Любо братцы любо ноты для вокала

Любо братцы любо ноты для вокала

ЛЮБО, БРАТЦЫ, ЛЮБО

Как на черный берег выгнали татары,
Супротив казаков сорок тысяч лошадей,
И покрылось поле, и покрылся берег,
Сотнями порубанных, пострелянных людей.

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.

А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля, пуля ранила меня,
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля — моего коня.

А жена разлюбит, выйдет за другого,
Выйдет за другого и забудет про меня,
Жалко только матушку, матушку-старушку,
Матушку-старушку, да буланого коня.

Вот умру в степи я, над моей могилой,
Разнесет лишь ветер только сорную траву,
Где сложил под саблями, под саблями татарскими,
Буйну, да кудряву, да красиву голову.

Происхождение песни связывают с турецкими войнами или Кавказской войной, однако достоверно она фиксируется с XX века. Сложена ровным литературным поэтическим размером (что исключает «народное казачье» происхождение), хотя размер похож на «старый» — близкий размер использовал в середине XVIII в. А.П. Сумароков (см., например, песню «Мы друг друга любим», Х6ц5жм, а из песен XX в. тем же размером сложена «Мурка»). Текст припева перекливается с первым куплетом «Песни после ученья» армейского поэта Н. Веревкина, сочиненной в 1820-30-е гг. (размер тоже близкий — Х3жм):

Молодцам-солдатам
Не о чем тужить!
С командиром-хватом
Любо, братцы, жить!

Дополнительный довод в пользу литературности — отстутствие строгого сюжета. Это романтическая баллада, а не историческая песня, и версия о том, что в основе — реальное событие, сомнительна.

По мнению барда и искусствоведа Бориса Алмазова, это песня о конкретном сражении между ордой ногайских и крымских татар хана Девлет-Гирея и донскими полками Платова и Ларионова на реке Калалах (совр. написание — «Калалы») 3 апреля 1774 г. Разные источники называют число татар 20 или 16 тысяч всадников — отсюда якбы упоминание «40 тысяч лошадей», если считать по две заводные лошади на татарского всадника.

Полки донских казаков Платова и Ларионова шли в авангарде обоза полковника Бухвостова, который вез на Кубань припасы для гарнизонов пограничной линии. Узнав о приближении Девлет-Гирея, донцы из повозок соорудили лагерь и окопались. Несколько атак они отбили, но силы были явно неравными. Всем казакам пришлось бы погибнуть, но на выручку подоспел и атаковал лавой казачий полк Уварова. Казаки Платова и Ларионова сели на коней и ударили со своей стороны. Татары стали отступать и налетели на гусарский полк Бухвостова, который их тоже атаковал. Крымцы и ногайцы понесли большие потери. С этого боя началась слава Матвея Платова — тогда еще 23-летнего полковника, а в будущем донского атамана и героя многих войн, вплоть до войны 1812 года.

Из книги Бориса Алмазова «Не только музыка к словам», М., «Центрполиграф», 2003, с. 354:

«На Великой Грязи, там где Чёрный ерик,
Татарва нагнала сорок тысяч лошадей,
Замутился ерик, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.

Оборона донским полковником М.И. Платовым каравана при урочище Каллах, на Черногрязском шляхе, от 16-тысячной орды нагайцев и крымцев. Удивительно, даже число лошадей, татары вели по две «заводные лошади», примерно совпадает».

Ерик – старица, непроточный рукав покинутого русла реки.

Из книги генерала Петра Краснова «Картины былого Тихого Дона» (1909):

«В 1773 году крымский хан Девлет-Гирей, чуя погибель Крыма, покоряемого русскими войсками Долгорукого, возмутил кубанских татар, и они стали собирать большую рать.

В это время на Кубань шел обоз. Везли казакам на линию провиант и припасы, ехали переселенцы на новые места, гнали скот, верблюдов. Этот огромный обоз вел полковник Бухвостов с двумя полками казаков — Матвея Платова и Ларионова, и двумя пушками.

В авангарде шли Платов и Ларионов. Была ранняя весна, степь зацвела. 3 апреля полк Платова расположился на ночлег в глухой степи у р. Калалах, недалеко от Ейска. Стих гомон казачьих голосов, лошади поели корм и дремали, переминаясь с ноги на ногу. Платов, молодой 23-летний полковник, только что устроился спать, как к нему в палатку заглянул старый, не раз бывавший в закубанской степи казак.

— Матвей Иванович, — тихо сказал он, — подь сюда на минутку.

Платов быстро оделся и вышел с казаком в открытую степь.

— А ну, приляг ухом к земле, — сказал Платову казак. Платов прилег.

— Ну, что слышишь, Матвей Иванович?

— Слышу какой-то шум, похожий на крик птиц, — сказал, приподнимаясь, Платов.

— Да разве птица кричит в темную ночь? Она сидит смирно, — сказал старый донец.

— Так что же это такое? — спросил Платов.

— А вот что. Неприятель недалеко. Он стал лагерем, разложил огни, на свет поднялась птица и кричит. По большому крику надо полагать, что огней много, значит много и басурман. Теперь нужно держать ухо востро и ждать на заре нападения. Поживешь, Матвей Иванович, довольно — узнаешь и больше.

Платов выслушал слова сметливого казака, тихо прошел в лагерь, поднял свой полк, окопался, составил повозки внутрь своего бивака и стал ждать нападения. На рассвете появилась орда. Девлет-Гирей с 20000 всадников надвигался на полки Платова и Ларионова, окопавшиеся в степи. Послали двух казаков с донесением Бухвостову. Один тут же был убит, другой ускакал благополучно.

Поднявшееся солнце осветило пеструю орду татарскую. Красные и белые чалмы, пестрые куртки татар цветным ковром облегли казачий лагерь. Среди этой толпы серебряными искрами сверкали панцири, сделанные из стальных цепочек, кавказских рыцарей из Кабарды. Они гарцевали на легких лошадях подле самых окопов, метали стрелы и пронзительно кричали. Все поле было покрыто всадниками.

Ларионов был старше Платова, но Платов, видя колебания товарища, взял командование на себя и решил отбиться от неприятеля во что бы то ни стало. Семь раз атаковали татары лагерь Платова и семь раз две его пушки и дружные залпы казачьих ружей отбивали их натиск. Много полегло казаков за валами, многие были изранены; укрепление было разбито в нескольких местах, повозки поломаны. Треть лошадей, стоявших в середине окопа, были перебита. Отчаяние охватило казаков. Патронов было мало, солнце наступившего дня пекло невыносимо, нечем было утолить жажду, и помощь не шла ниоткуда.

Задумчивый и печальный стоял при своем полку полковник Ларионов. Вдруг он подошел к Платову.

— Матвей Иванович, — тихо сказал он, — нам придется сдаться. Сопротивление бесполезно. Мы зря погубим казаков.

— Нет! — решительно сказал молодой полковник. — Пускай лучше я умру с честью и славою, чем отдамся врагу на поругание, к стыду моего отечества. Что будет, то будет. Я надеюсь на Бога. Он не оставит нас без помощи!

И снова казаки стали заряжать ружья и выстрелами отбивать приближавшихся татар. И вдруг раздался радостный крик:

— Пыль вдали! Это наши.

И, действительно, вдали показалась колонна. Вот передние сдержали скок своих лошадей, перевели их на рысь, вот задние надвинулись и широкая казачья лава развернулась и понеслась на татар. Это был полк Уварова.

«На коней!» — крикнул воодушевленным голосом Платов — и его казаки и казаки Ларионова выскочили из укрепления и бросились на татар. Атакованные с двух сторон казаками татары кинулись наутек, в степь. Казаки их преследовали. Так скакали татары пять верст, когда неожиданно налетели на гусарский полк Бухвостова, принявший их в шашки. Все поле покрылось убитыми. Кабардинские лошади, лишившись всадников, носились со ржанием по полю. Казаки отлавливали их.

Победой над татарами на р. Калалах казаки были обязаны молодому своему герою — Платову».

В фильме Леонида Лукова «Александр Пархоменко» (1942) песню поет киношный Нестор Махно (его играл актер Борис Чирков); благодаря фильму песня стала популярной на фронтах Великой Отечественной и послужила основой для фронтовых переработок — см. «Первая болванка попала в бензобак. «.

По традиции песня считается одной из любимейших песен Нестора Ивановича и в 1920 г., после неудачной попытки махновцев пробиться в район антоновского восстания, батька будто бы написал к ней еще один куплет:

Кинулась тачанка полем на Воронеж,
Падали под пулями, как спелая рожь.
Сзади у тачанки надпись «Хрен догонишь!»
Спереди тачанки надпись «Живым не уйдешь!»

Есть также «белогвардейский» вариант — судя по тексту, скорее всего созданный в наши дни, и современные переработки. Например, «Любо, братцы, любо (Подражание Батьке Махно)» Сергея Боханцева и Шухрата Хусаинова.

Наиболее часто встречающийся сегодня вариант песни выглядит так:

Любо, братцы, любо

Как на грозный Терек
Выгнали казаки,
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылось поле,
И покрылся берег
Сотнями порубленных, пострелянных людей.

Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!

Атаман наш знает,
Кого выбирает.
— Эскадрон по коням! — да оставили меня.
Им осталась воля,
Да казачья доля,
Мне досталась пыльная горючая земля.

А первая пуля,
А первая пуля,
А первая пуля в ногу ранила коня.
А вторая пуля,
А вторая пуля,
А вторая пуля в сердце ранила меня.

Жинка погорюет —
Выйдет за другого,
За мово товарища, забудет про меня.
Жалко только волюшки
Во широком полюшке,
Жалко сабли вострой да буланого коня.

В нашу гавань заходили корабли. Пермь: Книга, 1996 (ст. 14. с опечаткой: «И осталась воля» вместо «Им осталась воля»). Этот же вариант — в репертуаре Жанны Бичевской (аудиокассета Жанны Бичевской «Любо, братцы, любо. «, Zeko Records, 1996. — подпись: авторы неизвестны, в конце повторяется первый куплет, припев всегда поется дважды).

ВАРИАНТЫ (12)

1.

1. Как на грозный Терек
Выгнали казаки,
Выгнали казаки
Сорок тысяч лошадей,
И покрылось поле,
И покрылся берег,
Сотнями порубленных,
Пострелянных людей.

Любо, братцы, любо,
Ох(и), любо, братцы, жить!
С нашим атаманом
Не приходится тужить!

2. Атаман наш знает,
Кого выбирает.
«Эскадрон, — по коням!» —
Да забыли про меня.
Им осталась воля
Да казачья доля, —
Мне досталась пыльная,
Горючая земля.

3. А первая пуля,
А первая пуля,
А первая пуля
В ногу ранила коня.
А вторая пуля,
А вторая пуля,
А вторая пуля
В сердце ранила меня.

4. Женка погорюет,
Выйдет за другого:
За мойво товарища.
Забудет про меня.
Жалко только волюшки
Во широком полюшке,
Жалко сабли вострой
Да буланого коня.

5. Как на грозный Терек
Выгнали казаки,
Выгнали казаки
Сорок тысяч лошадей,
И покрылось поле,
И покрылся берег,
Сотнями порубленных,
Пострелянных людей.

Нам нельзя без песен / Сост. Ю.Г. Иванов. Муз. редактор С.В. Пьянкова. Смоленск: Русич, 2004.

2. Любо, братцы, любо

1. Как на быстрый Терек *
На высокий берег
Вывели казаки
Сорок тысяч лошадей,
И покрылся берег,
И покрылся берег
Сотнями порубанных,
Пострелянных людей.

Эх! Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
Эх! С нашим атаманом
Не приходится тужить! **

2. Атаман наш славный,
Удалой да справный, —
В бой нас сам ведет он,
Пуль да сабель не боясь.
Сеча закипела,
Земля загудела,
Туча басурманская
От бою подалась!

3. А первая пуля,
А первая пуля,
А первая пуля
В ногу ранила коня.
А вторая пуля,
А вторая пуля,
А вторая пуля
В сердце ранила меня…

4. Кудри мои русые,
Очи мои светлые
Травами-бурьяном
Да полынью зарастут,
Кости мои белые,
Сердце мое смелое
Коршуны да вороны
По степи разнесут.

5. Атаман наш знает,
Кого назначает:
«Сотня! Вся по коням!» —
Да забыли про меня…
Им досталась воля
Да казачья доля, —
Мне досталась пыльная
Горючая земля…

6. Жинка погорюет,
Выйдет за другого:
За мово товарища, —
Забудет про меня…
Жалко только волюшки
Да во чистом полюшке,
Сабельку вострую ***
Да удалого коня…

* В вариантах также: «…дикий Терек».
** Восклицание «Эх!» — по желанию исполнителей. В ряде вариантов его нет совсем.
*** В вариантах: «Жалко мать-старушку // Мать мою старушку».

В конце песни обычно повторяется первый куплет.

Нам нельзя без песен / Сост. Ю. Г. Иванов. Муз. редактор С. В. Пьянкова. Смоленск: Русич, 2004. — Вариант I.

3. Любо, братцы, любо

1. Как на буйный Терек,
Как на дикий берег
Бросили казаки
Сорок тысяч лошадей,
И устлался берег,
И устлался берег
Сотнями порубанных,
Пострелянных людей.

Эх! Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
Эх! С нашим атаманом
Не приходится тужить!

2. Атаман наш славный,
Удалой да ладный, —
В бой нас сам ведет он,
Пуль да сабель не страшась.
Сеча закипела,
Сабля зазвенела,
Свора басурманская
От наших понеслась!

3. А первая пуля,
А первая пуля,
А первая – пуля —
Дура — ранила коня.
А вторая пуля,
А вторая пуля,
А вторая — пуля –
Дура – попала в меня…

4. Кудри мои русые,
Очи мои светлые
Травами-бурьяном
Да полынью зарастут,
Кости мои белые,
Сердце мое смелое
Коршуны да вороны
По степи разнесут.

5. Атаман наш знает,
Кого выбирает.
Грянула команда…
Да забыли про меня…
Им досталась воля
Да казачья доля, —
Мне досталась пыльная,
Горючая земля…

6. А жена узнает,
Немного погорюет…
Выйдет за другого —
Позабудет про меня…
Жалко только воли
Во широком поле,
Саблю удалую
Да буланого коня…

Все варианты обычно завершаются повторением первого куплета.

Нам нельзя без песен / Сост. Ю.Г. Иванов. Муз. редактор С.В. Пьянкова. Смоленск: Русич, 2004. — Вариант II.

4. Любо, братцы, любо

Как на Чёрный ерик, как на Чёрный ерик
Ехали казаки – сорок тысяч лошадей,
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.

Припев (дважды):
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.

А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля ударила коня,
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля-дура ранила меня.

Атаман наш знает, кого выбирает,
Грянула команда, тай забыли про меня.
Им досталась воля и казачья доля,
Мне досталась пыльная горячая земля.

А жена поплачет, выйдет за другого,
За мово товарища, забудет про меня,
Жалко только волю во широком поле,
Жалко мать-старушку да буланого коня.

Кудри мои русые, очи мои светлые
Травами, бурьяном да полынью порастут,
Кости мои белые, сердце моё смелое
Коршуны да вороны по степи разнесут.

5. Любо, братцы, любо

Как за черный ерек, как за черный ерек
Ехали казаки — сорок тысяч лошадей,
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями порубленных, пострелянных людей.

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.

А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля, братцы, ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля, братцы, ранила меня.

А жена заплачет, выйдет за другого,
За мово товарища, забудет про меня.
Жалко только волюшку во широком полюшке,
Жалко мать-старушку да буланого коня.

Кудри мои русые, очи мои светлые,
Травами, бурьяном да полынью зарастут.
Кости мои белые, сердце мое смелое
Коршуны да вороны по степи разнесут.

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом любо голову сложить.

6. Любо, братцы, любо

Как за черный Tерек выгнали казаки,
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей,
И покрылось поле, и покрылся берег
Сотнями порубленных, пострелянных людей.

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.

А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля в ногу ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля в сердце ранила меня.

Атаман узнает, старое вспомянет,
Эскадрон пополнит да забудет про меня.
Им осталась воля да казачья доля;
Мне досталась пыльная, горючая земля.

Жинка погорюет, выйдет за другого,
За мого товарища, забудет про меня.
Жалко только волюшки во широком полюшке,
Жалко сабли вострой да буранного* коня.

*Так в источнике. В других вариантах песни: «буланого коня». Может, здесь просто опечатка.

С фольклорного сайта ingeb.org (набрано латиницей).

7. Любо, братцы, любо

Как на дикий берег, как на черный ерик
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылся берег, и покрылся ерик
Трупами да трупами порубанных людей.

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.

А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля, пуля ранила меня,
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля, пуля ранила меня.

А жена узнает, выйдет за другого,
Выйдет за другого, позабудет про меня.
Жалко только волю да во широком поле,
Солнышко на небе да буланого коня.

Атаман узнает, старое вспомянет,
Эскадрон пополнит и забудет про меня.
Жалко только волю да во широком поле,
Матушка-старушка не забудет про меня.

С фольклорного сайта ingeb.org (набрано латиницей; возможно, в песне опечатка: здесь обе пули попали в героя и ни одна — в коня).

8. Любо, братцы, любо

Как на быстрый Терек,
На широкий берег
Вывели казаки сорок тысяч лошадей,
И покрылся берег,
И покрылся берег
Сотнями порубленных, пострелянных людей.

Любо, братцы, любо,
любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить!

Атаман наш знает,
Кого выбирает,
«Эскадрон по коням», да забыли про меня.
Им досталась воля
И казачья доля,
Мне досталась черная холодная земля.

А первая пуля
В лоб меня целует,
А вторая пуля да поранила коня.
Жинка погорюет,
Выйдет за другого,
Выйдет за другого, позабудет про меня.

Жалко только волюшку
Во широком поле,
Жалко мать-старушку да буланого коня.
Во широком поле
Станет черный ворон,
Станет ворон очи соколиные клевать.

Последний куплет не рифмуется. Может быть, два последних куплета были когда-то тремя куплетами, но несколько строк потерялись.

9. Любо, братцы, любо

Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить.
С нашим атаманом не приходится тужить.

А первая пуля,
А первая пуля,
А первая пуля, братцы, ранила коня,
А вторая пуля,
А вторая пуля,
А вторая пуля, братцы, ранила меня.

А третья пуля,
А третья пуля,
А третья пуля, братцы, угодила в лоб…

Расшифровка фонограммы Бориса Рубашкина, аудиокассета «Любо, братцы, любо. Одесский фольклор, русские народные песни и песни на стихи русских поэтов». Фирма RDM, 1995.

10. Любо, братцы, любо

Как на синий Терек, как на синий Терек
Ехали казаки, сорок тысяч лошадей.
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.

Эх, любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом
Не приходится тужить!

Как первая пуля, как первая пуля,
Как первая пуля ранила коня,
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля, братцы, ранила меня.

Жена погорюет — выйдет за другого,
Выйдет за другого и забудет про меня…
Жалко только волюшку во широком полюшке,
Жалко мать-старушку да буланого коня.

В нашу гавань заходили корабли. Вып. 2. М.: Стрекоза, 2000.

11. Любо, братцы, любо
Народная анархическая песня

Как на вольный Терек,
На широкий берег,
Въехали казаки –
Сорок тысяч лошадей
И покрылся берег
И покрылся Терек,
Сотнями пострелянных,
Порубанных людей.

Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить
С нашим атаманом
Не приходится тужить.

А первая пуля,
А первая пуля,
А первая пуля-дура
Ранила коня.
А вторая пуля,
А вторая пуля,
А вторая пуля-дура
Убила меня.

Любо, братцы, любо.

Есаул узнает
Кого не хватает,
Сотню вновь пополнит,
Позабудет про меня.
Эх, была бы волюшка
Во широком полюшке,
Мне бы остру шашку
Да буланого коня.

Любо, братцы, любо.

А жена узнает
Выйдет за другого,
Выйдет за другого –
позабудет про меня.
Жалко только волюшки
Во широком полюшке,
Жалко мать-старушку
Да буланого коня.

Любо, братцы, любо.

Будет дождь холодный,
Будет дождь холодный,
Будет дождь холодный
Мои кости обмывать,
Будет ворон черный,
Будет ворон черный,
Будет ворон очи
Соколиные клевать.

Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить,
С нашим атаманом
Любо голову сложить.

Газета Питерской Лиги Анархистов «Новый свет», №19, январь 1992 г.

12. Любо, братцы, любо

Как на грозный Терек, как на грозный Терек
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями пострелянных, порубленных людей.

Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом
Не приходится тужить.

А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля в ногу ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля в сердце ранила меня.

Атаман узнает, кого не хватает,
Эскадрон пополнится, забудет про меня.
Жалко только волюшки во широком полюшке,
Жалко сабли вострой да буланого коня.

Казачья песня времен Кавказских войн XIX века. В многочисленных вариантах наибольшую устойчивость сохраняет припев, возможно, восходящий к припеву Николая Веревкина.

Антология военной песни / Сост. и автор предисл. В. Калугин. М.: Эксмо, 2006.

Как на горный Терек выгнали казаки,
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.

А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля в ногу ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля в сердце ранила меня.

Атаман узнает, кого не хватает,
Эскадрон пополнит да забудет про меня.
Жалко только воли во широком поле,
Жалко сабли вострой да буланого коня!

Павленко Б.М. «На Дерибасовской открылася пивная. »: песенник: популярные дворовые песни с нотами и аккордами / Сост. Б.М. Павленко. Ростов н/Д: Феникс, 2008. (Любимые мелодии). С. 46.

Источник