Семеро их прокофьев ноты

`Семеро их`, кантата для драматического тенора, смешанного хора и большого симфонического оркестра (1917-18), op. 30

«Тэлал! Тэлал! Тэлал! Тэлал!
Семеро их! Семеро их!
В глубине Океана семеро их!
В высотах Небесных семеро их! Семеро их!
В горах Заката рождаются семеро, семеро.
В горах Востока вырастают семеро. Семеро!
Сидят на престолах в глубинах
Земли они, Земли они.
Заставляют свой голос греметь на высотах
Земли они. Земли они!
Раскинулись станом в безмерных пространствах
Небес и Земли они. Земли они!
Семеро их! Семеро их! Семеро их! Семеро их!
Семеро их, семеро их, семеро, семеро, семеро их,
Семеро, семеро, семеро их, семеро, семеро их!
Семеро их! Семеро!
Тэлал! Тэлал! Тэлал! Тэлал!
Семерро их, семерро их, семерро их, семерро их и т. д.

Они не мужчины, не женщины;
Нет у них жён, не родят они сына.
Как ветер бродячий они.
Как сети, они простираются, простираются, простираются, тянутся, тянутся.
Злые они! Злые они!
Благотворенья не знают они. Стыда не имеют они.
Молитв не услышат:
Нет слуха у них к мольбам.
Они уменьшают небо и землю.
Они запирают, как дверью, целые страны.
Мелют народы, как эти народы мелют зерно.
Семеро их! Семеро их! Семеро их! Семеро их!
Дважды семеро их!
Дух небес, Дух небес, Дух небес, ты закляни их!
Закляни! Закляни! Закляни!
Дух земли! Дух земли! Дух земли, ты закляни их!
Закляни! Закляни! Закляни!
Злые Ветры! Злые Бури!
Палящий вихрь! Пылающий смерч!
Они день скорби! Они день мщенья!
Они глашатаи страшной чумы!
Семь богов безызмерных Небес!
Семь богов безызмерной земли!
Семь властных богов!
Семь злобных богов!
Семь хохочущих дьяволов!
Семь гениев ужаса!
Семь их число, семь их число,
Семь их число!
Злой Тэлал! Злой Алал!
Злой Гигим! Злой Маским!
Злой бог! Злой дух! Злой демон!
Семеро их! Семеро их! Семеро их! Семеро их!
Закляни их, Дух небес!
Семеро их! Семеро их! Семеро их!
Закляни их, Дух земли!
Семеро их! Семеро их!
Тэлал! Закляни, закляни! Закляни! Закляни! И т. д.
Ты, дух Небес, ты закляни их, закляни их, закляни!»

Источник

Семеро их прокофьев ноты

БРОНЗОВЫЙ ВЕК запись закреплена

«ХАЛДЕЙСКАЯ КАНТАТА» ПРОКОФЬЕВА

Прокофьев создает драматическую кантату на текст древнего вавилонского заговора «Семеро их» (перевод осуществлен Бальмонтом) в злополучном 1917 году. Кто эти семеро? Демоны революции, захватившие власть над миром. Их и заклинает композитор.

«Идея «халдейской кантаты», которую композитор ставил очень высоко, пришла ему в голову зимой 1916 – 1917 годов _ 9, когда он вдруг сблизился в Петрограде с Бальмонтом, объездившим бо́льшую часть ведомого света, знавшим уйму языков и охотно с них переводившим. Поэтическое переложение Бальмонта из некого ближневосточного источника было несколько раз включено в двух разных версиях в его книги, но в том варианте, который Прокофьев положил на музыку, было опубликовано в сборнике 1908 года с велеречивым заглавием «Зовы древности: Гимны, песни и замысли древних: Египет, Мексика, Майя, Перу, Халдея, Ассирия, Индия, Иран, Китай, Океания, Скандинавия, Эллада, Бретань; Костры мирового слова; Изъяснительные замечания». Бальмонт с самого начала говорил Прокофьеву, что перевод – не окончательный, что возможно, по усмотрению композитора, варьировать. Текст, звучащий в кантате, сильно отличается от изначального бальмонтовского. Вот версия Прокофьева:

Тэлал! Тэлал! Тэлал! Тэлал!
Семеро их! Семеро их!
В глубине Океана семеро их!
В высотах Небесных семеро их! Семеро их!
В горах Заката рождаются семеро, семеро.
В горах Востока вырастают семеро. Семеро!
Сидят на престолах в глубинах
Земли они, Земли они.
Заставляют свой голос греметь на высотах
Земли они. Земли они!
Раскинулись станом в безмерных пространствах
Небес и Земли они. Земли они!
Семеро их! Семеро их! Семеро их! Семеро их!
Семеро их, семеро их, семеро, семеро, семеро их,
Семеро, семеро, семеро их, семеро, семеро их!
Семеро их! Семеро!
Тэлал! Тэлал! Тэлал! Тэлал!
Семерро их, семерро их, семерро их, семерро их и т. д.

Они не мужчины, не женщины;
Нет у них жен, не родят они сына.
Как ветер бродячий они.
Как сети, они простираются, простираются, простираются, тянутся, тянутся.
Злые они! Злые они!
Благотворенья не знают они. Стыда не имеют они.
Молитв не услышат:
Нет слуха у них к мольбам.
Они уменьшают небо и землю.
Они запирают, как дверью, целые страны.
Мелют народы, как эти народы мелют зерно.
Семеро их! Семеро их! Семеро их! Семеро их!
Дважды семеро их!
Дух небес, Дух небес, Дух небес, ты закляни их!
Закляни! Закляни! Закляни!
Дух земли! Дух земли! Дух земли, ты закляни их!
Закляни! Закляни! Закляни!
Злые Ветры! Злые Бури!
Палящий вихрь! Пылающий смерч!
Они день скорби! Они день мщенья!
Они глашатаи страшной чумы!
Семь богов безызмерных Небес!
Семь богов безызмерной земли!
Семь властных богов!
Семь злобных богов!
Семь хохочущих дьяволов!
Семь гениев ужаса!
Семь их число, семь их число,
Семь их число!
Злой Тэлал! Злой Алал!
Злой Гигим! Злой Маским!
Злой бог! Злой дух! Злой демон!
Семеро их! Семеро их! Семеро их! Семеро их!
Закляни их, Дух небес!
Семеро их! Семеро их! Семеро их!
Закляни их, Дух земли!
Семеро их! Семеро их!
Тэлал! Закляни, закляни! Закляни! Закляни! И т. д.
Ты, дух Небес, ты закляни их, закляни их, закляни!

Вдохновлённый версией, звучащей в кантате, Бальмонт переделал собственное переложение и опубликовал оба варианта в новом издании.

Нет сомнения также, что для Прокофьева, в середине 1910-х уже мыслившего планетарно, современный западный мир, охваченный великой войной, в которой технологически оснащённые армии изничтожали противника и его мирное население прежде невиданными по совершенству и инженерной хитроумности способами – отравляющими газами, бомбовыми ударами с воздуха, расстрелом пассажирских кораблей с не видимых глазом подводных лодок; мир, в котором кратчайший и удобный, да притом технически вполне осуществимый путь из России, скажем, в Италию, оказывался лежащим через Исландию (нечто непредставимое ещё за 50 лет до того) – стал самым настоящим Новым Вавилоном, где всем заправляли сверхчеловечески прекрасная и становящаяся фетишем технология и боги и демоны четко локализованных культурно-ландшафтных «пространств» и родоплеменных, ограниченных «во времени» начал. Но сам-то Прокофьев полагал себя в 1917 – 1918 композитором «вне времени и пространства». Русская революция, непосредственным свидетелем и участником которой – пусть даже и против собственной воли – становился Прокофьев, была лишь ещё одним из колебаний почвы под ногами у жителей Мирового Города. Поэтому найти ключ к разгадке того, что за четыре тысячелетия до нас, а то и раньше, было разбужено в Месопотамии, и, по возможности, заклясть разбуженное, вернуть его на прежнее место и означало вернуть на место выбитый из пазов мир, поправить мироздание. Ни один из композиторов до Прокофьева не брал на себя такой задачи. Даже Скрябин хотел лишь экстатического развеществления собственного я в акте мировой мистерии, обладания через ритмы и звуки космическим эросом, а никак не исправления некой мировой ошибки. Из русских только Белый около того же времени, в 1915 – 1916, глядя из Швейцарских Альп, с ослепительной ясностью осознал, что происходящая вокруг него всеевропейская и мировая бойня есть следствие основополагающих ошибок в сознании одного и многих индивидуумов, что война происходит в первую очередь его собственном сознании и, как таковая, должна быть в первую очередь прекращена именно там».

Игорь Вишневский «Сергей Прокофьев, документальное повествование в трех книгах»

Источник

Сергей Сергеевич Прокофьев. Кантата «Семеро их»

«И в бубен солнца бьет непобедимый скиф», – так писал о Сергее Сергеевиче Прокофьеве Константин Дмитриевич Бальмонт. В этой поэтической строке отражен, быть может, главный парадокс творчества композитора: в его новаторском музыкальном языке, порожденном бурями ХХ столетия, зачастую проглядывало нечто, вызывающее представление о «варварской» древности. Ярким выражением этой стихии стал балет «Ала и Лоллий», испугавший жесткостью своих созвучий даже Сергея Павловича Дягилева и переработанный в «Скифскую сюиту», а также кантата «Семеро их» для тенора, смешанного хора и оркестра.

Мы не случайно упомянули о Бальмонте – говоря о Прокофьеве, нельзя обойти молчанием этого знаменитого поэта. Прокофьева и Бальмонта связывала личная дружба, завязавшаяся в России в 1916 г. и продолжившаяся в эмиграции, в Бретани (конец этим теплым отношениям положили выпады Бальмонта в адрес России – такой позиции Прокофьев ни понять, ни принять не мог). Бальмонтовской поэзией навеян фортепианный цикл «Мимолетности», композитор положил на музыку ряд стихотворений Константина Дмитриевича («Лебедь» и «Волна» для женского хора, «В моем саду», «Есть другие планеты» для голоса с фортепиано. Бальмонту посвящен Концерт № 3 для фортепиано с оркестром. В свою очередь, Бальмонт очень ценил музыку Прокофьева, на посвящение он откликнулся созданием сонета «Третий концерт», а композитора он воспел в другом сонете – «Ребенку богов, Прокофьеву».

Одним из проявлений творческой дружбы Бальмонта и Прокофьева стало создание кантаты «Семеро их». Замысел ее зародился зимой 1916-1917 гг. Совсем немного – меньше года – оставалось до грозных событий, которые навсегда изменят лицо России и мира, и «подземный гул», предвещающий это «землетрясение», был внятен любому мыслящему человеку. В это время внимание Прокофьева привлек бальмонтовский сборник «Зовы древности. Гимны, песни и замыслы древних», изданный в 1908 г. В этот сборник вошли поэтические переложения образцов ритуальной поэзии древних цивилизаций – Египта, Междуречья, Индии, майя. Воображение Сергея Сергеевича в особенности захватило «Халдейское заклинание». Прокофьев говорит о нем как о тексте, высеченном клинописью на стенах аккадского храма, расшифрованном Винклером и обращенном Бальмонтом в стихотворение. «Семь властных богов! Семь злобных богов! Семь хохочущих дьяволов!» – древней стихийной мощью веет от этих строк. Стихотворение исполнено грозных, устрашающих образов – «палящий вихрь», «пылающий смерч», «день мщения». Подобно заклятию, повторяется шумерское слово «тэлал» (воин). Поистине, стихотворение кажется созвучным той предгрозовой атмосфере, в которой рождалась кантата Прокофьева («Мелют народы они, как эти народы мелют зерно») – но только ли поэтому заинтересовало его «Халдейское заклинание»? Примечательно, что Прокофьев, который проявил себя не только как композитор, но и как талантливый литератор, вскоре после создания кантаты – в 1918 г. – написал рассказ «Блуждающая башня». Герой этого произведения – ученый-ассириолог – ищет подлинные факты о Вавилонской башне, и он их находит, но сведения эти способны опровергнуть и научные представления, и даже Библию. Это открытие изменяет и самого ученого – его душа вселяется в Эйфелеву башню, которая неукротимым чудовищем несется по просторам Европы в поисках кратчайшего пути в Месопотамию… Создание такого произведения свидетельствует о том, что Прокофьев в те годы живо интересовался культурой Междуречья.

Кантата «Семеро их» с ее экстатической декламацией обрушивает на слушателя неудержимый поток стихийной энергии – кажется, что такое произведение и родиться должно было так же «стихийно», единым духом, в порыве экстаза, но это не так. Композитор составил план работы над произведением и четко ему следовал: определение характера декламации (он во многом был подсказан манерой декламации самого Бальмонта), установление фрагментов поэтического текста, которым должны соответствовать нарастания, кульминации и спады, запись отдельных интонаций и оборотов, детальная работа, инструментовка. Удивительно, что при таком рациональном подходе композитор создал произведение предельно эмоциональное, поражающее исступленностью чувств. Манера оркестрового письма роднит кантату со «Скифской сюитой» – произведение изобилует «гудящими» и «звенящими» звучностями. Музыкальная драматургия строится на чередовании мощных нарастаний и срывов.

«Я очень горжусь “Семерыми”, – писал Прокофьев Сергею Александровичу Кусевицкому. – Считаю, что они произведут гораздо большее впечатление, чем “Скифская сюита”». Премьера кантаты состоялась лишь через семь лет после ее создания (трудно удержаться от искушения усмотреть в этом мистическое число – семь!), в мае 1924 г. Это произошло в Париже. Кантата прозвучала под управлением Кусевицкого.

Источник

Прокофьев. Детская музыка. op.65.pdf

• Утро. op.65 №1
• Прогулка. op.65 №2
• Сказочка. op.65 №3
• Тарантелла. op.65 №4
• Раскаяние. op.65 №5
• Вальс. op.65 №6
• Шествие кузнечиков. op.65 №7
• Дождь и радуга. op.65 №8
• Пятнашки. op.65 №9
• Марш. op.65 №10
• Вечер. op.65 №11
• Ходит месяц над лугами. op.65 №12

История файла

Нажмите на дату/время, чтобы просмотреть, как тогда выглядел файл.

Дата/время	Размеры	Участник	Примечание
текущий	22:05, 18 мая 2016	(1,61 МБ)	Notesadmin (обсуждение | вклад)	Краткое содержание: Утро. op.65 №1 Прогулка. op.65 №2 Сказочка. op.65 №3 Тарантелла. op.65 №4 Раскаяние. op.65 №5 Вальс. op.65 №6 Шествие кузнечиков. op.65 №7…

• Вы не можете перезаписать этот файл.

Использование файла

Следующая 1 страница ссылается на данный файл:

Источник

Тема: «Семеро их»

Опции темы

Поиск по теме

«Семеро их»

Ходил кто-нибудь на концерт 12.11. «Семеро их» Прокофьева, «Прометей» Скрябина, «Симф. танцы» Рахманинова. Поделитесь впечатлениями?

Re: «Семеро их»

Чудесная программа! Кто придумал? Как было?
Не хватает только Звездоликого для полной картины.

Re: «Семеро их»

Я не понял кого не хватает мне в общем понравилось. Но в общем. Больше всего понравилось «Семеро их». Прометей мне опказался каким-то не очень эмоциональным. НА мой взгляд. Да и ф-но слышно было плохо.

Re: «Семеро их»

Re: «Семеро их»

Звездоликий. (Радение белых голубей). Кантата для мужского хора и симфонического оркестра. Стихи К. Бальмонта.

А композитор — Стравинский

Re: «Семеро их»

Звездоликий. (Радение белых голубей). Кантата для мужского хора и симфонического оркестра. Стихи К. Бальмонта.

А композитор — Стравинский

Спасибо, не знал.
Я вот на концерте сидел, столько народу было! Я думал что и с форума люди ходили, а поди ж ты! ни одного мнения я здесь так и не увидел. Кроме своего гы гы гы

Re: «Семеро их»

Я вчера ходил. «Семеро их» и Симфонические танцы я слышал впервые. Собственно, Прокофьев понравился больше всех, Прометей тоже прозвучал достойно, хотя Последнюю Гармонию уловить так и не удалось. В первой части Рахманинова духовые явно иногда брали не те ноты.

Надеюсь, следующий концерт абонемента затмит федосеевский, к-й был 1-го октября почти с той же программой .

Re: «Семеро их»

В записи Рождественского сочинение не производит впечатления я и не пошёл. У Прокофьева не мало таких сочинений, которые больше расчитаны на физическое воздействие, чем эстетическое или какое-либо другое. Однако подобной силы физика в аудиозаписях не передаётся. Трудно было ожидать, что в реальности они затмят Симфонические танцы. Надо сказать по телевизору такие сочинения тоже не передаваемы, но всё же интересно концерт записывали на TV?

Источник