бесконечное движение по кругу, игра в фанты с завязанными глазами продолжается.
Любое действие, даже самое пустячное, обречено на неудачу. Лакей целый день вылавливает затонувший в пруду плетеный стул, а тот, как хитрая рыбешка, выскальзывает из рук, плюхаясь обратно в воду.
Серьезные намерения обращаются в фарс Серж, заставший Софью в объятиях Платонова, пытается стянуть с пальца обручальное кольцо, а оно, как на грех, не снимается. Хочет немедленно уехать — карету мне, карету! Экипаж подан, да лошадей не нашлось. Незапряженная карета с уныло торчащими оглоблями — монументом тотальному, бездействию — останется стоять посреди двора.
Отчаянная попытка Платонова утопиться окончится ничем: воды в том месте под обрывом- птичке по колено.
Встреча с Софьей, со своим прошлым, оказывается для Платонова зеркалом, но не тем, к которому мы подходим прихорашиваться, принимая подобающее, наиболее выгодное нам выражение лица, — а тем нежданным, притаившимся в укромном уголке стеклышком, застигающим врасплох и сражающим беспощадно правдивым отражением: господи! Неужели это я?!
Для Платонова наступает момент прозрения — полное осознание вконец заболтанной, заспанной жизни, в которой до сих пор ничего не сделано, все откладывалось на потом. «Черны мои черновики, чисты беловики». Неумолимо двигались стрелки часов. Увязая постепенно в будничной повседневности, обрастала жирком рвущаяся на волю душа, погружался в спячку недюжинный ум, и будущий министр, «бросивший утниверситет», стал обыкновенным че-ло-ве-ком. Мысль, которую все эти годы гнал от себя Платонов, обретает знобящую ясность утверждения: «Пропала жизнь!»
И он промчится по коридору, сотрясая сонный дом криком, распахивая двери комнат как двери в непрожитую, мимо прошедшую жизнь. Ненавидя себя, изольет желчь на всех попавшихся под горячую руку. Гадкие слова Глаголье-ву, оскорбления — надоела до чертиков! — жене.
Накал страстей был бы невыносим, если бы в фильме не присутствовали помимо гостей и хозяев Войниыевки три равноправных, но молчаливых героя. Старый барский дом, где одно за другим разбиваются сердца, одушевленная природа и мальчик Петечка.
Дом — доживающее свой век, ветшающее, заложенное-перезаложенное дворянское гнездо. Неприметно, но упорно обживает его кресла господин Петрин. Дом — живой в кряхтении своих половиц, настежь распахнутых окнах и вдруг не желающих открываться перед Платоновым дверях. Дом — хранитель тайн. Где-то в глубине, между пересечением лестниц, у него есть потайное местечко, исповедальная келейка, где произойдет объяснение Софьи и Платонова, где нежданно откроются жалкие секреты щербуковских старых дев. А чуть в стороне — шкапчик с заветным графинчиком, к которому в минуту душевной смуты прикладываются Платонов и даже элегантная Анна Петровна — враз постаревшая, с отчаянной решимостью отряхивающая потрепанное боа перед последним сражением за Платонова и уходящую молодость.
Напряженность нервических токов фильма слабеет, сходит на нет, трепетно-нежной становится тональность изображения, когда в кадре появляются ребенок и природа «Все в ней — гармония, все — диво», и не слышны еще в усадьбе топоры петринских дровосеков. Природа достойна, улыбчива и неравнодушна: то засыплет окна дома сплошными гроздьями дождевых капель, стеной ливня отгородившись от людей, без конца выясняющих свои запутанные в сто клубков со ста узелками отношения; то приласкает спящего мальчика солнечным зайчиком, который запутается в цепочке нательного крестика и вдруг брызнет золотым лучиком надежды.
«Героиней романа» окажется не умная и хваткая Анна Петровна, не изломавшаяся «прогрессистка» Софья, а простодушная, кажущаяся глупенькой клушей, «душечка» Сашенька. Она, не раздумывая, бросится за решившимся на роковой шаг мужем и скажет ему, жалкому, измученному, мокрому, такие простые и такие истинные слова: «. И мы снова будем счастливы. и будем жить долго. и нам повезет, и мы увидим жизнь новую, светлую, чистую. Только надо любить, любить, Мишенька! Пока будем любить, будем жить долго и счастливо. «
Естественность божьего мира, не загаженной человеком природы, чистота ребенка, бесхитростная, преданная любовь — ценности, записанные в охранной грамоте авторов фильма. Слишком просто и слишком сложно.
Неужто нужно дойти до края, до чуть было не свершившейся трагедии, чтобы, наконец объединившись, всем вместе под великую музыку Доницетти броситься вслед за Платоновым и радостно обниматься, и говорить друг другу хорошие, добрые слова.
Красный шар солнца встает за спинами, белый туман окутывает все отдаляющиеся фигуры. Рама растворенного окна становится рамкой старинной фотографии с потускневшим от времени, зернистым изображением давно ушедших, но возрождающихся в каждом новом поколении русских людей. С их вечно живыми страстями, тоской по настоящему делу, томлением мятежного духа и неизбывным вопросом: «Пропала жизнь?»
Источник