Пришла пора соборов кафедральных
Пришла пора соборов кафедральных,
Для пылающих сердец.
Пора событий грозных и фатальных,
Век убийца и творец!
Пришла пора пиратов и поэтов!
Карнавалов на крови.
Дубликаты не найдены
Я один прочёл это с акцентом в голове?)
Il est venu le temps sans cathedrales
Le mon-de est entréеее
Dans le nouveaux millenium
да и к работе субпотряд привлекали из них. совпадение? не думаю.
Поднимутся и рухнут башни.
Процесс реставрации Собора Парижской Богоматери
Мужчины толкали женщин в огонь! Как на пожаре в Париже погибли 120 аристократок
Ежегодный благотворительный базар проводили в Париже с 1885 года. Тринадцатый стал роковым: роскошные, поражающие своими масштабами декорации вспыхнули, словно спичка. Погибло 126 человек: маркизы, графини, баронессы и виконтессы. Мужчин среди них оказалось лишь шестеро. Почему же в огне умирали только женщины?
Тринадцатый благотворительный базар в Париже: опасная роскошь
Ежегодный благотворительный базар в Париже с 1885 года организовывали французские аристократы под руководством барона Мако. За прилавками стояли знатные дамы, и тысячи людей приходили, чтобы получить какую-нибудь милую мелочь из их рук.
Под видом благотворительности позволялось многое, недопустимое в обычной жизни. Например, за горсть луидоров баронесса могла позволить поклоннику поцеловать ее в щеку, чтобы тут же зардеться от удовольствия и начать оправдываться: «Это только ради моих бедных подопечных!»
Обычно базар проводили на улице Ла-Боэси, однако в 1897 году его перенесли на улицу Жан-Гужон. Там возвели конструкцию примерно 70 метров в длину и 20 в ширину. Выглядел базар как очаровательный средневековый городок: для интерьера во Дворце промышленности приобрели театральные исторические декорации. Чтобы привлечь больше посетителей, организаторы объявили, что диковинный аппарат под названием синематограф братьев Люмьер будет показывать «движущиеся изображения».
Так как базар был рассчитан лишь на четыре дня, то для его постройки использовали дешевые материалы. Миниатюрные домики-прилавки были сделаны из картона и сосны и украшены папье-маше, ватой и тканью, крышу соорудили из просмоленного холста, а в ее центре висел газовый баллон. Временный пол обустроили над неглубокой ямой, которую плотники засыпали обрезками фанеры.
«Безопасно ли здание?» — спросили у барона Мако. Конечно, ответил он, ведь мужчинам не разрешат курить.
В первый день базара, 3 мая, заработали 4500 франков. Люди приезжали изо всех уголков Европы и даже Америки, чтобы посмотреть на других и показать себя. Продажи шли отлично, аристократки были очаровательны в своих весенних элегантных платьях. Герцогиня Алансонская и Орлеанская София Шарлотта Августа, любимая сестра императрицы Елизаветы Австрийской, блистала в своем роскошном туалете из черного атласа с длинным шлейфом.
Ничто не предвещало трагедии, которая случилась на следующий день.
Второй день базара: чудовищный пожар
4 мая на базаре собралось, по разным оценкам, от 1200 до 1700 посетителей. Ближе к вечеру, в самый разгар мероприятия, в кинозале погасла эфирная лампа, которую использовали в передвижном киноаппарате. Оператор, которого торопил управляющий, не стал дожидаться, пока лампа остынет, открыл ее и поднес спичку. Пары эфира, находящиеся под давлением, вспыхнули: язык пламени оказался таким длинным, что поджег расположенную напротив палатку, изображающую гостиницу «Кот в сапогах». Через несколько минут пылал уже весь базар.
Люди ринулись к единственному известному им основному входу, началась давка. Некоторые посетители бросились к декоративным дверям, которые на самом деле были глухой стеной. Те, кто вспомнил про служебный выход в задней части базара, оказались в ловушке: выскочив, они обнаружили, что зажаты между Отелем-дю-Пале и горящим строением.
С потолка капала горящая смола, обжигая кожу и воспламеняя волосы. Сами собой вспыхивали прически: в то время в Париже были популярны лосьоны для волос и сухие шампуни на основе нефти, которые самовозгорались при высокой температуре. Роскошные платья превратились в костры: легкие ткани — кисея, тарлатан и марля — взлетали пылающими облаками, и огонь перекидывался с подола на подол. Тент, натянутый над базаром, наполнился горячим воздухом, а потом запылал и лопнул, рухнув на головы людей.
Толпа топтала тех, кто упал, многие задохнулись в панике. На улицу выскакивали женщины, чьи платья пылали. Иногда огонь удавалось сбить, но бывало и так, что люди не могли подойти к живым факелам, от которых во все стороны летели искры. Из здания доносились такие душераздирающие крики, что некоторые зрители бросались в огонь, чтобы помочь. Прибывшие через четверть часа пожарные мало что могли сделать, и вскоре крыша базара рухнула на тех, кто не успел выбраться, но еще был жив. Через час после начала пожара строение превратилось в обломки.
«Не осталось ни кирпичной кладки, ни железных балок, перекрученных жаром, ни полусгоревших дубовых стропил, которые обычно можно видеть, — писал один из репортеров, ставший свидетелем случившегося. — Почти всё превратилось в пепел, и даже обугленное дерево было редкостью. Единственная возвышенность, которая бросалась в глаза на зловещем черном пространстве, была кучей обугленных трупов у входа в здание».
Жертвы пожара: 120 женщин, шесть мужчин
Точное количество погибших неизвестно, но на мемориале кладбища Пер-Лашез указаны имена 126 жертв. Среди них маркизы, графини, баронессы, виконтессы — и лишь шесть мужчины, один из которых — пятилетний ребенок-сирота, другой — 14-летний подросток. Но почему так вышло?
Сыграли свою роль наряды: они не только легко загорались, но и были слишком пышными и мешали женщинам двигаться. Но дело было не только в платьях. Очевидцы рассказывали, что аристократы вели себя совсем не так благородно, как можно было от них ожидать: кулаками и тростями они пробивали себе дорогу к спасительному выходу.
В газетах писали про молодого джентльмена, который выбрался на улицу и остался в толпе зевак, насмехаясь над жертвами. Лакей, помогающий своей хозяйке, говорил, что ее по плечу ударил тростью мужчина. Тот же слуга описывал, как другой парень укусил девушку за ухо.
Представители «сильного пола» в буквальном смысле этого слова шли по женщинам. Лежащие в больницах пострадавшие в бреду твердили: «Меня топчут мужчины». Газеты рассказывали, как кавалеры, только что флиртовавшие с аристократками, толкали девушек в огонь — лишь бы спастись самим.
Выжившие свидетельствовали в полиции, что герцог Фердинанд, супруг Софии Шарлотты Августы, использовал не только трость, но и стилет, чтобы разогнать тех, кто мешал ему добраться до выхода. Сама же герцогиня отказалась уйти без волонтерок, которые пришли с ней на мероприятие, и до последнего пыталась вывести подопечных из огня. Последнее, что от нее слышали, был крик: «Мы сейчас предстанем перед Господом!»
Были и другие примеры женского героизма. Терезу Донон, баронессу Сен-Дидье, вывели с базара, но она вернулась обратно в здание, чтобы спасти свою племянницу. Жоан де Керголе, виконтесса Пойель де Сен-Перье, была крупной сильной женщиной: до конца пожара она оставалась возле высокого окна, подставляя колено девушкам, которые вылезали через него на улицу. Сама Жоан выбраться не успела: погибла, когда под ней провалился пол. Простые женщины, собравшиеся возле базара, бросались к аристократкам, выбравшимся из огня, и, обжигаясь, срывали с них горящую одежду.
Из мужчин достойнее всего повели себя не представители элиты, а простые люди. Двое работников Отеля-дю-Пале — повар и управляющая — сумели выломать решетку в стене и вытащить около полусотни человек, выбравшихся через служебный вход и оказавшихся в ловушке между пылающим базаром и гостиницей. Священники из соседнего монастыря — отец Байи и отец Амвросий — помогли эвакуировать 30 человек. Кучер Эжен Жорж по меньшей мере десять раз возвращался в огонь, выводя людей из здания. Слесарь Пике, который спас 20 человек, вернулся в свою мастерскую, даже не заметив, что весь покрыт ожогами.
Сами виноваты: в жестокости мужчин обвинили женщин
Пожар и поведение аристократов еще долго обсуждалось в газетах. Причиной трусости мужчин объявили женщин: мол, слишком сильными возомнили себя представительницы «прекрасного пола». Катаются на велосипедах, ездят верхом, учатся в университетах, общаются с мужчинами, как ни в чем не бывало.
Это, по мнению некоторых ораторов, привело к тому, что «культ женщин» среди мужчин сошел на нет и они перестали относиться к девушкам как к тем, кто достоин защиты и помощи. Женщины сами виноваты: вели бы себя как скромные достойные леди, чье предназначение и смысл жизни — материнство, так и не сгорели бы.
Впрочем, среди мужчин несколько виноватых всё же нашли. Барона Мако за халатность оштрафовали на 500 франков, оператора кинозала приговорили к году тюрьмы и штрафу в 300 франков, его помощника — к восьми месяцам и 200 франкам. Столь легкое наказание обвиняемые получили, так как нашлись свидетели, которые утверждали, что во время пожара все трое проявили себя героями.
Многие выжившие леди подтвердили: на пожаре поведение представителей «сильного пола» было безупречным. Поверили им не все. Французский политик и журналист Анри Рошфор в газете L’Intransigeant заявил: «Эти дамы знают, что мужчины, из которых состоит высшее общество и за которых им предстоит выдавать дочерей, самые трусливые, жалкие и презренные люди. Но в интересах религии и аристократии женщины продолжают делать вид, что верят в их честь и достоинство».
Какое-то время трагедия еще будоражила умы горожан. С аукциона в 1898 году были проданы вещи, найденные на месте пожара: булавки, оплавленные монеты, кусочки ручек от зонтиков, женские гребни и даже «серьга с крупным бриллиантом, к которому прилипла крохотная частица обугленной плоти». В первую годовщину пожара была заложена капелла Нотр-Дам-де-Консоласьон (Богоматери утешения), которая открылась в 1900 году.
В газете New York Times писали, что имена всех парижских мужчин, которые повели себя трусливо и жестоко, известны и их никогда не допустят в приличное общество. Действительно ли всё сложилось именно так, мы никогда не узнаем. В книге о пожаре, изданной потомками погибших к столетнему юбилею, недостойное поведение аристократов уже не упоминают: говорят лишь о «полемике об отношении людей во время пожара».
Но одно мы знаем точно: из 126 погибших 120 — женщины. И вряд ли дело лишь в том, что кринолины и шлейфы мешали им убежать.
Источник
Пришла пора соборов кафедральных ноты для фортепиано
Il est venu le temps des cathédrales
Le monde est entre
Dans un nouveau millénaire
L’homme a voulu monter vers les étoiles
Écrire son histoire
Dans le verre ou dans la pierre
Pierre après pierre, jour après jour
De siècle en siècle avec amour
Il a vu s’élever les tours
Qu’il avait bâties de ses mains
Les poètes et les troubadours
Ont chante des chansons d’amour
Qui promettaient au genre humain
De meilleurs lendemains
Il est venu le temps des cathédrales
Le monde est entre
Dans un nouveau millénaire
L’homme a voulu monter vers les étoiles
Écrire son histoire
Dans le verre ou dans la pierre
Il est venu le temps des cathédrales
Le monde est entre
Dans un nouveau millénaire
L’homme a voulu monter vers les étoiles
Écrire son histoire
Dans le verre ou dans la pierre
Il est foutu le temps des cathédrales
La foule des barbares
Est aux portes de la ville
Laissez entrer ces païens , ces vandales
La fin de ce monde
Est prévue pour l’an deux mille
Est prévue pour l’an deux mille
В Париже в год больших проказ,
Как бы недавно, но давно,
Любовь и страсть — все заодно.
Рисуем мы наш век чудес,
Резной скульптурой, миром пьес,
Приносим вам его как есть,
Наш зритель — сделай честь!
Пришла пора соборов кафедральных,
И с ней старый мир —
В новую тысячу лет!
Ведь род людской должен подняться к звездам,
Жить вечно, смерть презрев,
Жить в металле и стекле!
На камень — камень, день за днем,
И год за годом — не вздохнем.
Росли соборы так весь век,
Что на Земле жил человек.
Все мы, поэты и певцы
Любви, сжигающей дворцы,
Клянемся в том, что новый рок
Нам счастье принесет.
Пришла пора соборов кафедральных,
И с ней старый мир —
В новую тысячу лет!
Ведь род людской должен подняться к звездам,
Жить вечно, смерть презрев,
Жить в металле и стекле!
Пришла пора соборов кафедральных,
И с ней старый мир —
В новую тысячу лет!
Ведь род людской должен подняться к звездам,
Жить вечно, смерть презрев,
Жить в металле и стекле!
Но вновь стоит угроза сим соборам —
Варвары ждут
У порогов парижан!
Впустите их, вандалов и злодеев,
Мудрец раз изрек:
Конец света нам грядет.
Конец света нам грядет!
В прекрасном Париже
В 1482 году от рождества Христова,
История любви и желания.
Мы, безвестные артисты
Скульптур и рифм,
Попытаемся пересказать ее для вас
И для будущих веков.
Пришло время кафедральных соборов,
Мир вступил
В новое тысячелетие,
Человек захотел подняться до звезд,
Записать свою историю
В стекле и камне.
Камень за камнем, день за днем,
Из века в век с любовью
Человек наблюдал, как воздвигаются башни,
Что он построил своими руками.
Поэты и трубадуры
Пели песни о любви,
Что сулили человечеству
Лучшее будущее.
Пришло время кафедральных соборов,
Мир вступил
В новое тысячелетие,
Человек захотел подняться до звезд,
Записать свою историю
В стекле и камне.
Пришло время кафедральных соборов,
Мир вступил
В новое тысячелетие,
Человек захотел подняться до звезд,
Записать свою историю
В стекле и камне.
Источник