Шатунов юрии с гитарой

Песни под гитару Юрий Шатунов — Детство. Аккорды для гитары

Аккорды песен под гитару, видео

Юрий Шатунов — Детство. Аккорды для гитары

«Детство» — нашумевший хит конца 80-х легендарной группы «Ласковый Май» (исполнитель Юрий Шатунов). В оригинале песня звучит под синтезатор в тональности Gm. Понятное дело, что ее можно сыграть на гитаре на легких аккордах (в Em или Am ) и простым боем. Кстати, к вокалу она тоже не сильно требовательная, поэтому может стать одной из самых первых песен любого начинающего гитариста! Смело добавил ее на страничку песен под гитару для новичков. Замечательная, легкая по смыслу и исполнению композиция! В общем, рекомендую!

Бой Детство

Вниз—глушить-вверх—вверх-глушить-вверх — и повтор…

• на вступлении и в куплетах, проигрывается по 1-му разу на каждом аккорде
  в припевах , тоже по одному, за исключением связки аккордов G, H7 — на них играем так: на G — делаем первые 2 движения боя ( вниз—глушить- ), а на H7 — доигрываем все остальное.

Аккорды Детство

Em, Am, H7, Em — и так 2 раза

Табы для второй гитары (партия синтезатора):

Вступление: Am, G, E7, Am — 2 раза

Остальной текст есть выше…

Видео Детство

(неполный кавер, аппликатуры аккордов в Em и разбор)

Источник

Как Юрий Шатунов попал в «Ласковый май», и почему на концертах за него выступали другие

Продюсер группы Андрей Разин через суд и полицию воюет с солистом Юрием Шатуновым и основателем коллектива — композитором Сергеем Кузнецовым, сочинившим «Белые розы», «Седую ночь», «Розовый вечер» и все остальные хиты. Бывшие коллеги не только делят права на песни, но и грозят друг другу тюрьмой за клевету. Мы же решили рассказать, как тогда в Оренбурге все начиналось. Воспоминаниями об этом Сергей Кузнецов поделился на своем сайте kuziaart.ru.

— Никогда особо не увлекался музыкой, а тут случайно услышал ЭТО, — припомнил Кузнецов. — Кроме книжек, любимой работы, бутылки пива с сигаретой, есть еще и то, чего мне так не хватало в этом мире. Есть музыка группы Space. А времени для занятий на инструменте хватало. И я начал учиться. Сам. Постепенно овладел инструментом.

Лет в 15 у будущего композитора появилась идея создать попсовую группу из мальчишек-школьников и петь не про «Взвейтесь кострами», как многие дети тогда, а о насущных проблемах подростков. И едва Сергей отслужил в армии, его задумка начала потихоньку осуществляться.

— Дембельнулся я в 1986‑м, в разгар перестройки, — ностальгирует маэстро. — Продолжал работать киномехаником, пока не стукнуло в голову попробовать снова сунуться в детский интернат № 2. До армии я уже устроился там руководителем самодеятельности, дали мне кучу денег — 20 тыс. руб. Приобрел много чего. Но так и не успел все это запустить… Пришел я в этот интернат, многое изменилось. Оборудование, которое я в свое время закупил, было на месте, но изрядно потрепано. Пришлось все восстанавливать.

Директор Тазекенова, заменившая Шатунову маму, умерла в 68, в начале 2015-го. За пару лет до этого в Доме детства, которым она руководила больше 30 лет, разразился скандал с оплатой труда несовершеннолетним воспитанникам, закончившийся уголовным разбирательством и отставкой Валентины Николаевны. Фото из личного архива

Явившись на работу в хмурое октябрьское утро 1986-го, Сергей узнал, что место прежнего директора заняла Батима Тазекенова, которая просила детей и подчиненных называть себя Валентиной Николаевной:

— Она приехала из Акбулака, где работала директором детского дома. А вместе с собой Валентина Николаевна привезла нескольких пацанов. Ну, думаю, может, кто из них. Не. Не было того, которого я искал. Зато я познакомился со Славкой Пономаревым. Он, как потом оказалось, немного музыкой увлекался. И мы скорефанились. Вместе занимались, импровизировали. Так проходили дни за днями, а тот, кто мне нужен, не появлялся. Я уж столько ребят прослушал — счет потерял… Но не то все это… Не то!

Однажды вечером Пономарев огорошил Кузнецова:

— Кузя, я же совсем забыл! Есть в Акбулаке один малыш! Как с голосом — не знаю, но слух — во! 13 лет ему.

— Тем же вечером смотались мы за 130 км. И привезли мальчишку! — продолжает Сергей Борисович. — Симпатичный пацан. Отмыли его, одели, накормили и дали в руки гитару: «Играть-то умеешь?» — «Пробую немного… А есть курить?» Юрка запел. Вот он! Вот то, что я так долго искал.

Последнюю фразу Кузнецов сказал вслух, когда Шатунов допел.

Вскоре начинающий композитор написал специально для Юры первую песню — «Вечер холодной зимы». И в этот же вечер узнал, что его будущий артист ударился в бега.

Мать мальчика Вера Шатунова за пару лет до этого умерла от сердечной недостаточности в 29 лет. Отец Василий Клименко любовью к сыну никогда не пылал, и Юру взяла на воспитание тетка Нина Гавриловна из поселка Тюльган. Но и у нее свободолюбивый паренек не прижился: часто убегал из дома, бродяжничал по Башкирии и Оренбургской области. И в результате угодил в интернат.

— Где его искать — было ясно, — пишет Кузнецов. — У тетки в поселке. Меня командировали за ним… Но вьюга разыгралась не на шутку. Я бродил по поселку часа два, пока не нашел его дом. За эти два часа и родилась «Метель в чужом городе». Увидел Юрку. Привет, говорю, что же ты из «инкубатора» свалил? Он, конечно, объяснил мне причину. Я не буду все это комментировать, но те, кто виновен, позже свое получили. Больше Юрку никто не трогал. Начались ежедневные репетиции.

Прико и Серков, по словам последнего, после развала «… мая» страшно бухали на протяжении 6 лет и подрабатывали грузчиками в гостинице «Славянская» в Москве. Александра не стало в 2020-м, а Сергей последние два года занимается бизнесом и иногда выступает сольно. Фото из личного архива

«Ласковый май» в декабре

Начинающие музыканты, к которым прибился еще один воспитанник интерната и друг Шатунова — Сережа Серков, — поставили перед собой цель: подготовить концертную программу к Новому году.

— Юрка занимался вокалом, гитарой и на клавишах, Славка — бас-гитарой, Серега — за световым пультом, а я писал песни, и мы их разучивали, — уточняет роли каждого композитор. — Конечно, вместе с нами тусовались и другие пацаны. Кто-то помогал, кто-то — наоборот. Но было весело! В общем, к новогодней дискотеке репертуар был готов. Я как-то (это было 7 декабря) предложил название группы. Никому из нас не понравилось. И мне тоже. «Ласковый май»… В песне была такая фраза: «Но ласковый май вступит в права. » Когда до выхода на сцену оставалось минут десять, мы переглянулись — ну, как назовемся? «А, бог с ним. Пусть так и будет — «Ласковый май».

Сережа Серков. Фото из личного архива

Первые успехи Шатунова на музыкальном поприще не могли перебить его увлечения хоккеем. Кузнецову стоило больших трудов затащить подростка с улицы на репетицию:

— Нужно было записать вокал на «Тающий снег». Фонограмма готова, оставалось только спеть. Уж как мы его уговаривали! Он ни в какую. У нас, говорит, только игра началась, а вы со своей песней. Уговорили. Юрка пришел в комнату, где мы делали запись, прямо на коньках, перерезал несколько кабелей этими коньками: «Я нечаянно. Оно само. » Встал у микрофона, спел «насквозь» с первого дубля и снова ушел играть, перерезав по пути еще несколько кабелей. Лешка Андриевских потом долго паял их. Мы прослушали запись. Все чисто. Спел на пять!

Нездоровый интерес

В конце апреля 1987-го директор Тазекенова отправила «Ласковый май» на смотр художественной самодеятельности детских домов и интернатов.

— Приехали мы на эту тусовку в спешке и суете, — вспоминает Сергей Борисович. — Народу — тьма. Хоры там разные, танцевальные коллективы. В спешке вышли на сцену, спели под минус «Тающий снег» и «Лето». И меня вызывают в кабинет, где заседает жюри. У них там, оказывается, все по-серьезному было — присвоение первых, вторых и третьих мест, вручение грамот. А вся эта тусня, как потом выяснилось, проводилась в рамках дня рождения незабвенного Володи Ульянова. Во, блин, прикидываю, попали мы с нашим-то репертуаром! «Думали мы тут, думали, — начал один из членов жюри. — Лично я вам бы первое место дал, но сами понимаете, что это за смотр. Можно же было что-нибудь патриотическое подготовить. » Я ответил, что песня «Лето» тоже патриотическая — летом пионеры работают в трудовых лагерях. Кончилось тем, что мне пришлось уйти из интерната. Вернее, меня ушли. Впрочем, это особо не помешало нашей работе с Юркой. Я устроился в ДК «Орбита», и мы продолжали репетировать, записывать песни. Иногда на дискотеках Юрка пел.

Александр Прико. Фото из личного архива

О причинах своего увольнения основатель «ЛМ» предпочитал не распространяться. Но спустя годы ныне покойный Саша Прико, который тоже провел детство в интернате и пел не только в «Ласковом мае», но и в следующем бойз-бенде Кузнецова — «Мама», уверял, что Сергея Борисовича «поперли с работы из-за нездорового интереса к пацанам».

Через боль

Зато Кузнецов с удовольствием рассказал, как из-под его музыкального пера вышел главный хит:

— Осенью в один из вечеров мы с пацанами, которые работали тогда в ДК, очень даже неплохо поднакушались. Но как до дома добрался, помню ясно и четко. Помню, как в голове вертелась совсем неподходящая для данного состояния глупая фраза «белые розы». С чего бы это? Какие розы? Это я размышлял остатками сознания и совести. На этих мыслях и уснул. Утром, как обычно, заварив чаю покрепче, сел за инструмент.

Если бы не музыка, Шатунов мог бы стать успешным спортсменом. Фото shatunov.com

Начал что-то тупо импровизировать, почти на уровне подсознания. И снова в голове «белые розы». Странно. А минут через 15 читал текст, написанный почему-то ручкой с красной пастой. Я никогда не пишу красным, а в этот раз просто попалась именно эта ручка. Листок тот до сих пор лежит у меня — оригинал песни. Правки, зачеркивания. Это я потом узнал, что один человек родом из Оренбурга создал в фашистской Германии антигитлеровскую организацию «Белая роза». Да уж. Мир теснее, чем мы думаем.

На следующий день было решено записывать фонограмму. Шатунов несколько раз отрепетировал, спел первый дубль. И…

— Юрка просто захотел попить водички, — рассказал Сергей Борисович. — Он никак не мог предположить, что в бутылке из-под шампанского была не вода. Гидроперит там был. Это мы приготовили для дыма на дискотеку. Я метнулся к жаждущему, но Юрка уже отхлебнул порядочно. Тошнота, рвота. Вызвали скорую, промыли желудок. Ему вроде полегчало. А через час снова то же самое — мечется, места себе не находит. Вызвали врачей еще раз. Слава богу, все обошлось. Тут уж не до второго дубля. Решили оставить это на потом. Вот так осенью 1987-го через боль родилась эта песня. Юрка неделю проболел. Получается — песни, они как дети. Тоже через боль.

Семь шлягеров за тридцатку

В наступившем 1988 году Кузнецов, который смог вернуться на работу в интернат, стал мечтать о записи первого полноценного альбома. Но никак не мог найти приличной аппаратуры:

— Сколько я обошел домов культуры в поисках — все бесполезно. Откуда в нашей тогдашней провинции взять хотя бы на время те инструменты, которые нужны были для записи? Все это привело к тому, что я решил наложить голос на концертную фонограмму. А там будь что будет. Получилось немного: «Белые розы», «Я откровенен. », «Лето», «Пусть будет ночь», «Седая ночь», «Ну, что же ты…», «Тающий снег». В этот же день пришел на железнодорожный вокзал. Там работали знакомые ребята в киоске звукозаписи. «Ласковый май»? Да что-то мы слышали. Давай возьмем на всякий случай». Альбом я отдал за символическую цену — 30 рублей. Больше я ничего не сделал для распространения его в широкие массы. «Массы» сами нашли то, чего им так не хватало.

Композитор-самоучка уверяет, что предвидел успех своего детища, но, конечно, не в таких масштабах:

— Пацаны в киоске звукозаписи только и успевали выполнять заказы на наш так называемый альбом. Все остальные группы отошли на второй план. Даже «Мираж». С утра и до утра записывали только «ЛМ». Я с этого не получал ни копейки, но таковы были условия. Да и не важно для меня было, сколько денег и кто зарабатывает на наших песнях. Главное — альбом пошел! И в мае его слушала вся страна.

Мальчик из обеспеченной семьи

— Мне снова (теперь навсегда) пришлось уйти из интерната, — повествует Кузнецов. — Причина банальна — чрезмерное употребление спиртосодержащих. Но это не слишком огорчило меня. Плохо было то, что мне запретили заниматься с Юркой. Хотя он тайком и прибегал. Шла подготовка к следующему альбому. Только вот недолго эта подготовка длилась. Администрация интерната узнала, и Юрка был поставлен в жесткие рамки.

К тому времени Сергей стал заниматься музыкой не с очередным безголосым сиротой, а с симпатичным мальчиком из обеспеченной семьи и с хорошо поставленным вокалом — Костей Пахомовым.

— Он пришел и просто сказал, что хочет петь. У меня тогда было несколько композиций, которые не подходили для Юркиного исполнения и, переговорив с Шатуновым, получив его «не против», я начал работу над Костиным альбомом, — не мудрствует лукаво наш рассказчик. — Стали поступать звонки из разных городов СССР (откуда только номер узнавали?) с предложениями по проведению концертов. А что я мог ответить? Юрку-то никуда не отпускали, и я, не объясняя причины, вежливо отказывал. Но один звонок я не оставил без внимания. Звонил директор Оренбургской областной филармонии Игорь Петрович Голиков. Он предложил гастроли по области в рамках ежегодного фестиваля «Русское поле». Я объяснил ему ситуацию и причины, по которым проведение концертов «ЛМ» нереально. Игорь Петрович, имея немалое уважение в администрации города и области, попытался сделать все возможное. Не помогло. Администрация интерната стояла на своем: «Юра не поедет ни на какие гастроли».

Тогда филармония предложила вместо Шатунова отправить Пахомова. К тому времени альбом Кости был почти готов, песни разучены, и путь на сцену ему открыт.

— Поэтому я и согласился на этот вариант, — усмехается Сергей Борисович. — Стадионы и концертные залы области набивались до отказа. Люди шли послушать «ЛМ», то есть Юрку, а на сцене работал Костя. Но народ не был разочарован — Костя исполнял и любимые всеми хиты из первого альбома. Гастроли длились немного больше месяца: с 24 мая по 3 июля 1988 года. Конечно, мы порядком измотались — по три концерта в день на разных сценах и стадионах — это довольно напряжно. Получали мы тогда по пять рублей с выступления — таковы были в то время филармонические ставки.

Андрей легко находит общий язык с любым артистом (на фото он с пародистом Александром Песковым). Фото Бориса Кудрявова

Талантливый обман

Вернувшись в Оренбург, Кузнецов узнал, что «из Москвы приехал какой-то чел аж из Министерства культуры». Звали его Андрей Разин.

— Он позвонил мне в этот же вечер, и мы договорились о встрече, — вспоминает Сергей. — Поговорили о музыке, о том, что переживает наша «совковая попса», что «ЛМ» — это то, что нужно именно сейчас. Я объяснил ему ситуацию с Юрой, на что он сказал: «Главное — ты есть! А все остальное я беру на себя. Я переведу Юру в Москву, и мы начнем сотрудничать. Только и ты помоги. Запиши мне альбом своих песен, я неплохо пою, и мы сработаемся! Согласен?» Я, дурак, согласился, не слышав ни разу голоса. На этом мы и расстались, договорившись, что я на днях приезжаю в Москву, и мы начинаем работу над альбомом Андрея Разина.

Каково же было удивление Сергея, когда, очутившись в столице, он узнал, что группа «Ласковый май» уже давно дает концерты в парке Горького.

— Фонограмма наша, но на сцене другой солист, — разводит руками Кузнецов. — Я не буду называть его имени по этическим соображениям. Конечно, я пытался в меру своей наивности воспрепятствовать этому. Но что можно было изменить? Закон об авторском праве не работал… Можно было послать все и уехать домой, что я и собирался сделать, но Андрей уговорил меня: все это на время, надо «встать на ноги», заработать начальный капитал, а потом уж и Юрку переведем в Москву… И я остался, решив, что так хотя бы смогу следить за происходящим.

Взяв слово с Разина, что его песни не выйдут в свет под названием «Группа «Ласковый май», Сергей принялся за работу:

— Но одно дело — согласиться, и совсем другое — выполнить обещание. Так и стал Андрей солистом группы. Я не знаю — его это инициатива или нет, но так уж вышло. Однажды я сказал ему: «Разин! Если бы ты не пел — цены бы тебе не было за твой талант менеджера и продюсера!»

Сергей Кузнецов с участниками своей группы «Стекловата» Денисом Беликиным, Артуром Еремеевым и Сергеем Дядюном. Коллектив прославился благодаря любительскому видеоклипу на песню «Новый год». Фото vk

Русская народная песня

— Конечно, поначалу все было вроде как хорошо, — резюмирует композитор. — Тучи поклонниц и поклонников, горы цветов приходилось раздавать, чтобы не завяли… Ну и, конечно, непрерывные переезды, перелеты из города в город… Конечно, удобнее работать сразу несколько концертов в одном и том же зале — такое бывало. Рекорд — Йошкар-Ола. Население 200 тысяч, зал вмещает от силы полторы. В этом городе мы отработали на аншлагах неделю по семь концертов в день. 49 концертов, учитывая население города. В конце концов так ли это важно, кто работал под Юркину фонограмму, когда он не мог уехать из интерната, так ли это важно — кто написал все эти песни, да и зачем вспоминать, сколько колесило по стране этих «Ласковых маев»? Главное, что феномен имел место!

В начале января 1989 года «Ласковый май» давал серию концертов в московском дворце спорта «Крылья Советов».

— Первое отделение работала какая-то американская группа, второе — мы, — пишет Кузнецов. — Конечно, впечатляло. Тогда. Народу — может, 10, может, 20 тысяч. Не помню точно. Хорошо запомнил, как наш «Икарус» после каждого концерта был похож на крепость. Крепость, которую штурмуют. Только штурм был мирный. Я не знаю, чего от нас хотела многотысячная толпа, но автобус действительно раскачивали с боку на бок. Вспомнил и подумал. Надо же! Столько лет прошло, а по телику какая-то группа снова поет «Белые розы». Охереть! На тех концертах ведущий однажды сказал: «А теперь русская народная песня! Догадались, какая?» Люди догадались. И пели вместе с Юркой «Белые розы». Сейчас тоже поют. Только уже по телевизору. И уже не только Юрка, уже все кому не лень.

Источник