Нотный архив Бориса Тараканова
опера «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН» (1879)
Евгений Онегин — лирические сцены в 3 актах, 7 картинах Петра Ильича Чайковского, на либретто Константина Шиловского, по одноимённому роману в стихах А. С. Пушкина. Премьера состоялась 17 (29) марта 1879 года в Малом театре в Москве.
Опера написана на сюжет пушкинского «Евгения Онегина». Созданию оперы предшествовали длительные поиски оперного сюжета. В письме к композитору С. И. Танееву Чайковский писал: «Я ищу интимную, но сильную драму, основанную на конфликте положений, мною испытанных или виденных, могущих задеть меня за живое» [2] . Сюжет был подсказан почти случайно певицей Е. А. Лавровской в мае 1877. В письме к брату М. И. Чайковскому композитор подробно описывает этот эпизод:
 | Лизавета Андреевна молчала и добродушно улыбалась, как вдруг сказала: «А что бы взять „Евгения Онегина“»? Мысль эта показалась мне дикой, и я ничего не отвечал. Потом, обедая в трактире один, я вспомнил об «Онегине», задумался, потом начал находить мысль Лавровской возможной, потом увлекся и к концу обеда решился. Тотчас побежал отыскивать Пушкина. С трудом нашел, отправился домой, перечел с восторгом и провел совершенно бессонную ночь, результатом которой был сценариум прелестной оперы с текстом Пушкина [3] . |  |
Опера создавалась достаточно быстро, композитор работал над ней в Москве, в Сан-Ремо, а также в Каменке и в Глебове. Либретто ему помогал создавать поэт К. С. Шиловский. 30 января (11 февраля) 1878 опера была вполне завершена, и Чайковский сообщает Н. Г. Рубинштейну: «Я кончил оперу совершенно. Теперь только переписываю либретто и, как только все будет готово, отправлю в Москву» [4] .
С самого начала работы над оперой композитор осознавал ряд трудностей, связанных с приспособлением пушкинского сюжета к оперному жанру. Прежде всего это касалось «несценичности» сюжета, отсутствия типовых для оперы конфликтов и сюжетных поворотов, а также необычным для оперы «современным» сюжетом. Кроме того, смерть одного из главных героев происходит в середине оперы, а не в конце; опера же в целом заканчивается не эффектными событиями и массовой сценой, а диалогом-объяснением двух действующих лиц. Однако это не останавливало композитора, поскольку искренность, живость и поэтичность пушкинских образов ему казалась важнее всех оперных условностей. В ответ на предполагаемую критику он писал:
| Я не заблуждаюсь, я знаю очень хорошо, что сценических эффектов и движения будет мало в этой опере, но общая поэтичность, человечность, простота сюжета в соединении с гениальным текстом заменяют с лихвой все недостатки [5] | |
| Пусть опера моя будет несценична, пусть в ней мало действия! Но я влюблен в образ Татьяны, я очарован стихами Пушкина и пишу на них музыку, потому что меня на это непреодолимо тянет. Я совершенно погружен в сочинение оперы [6] | |
| Мне кажется, что она [опера] осуждена на неуспех и на невнимание массы публики. Содержание очень бесхитростно, сценических эффектов никаких, музыка, лишенная блеска и трескучей эффектности… Я… писал «Онегина», не задаваясь никакими посторонними целями. Но вышло так, что «Онегин» на театре не будет интересен. Поэтому те, для которых первое условие оперы — сценическое движение, не будут удовлетворены ею. Те же, которые способны искать в опере музыкального воспроизведения далеких от трагичности, от театральности, обыденных, простых, общечеловеческих чувствований, могут (я надеюсь) остаться довольны моей оперой [7] | |
Будучи убежденным в том, что публике будет трудно воспринимать это произведение на сцене, Чайковский обратился к П. И. Юргенсону с просьбой издать клавир оперы до её постановки, который действительно вскоре вышел в свет и был очень быстро раскуплен. Композитор писал:
| Опера эта, мне кажется, скорее будет иметь успех в домах и, пожалуй, на концертных эстрадах, чем на большой сцене… Успех этой оперы должен начаться снизу, а не сверху. То есть не театр сделает её известной публике, а, напротив, публика, мало-помалу познакомившись с нею, может полюбить её, и тогда театр поставит оперу, чтобы удовлетворить потребность публики [8] | |
Произведение оказалось очень дорого Чайковскому, он вложил в него много душевных сил, и ему жалко было отдавать его на сцену императорских театров.
| Как опошлится прелестная картинка Пушкина, когда она перенесется на сцену с её рутиной и бестолковыми традициями [9] | |
Почти сразу к опере пришёл триумфальный успех. Публика была очарована этой оперной интерпретацией пушкинского «романа в стихах» с её выразительнейшей музыкой.
Опера оказалась новым словом для оперного жанра, она утвердила в правах целую жанровую ветвь лирической оперы.
Источник
Ария Онегина (вы мне писали). Чайковский
Вы находитесь на сайте Нотного Архива России (library notes Russia) — www.notarhiv.ru Посмотреть другие произведения
Музыка П. Чайковского Ария Онегина из оперы «Евгений Онегин»
Вы мне писали, не отпирайтесь,
Я прочёл души доверчивой признанья,
Любви невинной излиянья.
Мне Ваша искренность мила,
Она в волненье привела
Давно умолкнувшие чувства.
Но Вас хвалить я не хочу,
Я за неё Вам отплачу
Признаньем, так же без искусства,
Примите ж исповедь мою,
Себя на суд Вам отдаю.
Когда бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел,
Когда б мне быть отцом, супругом
Приятный жребий повелел,
То, верно, кроме Вас одной
Невесты не искал иной.
Но я не создан для блаженства,
Ему чужда душа моя,
Напрасны Ваши совершенства,
Их не достоин вовсе я.
Поверьте, совесть в том порукой,
Супружество нам будет мукой.
Я сколько ни любил бы Вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас.
Судите ж вы какие розы
Нам заготовит Гименей
И, может быть, на много дней!
Мечтам и годам нет возврата,
Ах, нет возврата,
Не обновлю души моей…
Я Вас люблю любовью брата,
Любовью брата
Иль, может быть, ещё сильней.
Иль, может быть, иль, может быть,
Ещё, ещё нежней.
Послушайте ж меня без гнева,
Сменит не раз младая дева
Мечтами, мечтами легкие мечты!
Источник
Письмо Татьяны к Онегину
Я к вам пишу — чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Но вы, к моей несчастной доле
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня.
Сначала я молчать хотела;
Поверьте: моего стыда
Вы не узнали б никогда,
Когда б надежду я имела
Хоть редко, хоть в неделю раз
В деревне нашей видеть вас,
Чтоб только слышать ваши речи,
Вам слово молвить, и потом
Все думать, думать об одном
И день и ночь до новой встречи.
Но, говорят, вы нелюдим;
В глуши, в деревне всё вам скучно,
А мы… ничем мы не блестим,
Хоть вам и рады простодушно.
Зачем вы посетили нас?
В глуши забытого селенья
Я никогда не знала б вас,
Не знала б горького мученья.
Души неопытной волненья
Смирив со временем (как знать?),
По сердцу я нашла бы друга,
Была бы верная супруга
И добродетельная мать.
Другой. Нет, никому на свете
Не отдала бы сердца я!
То в вышнем суждено совете…
То воля неба: я твоя;
Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой;
Я знаю, ты мне послан богом,
До гроба ты хранитель мой…
Ты в сновиденьях мне являлся,
Незримый, ты мне был уж мил,
Твой чудный взгляд меня томил,
В душе твой голос раздавался
Давно… нет, это был не сон!
Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала
И в мыслях молвила: вот он!
Не правда ль? Я тебя слыхала:
Ты говорил со мной в тиши,
Когда я бедным помогала
Или молитвой услаждала
Тоску волнуемой души?
И в это самое мгновенье
Не ты ли, милое виденье,
В прозрачной темноте мелькнул,
Приникнул тихо к изголовью?
Не ты ль, с отрадой и любовью,
Слова надежды мне шепнул?
Кто ты, мой ангел ли хранитель,
Или коварный искуситель:
Мои сомненья разреши.
Быть может, это все пустое,
Обман неопытной души!
И суждено совсем иное…
Но так и быть! Судьбу мою
Отныне я тебе вручаю,
Перед тобою слезы лью,
Твоей защиты умоляю…
Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.
Я жду тебя: единым взором
Надежды сердца оживи
Иль сон тяжелый перерви,
Увы, заслуженным укором!
Кончаю! Страшно перечесть…
Стыдом и страхом замираю…
Но мне порукой ваша честь,
И смело ей себя вверяю…
Источник
Ариозо Ленского ( я люблю вас). Чайковский
Вы находитесь на сайте Нотного Архива России (library notes Russia) — www.notarhiv.ru Посмотреть другие произведения
Музыка П. Чайковского Ариозо Ленского из оперы «Евгений Онегин»
Я люблю Вас, я люблю Вас, Ольга,
Как одна безумная душа поэта
Еще любить осуждена.
Всегда, везде одно мечтанье,
Одно привычное желанье,
Одна привычная печаль.
Я, отрок, был тобой пленённый,
Сердечных мук еще не знав,
Я был свидетель умилённый
Твоих младенческих забав.
В тени хранительной дубравы
Я разделял твои забавы, ах!
Я люблю тебя, я люблю тебя,
Как одна душа поэта только любит,
Ты одна в моих мечтаньях,
Ты одно моё желанье.
Ты мне радость и страданье,
Я люблю тебя, я люблю тебя,
И никогда ничто, ни охлаждающая даль,
Ни час разлуки, ни веселья шум,
Не отрезвят души согретой
Девственным любви огнём.
Источник
Письмо татьяны онегину ноты
Сцена письма Татьяны – центральная лирическая кульминация второй картины оперы (даже по времени это самая большая сцена в опере). Татьяна отсылает няню, чтобы остаться одной. Бурное порывистое оркестровое вступление с большим нарастанием динамики вводит в первый раздел сцены. Мучительное душевное состояние, связанное с неизвестностью, боязнь остаться неуслышанной, и чисто девичий страх перед решительным поступком сменяются уверенностью в своих чувствах и сознанием своей правоты. Кантилена «Пускай погибну я» предшествует сцене письма: «Я к вам пишу». Рука скользит по бумаге. Но написанное не нравится Татьяне. Первый раздел завершается кратким взволнованным речитативом: «Нет, все не то! Начну сначала».
Она начинает заново. На фоне взволнованного звучания оркестра Татьяна поет: «Я к вам пишу, чего же боле?». Чередуя почти речевые по краткости интонации с певучими лирическими фразами, Чайковский создает продолжительный речитатив, в котором по мере развития мысли смелые и решительные интонации постепенно уступают место унынию и нежному сетованию на судьбу, неожиданно столкнувшую Татьяну с Онегиным («Зачем вы посетили нас?»). Оркестровый аккомпанемент великолепно передает тревожную нерешительность.
Со слов «Нет, никому на свете» начинается третий раздел сцены. Здесь возникает полное единство голоса и оркестра на основе постоянного обмена музыкальными фразами. Темы, в каком-то смысле однородные, возникают одна из другой, будто вырастают, как растет эмоциональное возбуждение Татьяны. Кульминация сцены захватывает.
Кода сцены письма (прошла ночь, «Кончаю, страшно перечесть») непосредственно переходит в сцену рассвета.
Источник