Самовар кипит самовар поет ноты для

«Аргументы и факты», 1991, №6 (539)

Ангелов — нет. Искушения бывают даже у самых порядочных людей.
В. И. ЛЕБЕДЕВ-КУМАЧ.
Из записных книжек.

В довоенной Польше композитора и поэта Фаину Квятковскую хорошо знали, о чем свидетельствуют чудом сохранившиеся после гитлеровского гетто и советской ссылки газетные вырезки, афишки, программки, фотографии. Все это хозяйство давно пожелтело, рассыпается в руках, но для ленинградки Фаины Марковны — это единственное богатство.

Ее псевдоним был таким: Фанни Гордон. В 1931 г. она написала две песни, которые и до сих пор известны во всем мире: это танго «Аргентина» и фокстрот «У самовара». Нас интересует вторая.

Помните: «У самовара я и моя Маша…»? Песня была написана для варшавского кабаре «Морское око». Собственно, сначала Фанни написала только музыку, а автором текста (польского, естественно) был Анджей Власт, владелец этого кабаре.

В один прекрасный день к Фанни пришли два вежливых немца — представители фирмы «Полидор». Они заключили с ней контракт на выпуск пластинки с «Машей» и «Аргентиной», но, по условиям контракта, песенки должны были исполняться на русском языке, так как пластинку предполагалось распространять в Риге, где русский язык имел большее хождение, чем польский.

А надо сказать, что родилась Фанни в Ялте и полькой была лишь по отчиму. Так что с русским текстом она справилась быстро. Короче, пластинка была записана, и в 1933 уже продавалась в Риге. «Пластинка эта сохранилась, и на ней обозначен автор музыки и слов — «Ф. Гордон». А вскоре из сталинской России в Польшу Пилсудского поступил первый сигнал: с песней «У самовара я и моя Маша…» происходят странные вещи. Фаина Марковна показала мне вырезку из газеты «Курьер Варшавски». Корреспондент С. Вагман сообщал в статье «За красным кордоном»:

«Самый большой шлягер в летнем театре в парке — некий фокстрот, который уже несколько месяцев является «гвоздем» всех театральных площадок, кафе, ресторанов, клубов и т. д. Фокстрот этот… польская песенка Власта «Под самоваром» в русском переводе под названием «Маша».

Если бы существовала литературная и музыкальная конвенция между Польшей и Советским Союзом, пожалуй, самыми богатыми на сегодняшний день людьми в Польше были бы Власт и Фанни Гордон».

А случилось вот что: в феврале 1934 г. джаз-оркестр Леонида Утесова записал на пластинку (по образцу, привезенному из Риги) песню «У самовара». Пластинка эта, представьте себе, тоже сохранилась у коллекционеров. И знаете, что указано в выходных данных этого бестселлера? «Обработка Л. Дидерихса — слова В. Лебедева-Кумача»! Утесов оказался умнее — он ограничился исполнительским гонораром. А вот Кумачу попали не принадлежащие ему деньги за написанный не им текст.

«Фаина Марковна, — спросил я у нее, — что же вы так долго молчали, что же не делали попыток восстановить свои права на эту песню? Она ведь до сих пор исполняется, до сих пор выходит на пластинках». «Я боялась», — ответила мне старушка.

В 1945 г. они с матерью переехали в Советский Союз, как они считали, на родину. Родина встретила их неприветливо: пришлось скитаться из города в город, едва хватало на пропитание. Джаз-ансамбль Калининской областной филармонии, которым она руководила, был разогнан, музыканты были репрессированы. Борьба с орденоносным Лебедевым-Кумачом была бы самоубийством. И все же, когда великий песенник советской эпохи, умер, Фаина Марковна предстала перед очами Утесова. Тот долго ахал, обещал разобраться, восстановить справедливость. Увы, она была восстановлена только в 1979 г., когда из фирмы «Мелодия» пришло письмо:

«В связи с письмом ВААП о защите имущественного права и авторского права на имя т. Квятковской Ф. М. управлением фирмы «Мелодия» дано указание Всесоюзной студии грамзаписи начислить причитающийся т. Квятковской Ф. М. гонорар за песню «У самовара», а также исправить допущенную в выходных данных песни ошибку… Генеральный директор П. И. Шабанов.

«Причитающийся» Ф. М. Квятковской гонорар составил 9 рублей…

«Московский комсомолец», «Советская культура», журнал «Советская эстрада и цирк» сообщили: найден автор известной песни! А вот фамилия известного, но самозваного автора — Кумача — даже не упомянули, как будто не красовалась она на пластинках, как будто не заполнялись гонорарные ведомости на концертах и в ресторанах, как будто не капали ему, а затем его семье деньги за каждое исполнение этой песни.

Журнал «Вопросы литературы» в 1982 г. опубликовал фрагменты записных книжек Лебедева-Кумача. Иногда его, оказывается, мучила совесть.

1946 г. датирована запись: «Болен от бездарности и от серости жизни, перестал видеть основную задачу, все мелко, все потускнело. Ну еще 12 костюмов, 3 машины, 10 сервизов… И глупо, и пошло, и недостойно… И неинтересно».

Увы, «У самовара» — не единственная песня, которую присвоил себе «самый советский из поэтов» Лебедев-Кумач.

Полностью статья Андрея Мальгина «Самый советский из поэтов» будет опубликована в №? еженедельника «Столица». Подписка на него принимается во всех отделениях связи страны, индекс 73746.

УКРАДЕННАЯ ПЕСНЯ

«Аргументы и факты», 1991, № 13 (546)

На публикацию «Украденная песня» («АиФ» №6 (539) за 1991 г.) редакция получила много откликов. Предлагаем вам некоторые из них.

Необходимое уточнение

Хочу объяснить, откуда появилась версия об авторстве известного поэта.

В 1975 г., то есть через 30 лет после смерти Лебедева-Кумача, мне довелось быть составителем и редактором двух комплектов утесовских записей.

При подготовке второго комплекта возникло желание включить в его программу когда-то запрещенную песню «У самовара».

— Леонид Осипович, — обратился я к Утесову, рассматривая старую пластинку, которую мы собирались переписать на пленку, — автор обработки мелодии Семен Каган эмигрировал, все его записи Министерство культуры сняло с производства — полетела уже выпущенная пластинка Изабеллы Юрьевой, Каган ей аккомпанировал. С его фамилией «У самовара» сегодня не пройдет.

— Ну что же, напишем «обработка Л. Дидерихса», — сказал Утесов. Леня — покойник, он не обидится.

— А текст? Здесь вообще не сказано, чьи слова!

— Напишите «народные», — предложил Утесов.

— Но кто же в это поверит!

Леонид Утесов задумался.

— В те годы, — сказал он, — моим постоянным автором был Лебедев-Кумач. Смотрите, почти все, что я записал в 1934 году, его песни — «Подруженька», «У окошка», «Качели», «Папочка и мышки». Мы дружили, и Василий Иванович делал для меня все! Это еще до «Веселых ребят»! Напишем, что он сделал и «У самовара» — к его фамилии наш худсовет не придерется!

Так и появилась в 1975 г. фамилия поэта рядом с песней «У самовара». Знал ли Леонид Осипович подлинного автора музыки и текста этой песни? Знал, познакомился с Фаиной Марковной в 50-е годы, но ее авторство всерьез не принял.

Авторство Ф. М. Квятковской было восстановлено только через несколько лет, но Лебедев-Кумач здесь ни при чем.

Судьба одного четверостишия

Излишне напоминать, чем запомнился нам 1937 г. Но, оказывается, поэты в те праздничные дни были настроены бодро, весело — дальше некуда.

Лейб-песенник Вас. Лебедев-Кумач бодро начинает песню «Москва майская»:

Утро красит нежным цветом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся советская земля.

Далее последовательно описывается майская Москва в разное время суток. Вот и сумерки настали:

Вечер тает в белой дымке,
В ярком пламени зари,
И на ножке-невидимке
Блещут бусы-фонари.

Я достал сохранившийся у меня январский номер дореволюционного ежемесячника «Свободный журнал» за 1915 г. На странице 69-й мое стихотворение «Вечер». Всего две строфы. И вот первая:

Город замер в сонной дымке,
Гаснет зарево зари,
И на ножке-невидимке
Блещут бусы-фонари.

Как расстроила меня тогда нелепая опечатка! Ножка — вместо нитки. Я хотел сравнить сияющие в темноте гирлянды фонарей с нанизанными на нитку-невидимку яркими бусами.

Я написал в правление Союза писателей: вот, мол, как один член союза (знаменитый) похищает строки у другого члена союза — рядового. Вскоре получаю телеграмму от поэта Семена Кирсанова — просит сообщить подробности.

Просьбу эту я выполнил. Прошло еще какое-то время. Встречаю в трамвае известного еврейского поэта Переца Маркиша (впоследствии уничтоженного Сталиным). Он рассказал мне, что накануне присутствовал на пленуме правления Союза писателей, где Фадеев осуждал Лебедева-Кумача за вольное обращение с чужими текстами и привел пример с «ножкой» как один из доказательных. Оказалось, что Кирсанов по просьбе Фадеева подобрал примеры, которых обнаружил немало.

Вскоре в «Литературной газете» появился отчет о том пленуме. Но, к удивлению, в нем ничего не было сказано о выступлении Фадеева по адресу Лебедева-Кумача. И я предположил, что некто «авторитетный» посоветовал ему не посягать на честь и достоинство поэта, заявившего еще в 1935 г.:

Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек.

Но сам Лебедев-Кумач, очевидно, сделал вывод из этой истории. Вот его «Избранное» (М., Гослитиздат, 1950). Здесь на странице 217 находим ту самую «Москву майскую». Но в ней нет уже ни тающего вечера, ни белой дымки, ни фонарей, ни бус, ни нелепой «ножки». Четверостишие заменено целиком:

День уходит, и прохлада
Освежает и бодрит,
Отдохнувши от парада,
Город праздничный гудит.

А. Палей, член Союза писателей

Кто написал «Священную войну»…

Лично мне известны факты, изложенные в статье «Украденная песня», и хочу рассказать о присвоении Лебедевым-Кумачом и Б. Александровым авторства песни «Священная война». Воровства у Лебедева-Кумача было достаточно, и пора бы назвать истинного автора этой песни.

В начале беспокойного XX века в г. Рыбинске жил учитель русского языка Александр Адольфович Баде. Шла первая мировая война, в которой участвовала дореволюционная Россия. Под впечатлением этой войны и родились слова этой песни, музыку к которой тоже написал А. Баде. Было это в 1916 г., а в 1938 г. А. Баде отослал слова и музыку В. Лебедеву-Кумачу, чтобы получить отзыв, а может, и опубликовать песню.

А через три года наша страна услыхала первое исполнение этой песни! Заменив несколько слов, Лебедев-Кумач на второй день войны в июне 1941 г. объявил, что за одну ночь они с Б. Александровым написали песню «Священная война».

Впоследствии дочь А. Баде пыталась восстановить истину, но и ее отец — автор песни, и родные стали куда-то исчезать… Таковы факты.

Мне очень хочется, чтобы узнали правду об истории написания песни «Священная война».

Н. Деревянко, музыкант

Из книги Бориса Савченко «Кумиры забытой эстрады». М.: Знание, 1992, стр. 91-94:

Изучая как-то дискографию Леонида Осиповича Утесова, я заметил, что на пластинках разных лет указаны различные авторы имевшей некогда фантастическую популярность песенки «У самовара». Она была известна тогда всей Европе. Ее исполняли на эстраде Петр Лещенко и Константин Сокольский. Включали в свою программу и другие артисты, например созданный из русских эмигрантов хор донских казаков. И сегодня известный видеоклип «Лицедеев» периодически напоминает нам об этом шлягере. На пластинках 30-х годов автором значилась некая Фанни Гордон, в 70-е годы — Квятковская, а на втором диске альбома «Памяти Утесова» в создатели песни попали Л. Дидерихс и В. Лебедев-Кумач. Будучи в Ленинграде в гостях у Григория Марковича Полячека, человека поистине энциклопедических знаний по эстрадному искусству, я попросил его помочь мне разобраться, в чем тут дело. Поняв все буквально с полуслова, он тут же полистал свою записную книжку и выдал мне нужный телефон. Так я попал к Фаине Марковне Квятковской — композитору, драматургу, переводчику. Я сидел у нее дома и, пока хозяйка разбиралась с архивом, рассматривал пожелтевший картон с нотами. На лицевой стороне напечатано: «Слова Анджея Власта, музыка Фанни Гордон. Под самоваром. Популярная песня из ревю «Путешествие на луну» в театре «Морске око». 1931». И во весь формат рисунок лихо отплясывающей на фоне огромного самовара парочки.

— Фаина Марковна, — догадался я, — так, значит, Гордон — это.

— Моя девичья фамилия. Эту песенку я написала, когда мне не исполнилось и двадцати лет. Я была, как говорится, музыкальной девушкой. Играла на фортепиано, очень любила слушать русскую классику, особенно Римского-Корсакова. А музыку придумывала, можно сказать, со дня рождения. Как-то раз — мы тогда уже жили в Варшаве — в одном доме родители заставили меня играть мои «произведения». Среди гостей находился директор театра-варьете «Морске око» Анджей Власт. Одна из мелодий ему понравилась. Он попросил сыграть ее еще раз и взял мелодию себе.

Власт придумал оригинальный номер: под гигантским самоваром сидели парень и девушка, они пили чай, а потом начинали танцевать и петь: «Под самоваром щеди моя Маша, я муве «так», а она муве «нет». Текст песни написал сам Власт — он, кстати говоря, был автором слов всех песен, которые шли у него в театре. Но его стихи показались мне несколько пошловатыми, и я потом переделала их. Правда, в исполнении Леонида Утесова выпал первый куплет, потому что мелодию и текст он взял с немецкой пластинки фирмы «Полидор», а там певец Нюма исполнил «Под самоваром» без начала.

Успех песенки был совершенно невероятный. В этом, кстати, немалая заслуга и пары, танцевавшей на сцене, — балетмейстера Феликса Парнеля и его партнерши Зи-Зи Халяма. Помню, через некоторое время Парнель пришел ко мне, рассказал один сюжет и попросил написать танго «Аргентина». Я выполнила заказ, и танго — оно начиналось так: «Ночью, ночью в знойной Аргентине. » — в их исполнении тоже стало чрезвычайно популярным.

— Оно ведь было модным, говорят, в 50-е годы, только уже в исполнении братьев Лепянских. Значит, судя по рецензиям, дела у вас шли неплохо?

— Да, хотя я была молода, за мной утвердилось реноме популярного композитора. Я писала эстрадные балеты. В Варшаве в театре «8-30» ежевечерне в течение года шла моя оперетта «Нью-Йорк беби, или Яхта любви», где было более двадцати танцевальных и песенных номеров. В 1935 году эта оперетта ставилась в Брюсселе, Антверпене и других городах Европы.

Потом началась война, и у Фаины Квятковской все рухнуло. Был плен, лишения, гетто. Чудом удалось избежать смерти. Когда Варшава была освобождена, всем, кто родился в России, предложили вернуться на родину. Фаина Марковна поехала не раздумывая.

9 Мая 1946 года Квятковская уже выступала в качестве ведущей в Мурманске, в интерклубе, перед нашими и иностранными моряками. Программу вела на английском языке. Постепенно из таких выступлений сложилось целое представление, оно называлось «Кругосветное путешествие». В Калининской областной филармонии она выступала со своим джазом. Конферансье объявлял: «Сейчас наш руководитель Фаина Квятковская даст вам урок английского языка в ритме джаза», и в течение пяти-шести минут джаз-леди вела своеобразный урок грамматики.

С 1947 года Квятковская работает в Ленгосэстраде, пишет детские пьесы, музыкальные фельетоны, песни, переводит польские юморески. В начале 50-х годов на сценах музыкальных театров Ленинграда, Иркутска, Хабаровска состоялась премьера ее оперетты «Девушка из Шанхая».

— Фаина Марковна, как же все-таки получилась эта маленькая, скажем так, неразбериха с авторством вашей песни?

— Я знаете, человек непритязательный. Видите, у меня даже пианино нет. Хотя в свое время могла бы, наверное, на одном «Самоваре» заработать миллион. Но у меня тогда и в мыслях не было, что есть какие-то формальные вещи. Поют «У самовара» — ну и хорошо. А на фирме «Мелодия», видимо, не очень интересовались, кто истинный создатель того или иного произведения, если оно написано, допустим, еще в довоенное время. Так бы и продолжалось, если бы один мой знакомый не надоумил обратиться во Всесоюзное агентство авторских прав. И справедливость сразу была восстановлена. Могу еще добавить вот что: некоторые композиторы, сочиняя музыку к фильмам, действие в которых происходит в 30-40-е годы, иногда используют мои мелодии. Но хоть бы кто из них позвонил и спросил моего согласия или хотя бы просто поблагодарил. А когда им указывают на живого автора, они попросту разводят руками: «Ну извините — не знали».

Фаина Марковна сварила мне кофе. Я шутливо заметил, что нашей встрече более приличествовал бы душистый чай из самовара. Она так же шутливо парировала мои претензии: «Самовар есть, но с хорошим чаем в городе напряженка, а плохим поить гостей не хочется».

Странная все-таки вещь — популярность. Какова ее истинная значимость, если радио и телевидение чуть ли не каждый день представляют нам все новых и новых композиторов — через месяц-другой мы уже не помним их произведений, — а тут живет и здравствует автор знаменитейшего шлягера «У самовара» — и ничего, даже никто его не знает. Нет, странная вещь — популярность. *

* Осенью 1991 года Ф. Квятковская скончалась.

Еще вариант нот, немного другой рисунок:

Ах, зти черные глаза. Сост. Ю. Г. Иванов. Муз. редактор С. В. Пьянкова. — Смоленск: Русич, 2004. — с прим: «После оркестровых вариаций весь текст повторяется еще раз».

Источник