Матиас ябс с гитарой
Маттиас Ябс (нем. Matthias Jabs) — немецкий рок-музыкант, гитарист группы Scorpions. Один из самых техничных гитаристов в мировой тяжелой музыке. Британским журналом Classic Rock включен в список величайших гитаристов всех времен.
Маттиас Ябс (Matthias Jabs) родился 25 октября 1955 года в городе Ганновер, Германия (тогда еще, до падения Берлинской стены, известная как западная Германия или ФРГ). Он начал играть на гитаре почти случайно, когда ему было 13 лет! Ябс по-настоящему любил спорт, впрочем, как и до сих пор, но тогда, в своей молодости был просто спортивным наркоманом, и, если быть точным, все свое свободное время проводил, занимаясь футболом. В то же время он очень увлекался музыкой, но пока только слушал — был яростным фанатом Rolling Stones. Первым купленным им диском стал сингл группы Steppenwolfs «Born to be wild». Также он любил Beatles, Ричи Блекмора и Джеффа Бэка. И это было здорово слушать тяжелый рок в те годы! Наконец, это был Джимми Хендрикс, который оказал на Маттиаса наибольшее влияние.
Когда будущий лидер-гитарист впервые услышал Хендрикса (в особенности его песню «Hey Joe»), музыка стала для него по-настоящему важной частью жизни. Он почувствовал, что в Хендриксе, человеке, умеющем чувствовать волшебство музыки, в нем самом было что-то нереальное, мистическое. Когда Маттиас был еще ребенком, даже прежде, чем он впервые коснулся гитары, Хендрикс уже был волшебен для него. Маттиас говорит, что он никогда не пытался грубо сдирать манеру его игры или копировать его еще как-то. Стиль Мэтта совсем не похож на стиль Хендрикса, но все же чувствуется, что этот человек оказал на музыку и гитару, на самого Маттиаса очень большое влияние.
Вскоре Маттиас нашел больше времени для музыки в своей жизни. Это случилось, когда он получил серьезную травму, играя в свой любимый футбол. Сидя дома и выздоравливая, он почувствовал, что настало самое подходящее время, чтобы научиться играть на гитаре. Так, на Рождество его родители подарили ему его первую, хотя пусть и дешевую, простую акустическую гитару. С тех самых пор он не оглядывался назад. Вскоре после того, как у него появилась его первая гитара, спустя шесть месяцев, как говорит Маттиас, он сформировал свою первую группу с несколькими друзьями.
Одними из наиболее известных групп, в которых начинал свою творческую карьеру Маттиас, были группы — Lady и Fargo. Непрерывный ряд сменяющих друг друга местных групп и довольно внушительная раскрутка добыли для Маттиаса репутацию прекрасного гитариста. Но ничего серьезного, важного с ним не произошло, пока однажды в 1978 году, он, играючи, не выиграл конкурс гитаристов в тогда уже прозвучавшую на весь мир группу Scorpions, на место нового лидер гитариста, и ему позвонил некто Рудольф Шенкер.
Маттиас знал Scorpions уже пару лет до того, как присоединился к ним. Однажды Рудольф увидел Маттиаса и выделил его из толпы. Это произошло случайно: на одном из концертов у группы Маттиаса и Scorpions репетиционные комнаты оказались рядом, через стенку. По словам Маттиаса, Рудольф позвонил ему однажды и спросил, не хотел бы он приехать и просто немного поиграть. Маттиас приехал в студию Scorpions и поиграл с Рудольфом на пару. Именно тогда Шенкер понял, что попал в точку и в ходе многочисленных прослушиваний некоторое время спустя, окончательно утвердил кандидатуру молодого талантливого музыканта!
Некоторое время спустя до Маттиаса дошли слухи о том, что Ульрих Рот покидает Scorpions. Должно быть, Рудольф знал об этом еще раньше, чем позвонил Маттиасу, потому что после некоторых странных событий Маттиас получил известие о том, что Scorpions хотят, чтобы он присоединился к группе. Он говорит, что не мог в это поверить.
Да, странные события. Ища замену Роту, Scorpions поехали в Лондон, домой к их барабанщику, Герману Рэбеллу, который присоединился к группе годом раньше. Группа уже имела не громкую еще, но довольно хорошую репутацию в Германии, но Герман чувствовал, что если бы группа смогла заполучить иностранного гитариста, то приобрела бы международный, всемирный успех. Так, в Лондоне они прослушали 170 лучших гитаристов за три дня, включая Пауля Чапмана (UFO) и Пита Толсона (Pretty Things). Пит Толсон получил приглашение вернуться в Германию, в студию группы, но после очередного прослушивания заключительный и решающий звонок все же получил Маттиас.
Первый альбом группы, в записи которого Мэтт принял участие уже как полноправный член группы, стал Lovedrive, с помощью которого Scorpions проложили себе путь в мировую музыкальную индустрию.
Тем не менее, еще не все было достаточно улажено. Просто, спустя три месяца Ябс был внезапно и грубо изгнан из группы, чтобы в очередной раз освободить место для брата Рудольфа Майкла Шенкера, лихорадочно порывающего с UFO. Но это все еще не означало окончательного воссоединения Майкла Шенкера со Scorpions. После того, как он несколько раз пропускал концерты в течение тура 1978 года, употреблял наркотики и беспробудно пил, у группы не было иного выбора, кроме как заменить его Ябсом. К счастью для группы, Маттиас согласился воссоединиться с группой немедленно, и музыкальное руководство группы наконец-то утвердило его в статусе лидер-гитариста Scorpions.
Очевидно, что с Мэттом группа, наконец, нашла свой недостающий элемент, музыканта, который посредством своего потрясающего таланта, виртуозной игры на гитаре и невероятного энтузиазма, внес грандиозный вклад во всемирный успех группы.
В 1984 году Scorpions стали первой немецкой рок-группой, давшей 3 концерта в легендарном New Yorker Madison Square Gardens. Состоявшийся после этого мировой тур в поддержку нового альбома обернулся невероятным успехом и продолжался целых два года.
Говорит Филипп Баш (Heavy Metal Thunder/ Doubleday, 1985г.) о Маттиасе: «Ябс ловкий и гибкий гитарист, который может играть свои превосходные соло в любых песнях. Он также известен своей способностью выдавать краткие музыкальные заявления, нововведения, и это талант, который ему просто необходим. Его присутствие в Scorpions также помогло Рудольфу очистить и усовершенствовать свой стиль, а Маттиасу, так как он был еще очень молод, когда вступил в группу, развивать свой стиль в соответствии со стилем Scorpions, совершенствовать его. И хотя стили Ябса и Шенкера работают вместе, разница между ними поразительна. Стиль Шенкера восходит к блюз-року, на котором он вырос, он эмоционален и полон динамики. Ябс же ориентирован на технику игры, он разносторонний, тонкий и яркий, блистательный гитарист, позволяющий песне самой определять, когда он покажет свои соло — эффекты. Его возбужденное, яростное соло в первом американском хите Scorpions «You and I» одна из самых безбашенных, головокружительных, потрясающих зрелищ во всем хард-роке!»
Scorpions пишут песни все вместе, как большинство групп каждый играет в этом довольно внушительную роль. Рудольф пишет основные аккорды и вывешивает их на демонстрационную ленту. Потом группа собирается вместе и слушает их, Клаус начинает петь под них, импровизируя с мелодией, после чего все они приходят к соглашению. Маттиас говорит, что когда большинство гитарной работы сделано, он должен постоянно думать обо всей песне в целом. Иногда Рудольф придумывает хорошие дополнения или замечательные мелодии, но большинство времени он (Маттиас) должен сам работать надо всей вещью, чтобы довести ее до логической полноценности.
Самой важной вещью является правильно почувствовать настроение песни, и, как от лидер — гитариста, от Маттиаса тут зависит очень многое. Иногда он находит правильное решение спонтанно, возможно, не только в соло, но и во всей вещи. Иногда, это занимает у него гораздо больше времени.
Достаточно странно то, что Рудольф и Маттиас не прорабатывают гитарные партии вместе. Маттиас обычно сидит один у себя дома или в репетиционной комнате, пока группа полностью не приходит к соглашению по поводу тех или иных вопросов, тогда у него есть время прочувствовать все песню целиком, пропустить ее через себя и, наконец, прийти к чему-то единому и законченному. К тому же, у Рудольфа, как он сам говорит, есть свой личный мир, открытый для совершенствования и познания.
Несмотря на всю свою «звёздность», Маттиас продолжает оставаться совершенно обычным мужчиной и рядовым гражданином Германии. Он, как и многие из нас, не любит вставать рано по утрам, с удовольствием занимается спортом и утверждает, что если бы не стал музыкантом, то мы обязательно увидели бы его на одной из авто-гонок Формулы-1. Его любимая марка машины — Ауди, а дома в Германии его всегда ждет любящая жена, сын Николас и маленькая собачка.
Маттиас — один из тех мужчин, которые с большим трепетом относятся к своей внешности. Возможно, поэтому многие девушки-поклонницы группы так восхищаются им. Он также старается заботиться и о своем здоровье, что подтверждается его недавним решительным шагом по удалению нескольких родинок на лице, хотя в первоклассном алкоголе отказать он себе никогда не мог.
Он — обладатель великолепного чувства юмора и один из идейных вдохновителей группы. А также, известный модник и человек, не идущий на поводу у клише и стереотипов, связанных с образом типичного рокера — в противоположность ему, он обожает яркие гавайские рубашки, украшения и банданы. Пожалуй, единственное, что он выбрал для себя из рок-моды это кожаные брюки, сапоги-казаки и серебряную серьгу в ухе.
Матиас Ябс — один из самых известных немецких рок-гитаристов, любящий муж и мудрый отец, любитель хорошего вина и красивых женщин, — наслаждайтесь его безграничным талантом и грандиозным сценическим образом и Вы уже никогда не забудете его имя!
Ябс никогда не останавливается на одной гитаре. Возможно, он больше известен нам по его традиционной полосатой гитаре Gibson Explorer. Для него выпустили эксклюзивную версию Fender — но, несмотря ни на что, он по-прежнему настаивает на том, что во время концертов он будет играть на Explorer.
В 2010-м году стал эндорсером электрогитар Cort, которые выпустили две его подписных модели. Так же многие годы на всех концертах, как и коллега по группе Рудольф Шенкер, играет на электрогитарах Dommenget, изготовленных мастером лично для них — Explorer с одним или двумя хамбакерами (на фото), тремоло Флойд Роуз, стратокастеровской мензурой и декой размером в %90 от стандартной деки Gibson Explorer, а так же Jabocaster, стратокастер с хамбакерами и Флойд Роуз, который в рамках эндорсмента выпускался и под маркой Fender.
Альбомы Scorpions, записанные с Маттиасом:
1979 — Lovedrive
1980 — Animal Magnetism
1982 — Blackout
1984 — Love At First Sting
1988 — Savage Amusement
1990 — Crazy World
1993 — Face The Heat
1996 — Pure Instinct
1999 — Eye II Eye
2000 — Moment Of Glory
2001 — Acoustica
2004 — Unbreakable
2007 — Humanity Hour I
2010 — Sting in the Tail
Источник
Сладкий плод горьких экспериментов. Интервью с Маттиасом Ябсом (Matthias Jabs – Scorpions) для журнала “PLAY”, март 2004 года.
Говорить о том, что «у каждого поколения в России – свои Scorpions» означает ломиться в открытую дверь. Вообще существует очень сильное подозрение, что Scorpions в России – вторая по значимости для рядового слушателя после The Beatles иностранная группа. И вообще, какой же русский не любит классической рок-балады «Still Loving You»? Поэтому не подлежит сомнению, что свежайший альбом главных тевтонских хэви-рокеров, получивший идеологически выдержанное название «Unbreakable» («Неразрушимый»), станет одним из хитов продаж отечественного CD-рынка как минимум на протяжении поздней весны и всего лета. Еще бы, это не просто новый альбом Scorpions, но новый классический альбом Scorpions: впервые с 1990-го музыканты вернулись к типичнейшему для себя прямолинейному и сверхмелодичному хард-року, позабросив в дальний угол все малопонятные и малоприятные звуковые эксперименты. О том, как полезно учиться на собственных ошибках, равно как и о многом другом, с корреспондентом “PLAY” из ганноверского офиса Scorpions беседовал бессменный последние четверть века лидер-гитарист группы Маттиас Ябс.
PLAY: Ваш новый альбом получил просто превосходное для работы хард-роковой группы название «Unbreakable». И что же вы подразумеваете под таким именем CD?
Маттиас Ябс: Такое название мы придумали уже, наверное, с полгода назад, и оно почти не относится к нашей музыке. То есть я хочу сказать, что мы вовсе не собирались записывать очень тяжелый по звучанию альбом, совсем нет! Определение «Unbreakable» у нас относится не к музыке, а скорее к самой группе Scorpions. Ведь группа существует уже более 30 лет, и нам до сих пор нравится не просто играть рок на сцене, но делать это именно единым коллективом. Словом, наша группа находится в отличном рабочем состоянии, и к тому же наш новый альбом – это CD, которым можно гордиться. Так что, конечно, имя «Unbreakable» хорошо описывает и название CD, что бы я там ни говорил! Ведь мы вернулись к классическому мелодичному хард-року, с которым во всем мире и ассоциируется имя группы Scorpions. Мы считаем, что с альбомом с таким названием можно смело глядеть в будущее.
PLAY: Насколько я понимаю, ваш старый коллега, продюсер Дитер Диркс (Dieter Dirks), был также вовлечен в процесс записи «Unbreakable»…
МЯ: Нет, с Дитером мы записали только пару песен для нашего сборника «Bad For Good: The Very Best Of Scorpions» (2002), а продюсером «Unbreakable» стал голландец Эрвин Мюспер (Erwin Müsper), записывавший с нами альбом «Pure Instinct» (1996) и работавший у нас студийным инженером еще со времен «Crazy World» (1990). Эрвин перебрался в США лет десять назад, и там зарекомендовал себя с наилучшей стороны работой с такими группами, как Alien и Def Leppard. Но на сей раз ему пришлось покинуть Америку – ведь впервые в своей карьере мы записывали альбом в своем родном Ганновере, в совершенно новой студии. И это при том, что мы гораздо быстрее смогли бы записать «Unbreakable» в уже хорошо известных нам студиях в Ванкувере или Лос-Анжелесе… Мы работали над новым CD четыре месяца, с октября по февраль, и Эрвин очень помог нам в освоении нашей новой студии. Он поработал просто фантастически!
PLAY: В 90-х Scorpions удивили публику тем, что записали подряд несколько альбомов с откровенно экспериментальным для группы звучанием. Так почему же вы решили вернуться к вашему традиционному хард-роковому звуку?
МЯ: Как ни странно, но единственная причина, которая побудила нас обратиться еще в начале 90-х к экспериментальному звуку – долгая и успешная карьера группы. К тому моменту Scorpions работали вместе уже почти 25 лет, а материал-то все время исполняли почти одинаковый. Вот нам и захотелось записывать новый для нас материал, но сейчас, оглядываясь назад, я могу сказать, что это было большой ошибкой. Наш предыдущий студийный альбом «Eye 2 Eye» (1999) оказался совершенно провальным с коммерческой точки зрения, и после него мы взяли своего рода тайм-аут на четыре года. Интересно, что в русло традиционного материала нас вернул симфонический эксперимент с CD «Moment Of Glory» (2000) и акустический альбом «Acoustica» (2001): они получили очень хороший прием как у критиков, так и у поклонников, и мы наконец-то поняли, что экспериментов с нас хватит. В конце концов, у Scorpions давным-давно сложился уникальный стиль написания песен, и на самом деле нет никаких веских причин изменять ему.
PLAY: И, тем не менее, на «Unbreakable» можно обнаружить некоторые «модерн-роковые» элементы – особенно это касается тяжелого и агрессивного звучания ритм- и бас-гитар. Планировался ли подобный звук заранее или он был найдет прямо в студии?
МЯ: Нет, план у нас был, можно сказать, прямо противоположный – записать альбом, который звучал в точности так же, как наш классический LP «Blackout» (1982). Ну, может быть, с поправками на 2004 год… Так что этот звук был найден прямо в студии – первоначальный микс альбома звучал несколько старомодно, а нам все же хотелось более выразительного и агрессивного гитарного звучания: как-никак, новый век на дворе. И в том, что традиционный звук Scorpions так органично соединился с этими жесткими партиями гитар, огромная заслуга Эрвина Мюспера.
PLAY: Каким образом в составе группы оказался ваш новый бас-гитарист, поляк Павел Мачивода (Pavel Macivoda)?
МЯ: Когда прошлым летом мы начали предварительное продюсирование материала «Unbreakable», то уже было окончательно ясно, что Ральф Рикерман (Ralf Rickermann) больше не будет играть с нами – слишком сильно его увлек процесс сочинения музыки для кинематографа. Оно и неудивительно, живет-то Ральф в Голливуде. Мы не стали объявлять конкурс, а просто попросили наших друзей в Германии и США подыскать нам толкового бас-гитариста, который мог бы на концертах исполнять и необходимые партии клавишных. Мы даже пытались зазвать в группу такого известного музыканта, как американец Барри Спаркс (Barry Sparks) – но он сыграл лишь в паре номеров альбома. И тут один наш приятель из Польши, точнее говоря, из Кракова, посоветовал нам Павла – они были давно знакомы. У нас просто не оставалось времени подыскивать другого музыканта, и мы решили для начала пригласить Павла просто на запись альбома, а потом, возможно, найти другого бас-гитариста. Но Павел не только виртуозно отработал в студии – он оказался очень приятным в общении, и мы больше не видели причин, отчего бы не взять его в группу на постоянной основе.
PLAY: Теперь обратимся к былым временам: когда ты лично осознал, что Scorpions стали главной рок-группой Германии, тогда еще Западной?
МЯ: Я-то вошел в состав группы в 1978-м, прямо перед началом записи альбома «Lovedrive» (1979), и до того момента Scorpions не могли похвастаться какими-то особыми достижениями. Да, альбомов у Scorpions было достаточно много, а концертник «Tokyo Tapes» (1978) так и вовсе был записан в Японии. Но успеха за пределами Германии и Японии было не видать – иногда на два-три дня группа выезжала в Бельгию, Данию или Голландию, чтобы сыграть там серию клубных концертов, но не более того. Scorpions выезжали и в Англию, но там на нас смотрели, как на какое-то чудо, по тем временам было очень странно, чтобы немецкая рок-группа ездила туда с концертами… Все изменилось с выходом «Lovedrive» – у нас появился общемировой издательский контракт, а вскоре мы стали первой немецкой группой, отправившейся в турне по США. 1979 год – это и есть тот момент, когда Scorpions стали рок-группой №1 в ФРГ.
PLAY: А что означает лично для тебя быть гитаристом самой лучшей, и в некотором смысле государственной рок-группы ФРГ?
МЯ: Думаю, что быть в группе Scorpions означает для меня иметь лучшую в мире работу! Говоря серьезно, я даже не рассматриваю рок-музыку как работу – для меня сочинять и исполнять музыкальный материал всегда было просто огромным удовольствием. Да и чего еще можно желать, выступая в составе Scorpions – даже я играю в группе 25 лет, мы отлично подходим друг к другу, как люди, вместе объехали весь свет, и везде наша музыка людям очень нравится. Действительно, это просто отличная работа, и она же – мое хобби.
PLAY: Почему, с твоей точки зрения, Scorpions стали одним из величайших символов хэви-метала 80-х?
МЯ: Просто в 80-е мы были одной из лучших концертирующих рок-групп – а ведь мелодичный хэви-рок был тогда рекордно востребованной музыкой, и концертов приходилось играть раз в десять, если не больше, чем сейчас. А именно на концерте энергетика Scorpions и раскрывалась лучше всего – мы вели себя на сцене как настоящие дикари рок-н-ролла. Да ты и сам помнишь – все эти падения на сцену, «пирамиды»… Плюс ко всему, у нас были отличные сценические костюмы, дорогая сценическая конструкция, полномасштабное световое шоу – конечно, все, что я перечисляю, типично именно для 80-х, но все же Scorpions отличала именно бешеная концертная энергетика. Вот за нее-то нас и любила публика. И любит до сих пор.
PLAY: Когда ты понял, что Scorpions пользуются огромным успехом на территории тогдашнего СССР?
МЯ: Когда мы прилетели в апреле 1988-го в Санкт-Петербург… ой, тогда он назывался Ленинград, мы были до крайности удивлены, сколько же людей отлично знакомы с нашими песнями. Судя по тому, сколько народу приходило тогда на наши концерты, Scorpions тогда считались в России лучшей хэви-группой мира! Я-то очень сомневался, что нам следует играть концерты в Россию – какой смысл ехать в страну, где невозможно достать наши пластинки, песни Scorpions наверняка не передаются по радио и, к тому же, как мы слыхали, в те времена мы попали в СССР в какие-то черные списки. Но когда мы увидели наших русских поклонников, большинство из которых поджидало нас у гостиницы с немецкими и английскими музыкальными журналами, плакатами и пластинками – словом, со всем, на чем можно поставить автограф – все мои сомнения рассеялись в один миг. Черт, где они все это взяли? И как вообще можно быть поклонником группы, если ты ни разу не был на ее концерте? В общем, во время первого визита в Россию нас ждал триумфальный прием. И это при том, что мы были всего-то второй западной группой со звездным статусом, после Uriah Heep, которым довелось выступать в СССР. И полтора года спустя, на фестивале Moscow Music Peace Festival, мы оказались на сцене уже в статусе героев. А в последующие годы было еще много концертов в Москве и Петербурге, а с 2002-го мы выступаем даже в Сибири! Для нас, западных рок-музыкантов, все это очень необычно и дает нам совершенно необходимый заряд творческой энергии.
PLAY: Так стоит ли нам ждать очередного турне Scorpions по городам России?
МЯ: Безусловно! Сейчас как раз идет планирование нашего мирового турне – оно начнется сразу после выхода «Unbreakable» 3 мая. Москва совершенно точно попадает в гастрольный план, а по поводу остальных городов я пока не готов назвать конкретные даты выступлений, да и географию нашего тура по России.
PLAY: Тексты на новейшем альбоме Scorpions описывают почти все светлые и темные стороны современной цивилизации – и потому не считаешь ли ты, что хэви-метал вновь имеет шансы стать очень популярным в условиях противостояния христианской и мусульманской цивилизаций?
МЯ: Это еще почему?
PLAY: Так же, как это было в 80-х, только тогда друг другу противостояли Россия и США…
МЯ: Я не думаю, что в наши дни музыка так уж сильно влияет на какие-то процессы в мировом обществе, и в первую очередь на политику. Хотя сейчас мне кажется, что в эпоху хиппи, в 60-е, когда я и сам был подростком, музыка как-то влияла на социальные и политические процессы. Но, быть может, я не прав… В любом случае, музыка пишется для развлечения людей и не имеет ничего общего с политикой. Жаль, что этого совершенно не понимают в некоторых странах, и сейчас правители мусульманских государств ведут себя точно так же, как и лет 20 назад парни, тогда руководившие Советским Союзом: они на полном серьезе опасаются, что если молодежь начнет слушать западную рок-музыку, то она повернет путь развития этих стран. Не знаю, но ведь в России в свое время все так и случилось – то есть так это видится мне, профессиональному рок-музыканту, всю жизнь прожившему в свободном мире. И все же мне кажется, что в наши дни музыка слабо связана с политикой, а потому и новое мировое противостояние никак не связано с вновь возросшим во всем мире интересом к коммерческому хэви-року.
• Поддерживайте канал «Говорит Всеволод Баронин» лайком публикации и подпиской на канал. •
Источник