Популярная польская песня (фокстрот) «Тихая вода» Стихи Ежи Керна, музыка Эдди Рознера Оригинал, транслитерация, подстрочник, перевод на русский.
Оригинал на польском: Cicha woda Autor s;;w Jerzy Kern Autor muzyki Eddi Rosner https://www.youtube.com/watch?v=IwSwcSh1F2M
P;yn;; strumyk przez zielony las, A przy brzegu le;a; stukilowy g;az. P;yn;; strumyk. Min;; jaki; czas, Stukilowy g;az zagin;;, Strumyk p;ynie tak, jak p;yn;;. Refren: Cicha woda brzegi rwie, Nie wiesz nawet jak i gdzie. Nie zd;;ysz nawet zabezpieczy; si;, Bo nie zna nikt metody, By si; ustrzec cichej wody. Cicha woda brzegi rwie, W jaki spos;b? kto to wie, Ma racj;, ;e tak powiem: Cicha woda brzegi rwie.
Sz;a dziewczyna przez zielony las Popatrzy;a na mnie tylko jeden raz. Popatrzy;a. Min;; jaki; czas, Lecz widocznie jej uroda By;a jak ta cicha woda.
P;ynie strumyk przez zielony las, Sko;czy; si; ju; dla mnie kawalerski czas. Teraz tylko czasem — prosz; was — Kiedy ;onka mnie nie s;yszy, ;piewam sobie jak najciszej.
Refren: ******* Транслитерация на русский: Тыха вода
Плынал струмэк пржеж зелону лас, А пржи бржэгу лэжал стокиловы глас. Плынал струмэк, минал якись час , Стокиловы глас загинал, Струмэк плынэ так, як плынал.
Рэфрэн: Тыха вода бржэгы рвэ, Не вьеш навэт як и гдэ, Не здажыш навэт забэспэчыть се Бо нэ зна никт методы Бы се устрэч тыхэй воды. Тыха вода бржэгы рвэ, В якый способ? Кто то вье, Ма рацие шэ так повием: Тыха вода бржэгы рвэ,
Плыл ручеек через зеленый лес, А у берега лежал стокилограммовый валун. Протекал ручей. Прошло какое-то время, Стокилограммовый валун камень исчез, Ручеёк течет, так как и тёк.
Припев: Тихая вода рвёт берега даже не знаешь как и когда. Не успеешь даже защитить себя, Потому что никто не знает метода, Чтобы уберечься от тихой воды. Тихая вода рвёт плотины Каким образом? Кто это знает, Есть смысл, когда говорим эту пословицу: Тихая вода рвёт берега.
Шла девушка через зеленый лес Она посмотрела на меня только один раз. Посмотрела. Прошло какое-то время, Но, видимо, ее красота Она была, как эта тихая вода.
Течет ручеек через зеленый лес, Закончился для меня мальчишников время. Теперь только иногда, — прошу вас, — Когда жена меня не слышит, Я пою себе, как можно тише.
Ручеёчек тёк через тёмный лес, Обнимал он нежно камень-Геркулес. Сделал чудо времени прогресс: Камень тот исчез бесследно, А ручей течёт победно.
Сила вод сильней плотин, И не сможет ни один Застраховать себя от их стремнин. Неизвестны для планеты Тихих этих вод секреты — Сила вод сильней плотин. В чём здесь тайна? Не узнать. Остаётся лишь сказать: Сила вод сильней плотин.
Шла красотка через тот лесок. Взгляд мне подарила только лишь разок. Хоть с тех пор прошёл немалый срок, Красота её, похоже С тихой водной силой схожа.
Ручеёк тёчет скозь тёмный лес, Вырос я давно уж из младых повес. Но порою, извините, Лишь когда жена не слышит Напеваю я потише:
Текст песни «Песни народов мира – Польские – Cicha Woda»
P 2;yną 2; strumyk przez zielony las, A przy brzegu le&0;a 2; stukilowy g 2;az. P 2;yną 2; strumyk — miną 2; jaki»7; czas, Stukilowy g 2;az zaginą 2;, Strumyk p 2;ynie tak jak p 2;yną 2;.
Cicha woda brzegi rwie, Nie wiesz nawet jak i gdzie, Bo nie zna nikt metody, By się ustrzec cichej wody. Cicha woda brzegi rwie, Nie wiesz nawet jak i gdzie, Ma rację, &0;e tak powiem to przys 2;owie: Cicha woda brzegi rwie.
Sz 2;a dzieweczka przez zielony las, Popatrzy 2;a na mnie tylko jeden raz. Popatrzy 2;a, miną 2; jaki»7; czas, Lecz widocznie jej uroda, By 2;a jak ta cicha woda.
Cicha woda brzegi rwie, Nie wiesz nawet jak i gdzie, Bo nie zna nikt metody, By się ustrzec cichej wody. Cicha woda brzegi rwie, Nie wiesz nawet jak i gdzie, Ma rację, &0;e tak powiem to przys 2;owie: Cicha woda brzegi rwie.
P 2;yną 2; strumyk przez zielony las, Sko 4;czy 2; się ju&0; dla mnie kawalerski czas, Teraz tylko czasem — proszę was — Kiedy &0;ona mnie nie s 2;yszy, «6;piewam sobie jak najciszej.
Cicha woda brzegi rwie, Nie wiesz nawet jak i gdzie, Bo nie zna nikt metody, By się ustrzec cichej wody. Cicha woda brzegi rwie, Nie wiesz nawet jak i gdzie, Ma rację, &0;e tak powiem to przys 2;owie: Cicha woda brzegi rwie.
Источник
Текст песни Zbigniew Kurtycz — Cicha woda brzegi rwie
Просмотров: 1031
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Текст песни
Płynął strumyk przez zielony las, A przy brzegu leżał stu kilowy głaz. Płynął strumyk. Minął jakiś czas, Stu kilowy głaz zaginął, Strumyk płynie tak jak płynął.
Cicha woda brzegi rwie, Nie wiesz nawet jak i gdzie. Nie zdążysz nawet zabezpieczyć się, Bo nie zna nikt metody, By się ustrzec cichej wody. Cicha woda brzegi rwie, W jaki sposób? kto to wie, Ma rację, że tak powiem, to przysłowie: Cicha woda brzegi rwie.
Szła dziewczyna przez zielony las Popatrzyła na mnie tylko jeden raz. Popatrzyła. Minął jakiś czas, Lecz widocznie jej uroda Była jak ta cicha woda.
Cicha woda brzegi rwie, Nie wiesz nawet jak i gdzie. Nie zdążysz nawet zabezpieczyć się, Bo nie zna nikt metody, By się ustrzec cichej wody. Cicha woda brzegi rwie, W jaki sposób? kto to wie, Ma rację, że tak powiem, to przysłowie: Cicha woda brzegi rwie.
Płynie strumyk przez zielony las, Skończył się już dla nas kawalerski czas. Dzisiaj tylko czasem — proszę was — Jeśli żonka mnie nie słyszy, Śpiewam sobie jak najciszej.
Cicha woda brzegi rwie, Nie wiesz nawet jak i gdzie. Nie zdążysz nawet zabezpieczyć się, Bo nie zna nikt metody, By się pozbyć cichej wody. Cicha woda brzegi rwie, W jaki sposób? kto to wie, Ma rację, że tak powiem, to przysłowie: Cicha woda brzegi rwie.
Перевод песни
Ручей струился через зеленый лес, И у берега был сто-килограммовый валун. Поток текла. Прошло некоторое время, Сто киля валун отсутствует, Поток течет по мере его протекания.
Тихая вода на берегах реки, Вы даже не знаете, как и где. Вы даже не сможете обеспечить себя, Поскольку никто не знает метода, Чтобы сохранить спокойную воду. Тихая вода на берегах реки, Как? кто знает? Он прав, так сказать, пословица: Тихие слезы воды.
Она шла по зеленому лесу Она только посмотрела на меня. Она посмотрела. Прошло некоторое время, Но, по-видимому, ее красота Это было похоже на эту тихую воду.
Тихая вода на берегах реки, Вы даже не знаете, как и где. Вы даже не сможете обеспечить себя, Поскольку никто не знает метода, Чтобы сохранить спокойную воду. Тихая вода на берегах реки, Как? кто знает? Он прав, так сказать, пословица: Тихие слезы воды.
Поток течет через зеленый лес, Время бакалавра для нас закончено. Сегодня только иногда — я прошу вас — Если моя жена не услышит меня, Я пою как можно тише.
Тихая вода на берегах реки, Вы даже не знаете, как и где. Вы даже не сможете обеспечить себя, Поскольку никто не знает метода, Чтобы избавиться от спокойной воды. Тихая вода на берегах реки, Как? кто знает? Он прав, так сказать, пословица: Тихие слезы воды.
Источник
Эдди Рознер — Музыка и тьма, часть 4
Весной 41-го Госджаз-оркестр БССР выступал в Москве, в помещении Клуба летчиков на Ленинградском проспекте, а в начале лета оказался в Киеве. Воскресный день 22 июня обещал отдых на Днепре. Проснулись утром в гостинице. Прекрасная погода, отличное самочувствие, чудесное настроение. Эдди Рознер включает радиоприемник, начинает на коротких волнах ловить зарубежные радиостанции в надежде услышать хорошую джазовую музыку. Внезапно в эфире возникают голоса на немецком языке: «Задание выполнено. Все самолеты на земле уничтожены. Склады боеприпасов взорваны». Это были переговоры немецких летчиков. Так Рознер едва ли не первым в городе узнал о начале войны, которую потом назовут Великой Отечественной. А в семь утра на Киев посыпались первые бомбы.
Подвал гостиницы «Театральная» на Крещатике, горящий вокзал, теплушка. Из Киева бежали под бомбежками, как менее чем за два года до этого из Варшавы. Начиналась новая эра в жизни, в работе, в творчестве. О событиях тех дней рассказал в своем интервью израильской русскоязычной газете «Калейдоскоп» Павел Гофман (10.07.1992).
«В Москве нас ждал сюрприз. Мы увидели фотографию в «Советской культуре» и подпись: «Утесов, Райкин и Рознер подписывают заявление о том, что их коллективы идут в народное ополчение». Это было, по сути, смертным приговором. Как стало ясно потом, большинство ополченцев погибли в страшной мясорубке.
От такой участи нас уберегла чистая случайность. Наш гитарист Маркович разговорился на Красной площади с милиционером. Время было такое: каждый прохожий казался подозрительным. А Маркович был одет очень экстравагантно. Милиционер спросил: «Откуда вы?» — «Из джаз-банда».— «Какая банда?»— не понял милиционер и повел Марковича в отделение. Там тоже ничего не поняли и на всякий случай распорядились: «Мать-перемать! Чтобы в двадцать четыре часа вашего духу в Москве не было. «
В те трудные дни осени 41-го музыканты действительно оказывались в ополчении. Эти, в большинстве своем, совершенно не приспособленные к войне люди, становились живой преградой рвущимся к почти открытым рубежам Москвы отборным немецким войскам. Вернулись оттуда немногие. В частности, такая трагическая судьба постигла почти весь состав Государственного джаз-оркестра СССР.
В октябре Госджаз-оркестр БССР получил два пульмановских вагона, погрузил инструменты, реквизит, личное имущество и отправился на Восток. Долгое путешествие закончилось в Омске. Вагоны решили никому не отдавать, жили в них. Но начиналась зима, и было ясно, что в таком жилище в Сибири перезимовать не удастся. Решили перебираться во Фрунзе, где оказалась со своим театром мать Руты Ида Каминская. Цепляли свои вагоны к любым поездам, которые шли в ту сторону. Срабатывало личное обаяние Рознера и деловая хватка администратора Давида Исааковича Рубинчика (отца известного ныне кинорежиссера Валерия Рубинчика).
Костяк коллектива — семьи музыкантов. У многих — дети, иногда грудные. У четы Рознеров на руках крохотная Эрика, названная в честь великой прабабушки (Эрика — аббревиатура полного имени Эстер-Рохл Каминской).
Но в столицу Киргизии музыкантов тянули не только теплый климат и родственные связи лидера и его жены. Фрунзе был одним из центров формирования польской армии.
Путь в Иран — путь к свободе
Незадолго до начала войны, 4 июня 1941 года, Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) приняли решение о создании польской дивизии, которая могла бы принимать участие в возможной войне с Германией на стороне СССР. После гитлеровского нападения Сталин был вынужден признать «лондонское» польское правительство Владислава Сикорского и аннулировать итоги пакта Риббентропа-Молотова, касающиеся территориальной целостности Польши. А 12 августа был издан Указ о предоставлении амнистии «всем польским гражданам, содержащимся в заключении на советской территории в качестве ли военнопленных или на других достаточных основаниях».
Создание польской армии возглавил бывший командующий Новогрудской бригады кавалерии 50-летний генерал Владислав Андерс. В сентябре 1939 года его бригада сражалась с германскими войсками и с боями отходила к Румынии, но Красная Армия отрезала ей путь к отступлению. Раненый Андерс был взят в плен и после лечения в госпитале помещен в одну из московских тюрем. Издевательства сотрудников НКВД только укрепили антисоветские настроения генерала. Среди тех бывших польских граждан, которые избежали антипольских репрессий 1939-1941 гг., Андерс нашел достаточное число близких себе по духу людей. Несомненно, знали интернированные польские офицеры и о гибели нескольких тысяч своих коллег из Козельского лагеря весной 1940 года. (Германское сообщение об обнаружении в Катынском лесу под Смоленском массовых захоронений польских офицеров было обнародовано только 13 апреля 1943 года.)
Формирование польской армии проходило с большими трудностями: не хватало обмундирования, вооружения, продовольствия. Сбор бывших польских граждан, готовых служить у Андерса, проводился в местах с весьма суровым климатом (Урал, Сибирь), а войска не были обеспечены теплым жильем. В связи с этим правительство Сикорского поставило вопрос о перенесении лагерей в Иран, а формирование дивизий — в республики Средней Азии. Сталин, который, ко всему прочему, боялся иметь у себя в тылу откровенных политических противников, принял это предложение. К августу 1942 года польская армия была создана, и уже 1 сентября 70 тысяч человек (в том числе более 30 тысяч гражданских лиц) были в Иране.
Все эти события имели самое непосредственное отношение к судьбе Госджаз-оркестра БССР, почти целиком составленного из польских музыкантов. Для большинства эмигрантов уход с армией Андерса был единственной возможностью покинуть СССР — страну, принесшую их родине столько страданий. Кроме того, даже самые преуспевающие из них продолжали чувствовать себя в СССР людьми второго сорта: их не принимали на работу в государст венные учреждения, местом жительства для большинства из них становились районы Сибири и Дальнего Востока, каждый в той или иной степени нес на себе клеймо политически неблагонадежного и не мог быть уверен в своей безопасности.
В аналогичном положении находился и оркестр Эдди Рознера, несмотря на всю благосклонность к нему партийного лидера Белоруссии П.К.Пономаренко. Оказавшись во Фрунзе, члены коллектива попали в самый центр событий. Не воспользоваться возможностью уйти с армией Андерса было бы непростительной глупостью. И, вполне возможно, именно тогда могла завершиться история Госджаз-оркестра БССР.
Но оказалось, что не все так просто. Выяснилось, что еще 25 декабря 1941 года специальным постановлением Государственного комитета обороны было определено, что в польскую армию могут призываться только граждане польской национальности, причем исключительно из числа тех, кто проживал до 1939 года на территории Западной Украины и Западной Белоруссии. «Граждане других национальностей, проживавшие на этих территориях, призыву в польскую армию не подлежат»,— подчеркивалось в постановлении. Не зная всего этого, трудно объяснить, что же на самом деле произошло с оркестром Эдди Рознера весной 1942 года.
Итак, с уходом армии Андерса Госджаз-оркестр БССР лишился 14 музыкантов из 26. Среди невосполнимых потерь — солирующий тенор-саксофонист Тони Левитин. Ушел и «русскоязычный» конферансье Казимир Круковский — будущий организатор варшавского театра «Сирена».
Это была катастрофа. В оркестре осталось 12 человек: Э.Рознер, П.Байгельман (трубы), Э.Вольфайлер (тенор-саксофон), П.Гофман, А.Верник (скрипки), Ю.Бельзацкий (фортепиано), Д.Каганович, А.Штокфедер (аккордеоны), Л.Маркович (гитара), А.Бельзацкий (контрабас), Ад.Бельзацкий, Д.Шварцштейн (ударные). Абрам (Юзеф) и Адам Бельзацкие были дядей и родным братом Юрия (Ежи) Бельзацкого.
Думается, при желании уйти с армией Андерса могли не только поляки. Ушли же евреи из оркестров Львовского теа-джаза Генрика Варса, джаз-гола Ю.Юранда, оркестра Ежи Петербургского. Ушли, несмотря на царящие антисемитские настроения в этой армии. В том, что с Рознером остались эти «самые стойкие и оптимистичные», скорее всего, сыграли свою роль обаяние и авторитет самого Рознера, который, со своей стороны, не мог покинуть жену с ребенком и тещу — тоже с младенцем на руках: мать и дочь Каминские родили почти одновременно. («Я спросил у Рознера, остается ли он в оркестре»,— вспоминал Павел Гофман.— «Да». — «Тогда и я остаюсь».)
Потерять более половины состава классного, сыгранного оркестра — есть от чего прийти в отчаяние! Э.Рознер остается во Фрунзе, играет с оставшимся в его распоряжении коллективом в кинотеатре «Ала-Тау».
С оркестром работали два вокалиста (Лотар Лямпель, Рут Каминская) и конферансье Вениамин Вальдман. Все 15 человек в коллективе со дня его основания, все из числа польских и немецких эмигрантов. Самые молодые — Рут Каминская и Давид Каганович (им по 22 года). Самый пожилой — Вениамин Вальдман (47 лет). Эдди Рознеру — 31.
Как мы видим, наиболее ощутимые потери оркестр понес среди исполнителей на духовых инструментах. Видимо, армия Владислава Андерса нуждалась не столько в концертных, сколько в полковых оркестрах, ведь и армия сама создавалась по английскому образцу, на манер иностранного легиона.
Как бы то ни было, но в железнодорожном тупике, на окраине Фрунзе, оказались два купейных вагона, в которых почти год предстояло прожить остаткам бывшего блестящего бэнда Эдди Рознера. Но великий покровитель Госджаз-оркестра БССР не оставил их и в этот драматический момент: во Фрунзе пришла правительственная телеграмма за подписью Пономаренко: «Прошу помочь и сохранить джаз-оркестр БССР». Не только «помогли и сохранили». К Рознеру со всей страны (и даже из действующей армии) начали прибывать музыканты.
Теперь это кажется невероятным: в условиях жесточайшей войны, когда гибли миллионы, когда разгоралась битва под Сталинградом, когда каждый мужчина был, без преувеличения, на учете, во Фрунзе стекались музыканты-«духовики», и не просто трубачи, саксофонисты, тромбонисты, а те, кто владеет искусством джазовой артикуляции. Не все задержались в составе: часть из них не были профессиональными музыкантами, и их постепенно вытеснили более опытные, и, тем не менее, к концу 1942 года Госджаз-оркестр БССР был вновь готов начать гастрольную деятельность.
Конечно, это уже был совсем не тот свинговый бэнд, которым совсем недавно заслушивались и которому дарили столько теплых слов знатоки джаза, пьесы которого признавались эталоном довоенного «истинного» джаза. Но именно в 1942 году оркестр пополнился теми, кто вошел позднее в его «золотой фонд».
Комплектование состава шло достаточно сложно и очень медленно.
Одной из первых в мае 1942 года в коллективе появилась выпускница Московской консерватории певица Зоя Ларченко. Спустя два месяца, 1 августа, в оркестр был принят виртуозный скрипач Арнольд Гольдбергер — уроженец Чехословакии, выпускник Венской консерватории, лауреат международного конкурса скрипачей. А еще через месяц, с 1 сентября, в группе трубачей оказался москвич Юрий Цейтлин.
Цейтлин стал настоящей находкой для оркестра. Оторванный от музыкальной и литературной общественности страны, Рознер не мог заказывать песни и джазовые композиции советским профессионалам. Таланты находили в своем коллективе. «Стихоплет» Цейтлин начал писать тексты песен, и очень скоро Рознер назначил его заведующим литературной частью.
Но самым большим приобретением Рознера стал композитор и певец Альберт Гаррис, который вместе со своим братом пианистом Метеком до этого работал в оркестре Генрика Варса.
Генрик Варс (Варшавский) плохо представлен в советской музыкальной историографии. К тому моменту, когда осенью 1939 года Варс оказался в занятом Красной Армией Львове, он уже был известным в Польше эстрадным композитором. Его Львовский теа-джаз состоял в 1940 году из 36 музыкантов. В оркестре была сильная струнная группа. В составе были виртуозные солисты: скрипач Эмиль Брий, саксофонист Иосиф Тропе, трубач Бер Паток. И были два вокалиста: Янина Ясинская и Альберт Гаррис. В роли режиссера выступал конферансье Евгений Бодо.
Работавший в 1940 году над фильмом «Мечта» Михаил Ромм (некоторые эпизоды снимались во Львове) обратился к Варсу с предложением стать автором музыки. В фильме и прозвучали впервые те мелодии Варса, которые в сентябре того же года оркестр записал на две пластинки во время своих московских гастролей. Одна из них («Прощальная песенка Львовского джаза», исполненная Евгением Бодо на русском языке в переводе поэта-песенника Павла Григорьева) быстро стала шлягером. Песню «Забвение» записал Альберт Гаррис. (Генрик Варс после войны оказался в Голливуде и стал популярным композитором.)
Альберт Гаррис не владел русским языком, а по-польски для своих песен стихи сочинял сам. 5 июня 1944 года с оркестром Эдди Рознера он записал пластинку с двумя ставшими чрезвычайно популярными в послевоенной Польше песнями: «Забытый переулок» и «Песня о моей Варшаве». Оркестр тогда готовился к концертам перед солдатами и офицерами польской добровольческой дивизии им. Тадеуша Костюшко, расквартированной в Рязани. Но поездка в Рязань не состоялась, и тогда огорченный Гаррис просто передал полковым музыкантам ноты и текст «Песни о моей Варшаве». Песня стала неофициальным гимном дивизии.
«Самое удивительное, что он не знал нот!— вспоминал о Гаррисе Юрий Цейтлин.— И, конечно, не мог сам записать мелодии, которые у него рождались. А рождались они у него очень часто. У Альберта было врожденное чувство музыкальной формы. Все, что он начинал напевать, сразу становилось законченным музыкальным фрагментом — в восемь или шестнадцать тактов. Он не сочинял, не конструировал музыку. Не выводил ее, как некоторые композиторы, из гармоническо-математического лада. Его музыка рождалась сама. Она возникала из его сиюминутного состояния или настроения». (Ю.Цейтлин, «Взлеты и падения великого трубача Эдди Рознера», М., 1993 г.)
Работали братья в паре: Альберт сочинял и пел, а Метек записывал музыку на ноты.
Автором русских текстов песен Альберта Гарриса стал подружившийся с братьями Юрий Цейтлин. И именно этим песням в 40-е годы было суждено стать городским фольклором: «Ковбойская», «На полянке», «Мандолина, гитара и бас». Не менее популярной была и «Песня встречи» А.Гарриса на стихи В.Винникова («Сколько капель в море, сколько в небе звезд, столько над землею песен пронеслось»), которая носила более салонный характер.
К несчастью, имя Альберта Гарриса на сорок лет было вычеркнуто из истории советской эстрады. Так случилось, что вскоре после того, как 17 января 1945 года была освобождена Варшава, братья Гаррисы исчезли из оркестра и были обнаружены уже в Польше. Они просто воспользовались предложением знакомых офицеров улететь в Варшаву на транспортном военном самолете. Советские власти расценили этот факт как нелегальный уход за границу. По законам того времени все песни Альберта Гарриса были запрещены к исполнению. Правда, в последующем запрет был снят, но имя автора музыки либо не указывалось вообще, либо им назывался Эдди Рознер.
Мандолина, гитара и бас
Вообще, следует отметить, что по обычаю тех лет репертуар джаз-оркестров создавался, по большей части, руками их музыкантов, в основном пианистов и аранжировщиков. У Якова Скоморовского был Илья Жак, у Леонида Утесова были Аркадий Островский и Михаил Воловац. Блестящими композиторами и аранжировщиками были такие бэнд-лидеры, как Александр Цфасман и Александр Варламов.
В Госджаз-оркестре БССР авторами большинства исполняемых произведений (песен, фантазий, попурри) были Ю.Бельзацкий, А.Гаррис, пианист А.Добрушкес и сам Э.Рознер. Именно Эдди Рознеру принадлежат танго «Прощай, любовь», «Мерилю» (на стихи Ю.Цейтлина в исполнении Лотара Лямпеля) и не утратившее своей свежести и поныне «Зачем» («Зачем смеяться, если сердцу больно») также на стихи Ю.Цейтлина. Юрий Бельзацкий — автор других популярных в 40-е годы танго: «Тайный остров» на стихи Г. Русецкой и «Розита».
Успех у зрителя оркестр Э.Рознера имел не только благодаря оригинальному репертуару, но и благодаря талантливым театрализациям, создающим в концертах легкую веселую атмосферу. Среди непременных участников интермедий и реприз были не только ведущие конферанс Александр Фаррель (Фарфель) или Юрий Благов (будущий известный сатирик), но и музыканты оркестра, в первую очередь, Павел Гофман, Луи Маркович и Юрий Цейтлин. Именно они создали то самое знаменитое шуточное трио, которое потом долгие годы придавало концертам особый колорит.
Гофман и Маркович были личными друзьями Рознера, единственными музыкантами оркестра, с кем он был на «ты». Оба в оркестре — со дня создания.
Павел (Файвл) Гофман — скрипач с консерваторским образованием (Высшая школа им.Ф.Шопена в Варшаве), однако на довоенной европейской эстраде был больше известен как джазовый певец. Это был обаятельный, очень дружелюбный и очень веселый человек, большой шутник и любитель различных розыгрышей. В роли комика был просто незаменим. Именно он становился предметом иронизирования для всех интермедий. С удовольствием пел шуточные песни, а с одной из них — «Тиха вода бжеги рве» («Тихая вода рвет берега») — получил просто всесоюзную известность, особенно после того, как поэт Наум Лабковский написал к ней русский текст («Парень-паренек»).
Сам он уверял, что профессор музыки не нашел у него в детстве слуха, но мама сказала: «Зачем мальчику слух? Он никого не будет слушать — он сам будет играть!»— и отдала его в консерваторию.
. Теперь об этом думать поздно И волноваться о судьбе. И я, быть может, был бы Рознер, Когда б учился на трубе.
Это слова из шуточной песенки «Моя биография», которую Гофман пел в концертах.
К своей карьере скрипача у Рознера относился с юмором, заявляя, что он третья скрипка только потому, что четвертой в оркестре просто нет.
Судьба Луи (Лазаря) Марковича во многом повторяет судьбу самого Рознера. Талантливый мальчик из эмигрантской семьи, перебравшейся из Лодзи в Лейпциг, получивший музыкальное образование в Лондоне, Луи уже в 1919 году, в 15-летнем возрасте, одним из первых в Европе играл джаз на гитаре и банджо. С 1922 года в течение девяти лет работал музыкантом джаз-оркестра Лейпцигского радио, после чего еще семь лет в известном «Роланд Дорсей-джазе» (Париж). Дальше — путь, обычный для европейских эмигрантов польского происхождения времен Второй Мировой войны: Варшава — Белосток — СССР.
У Марковича был хороший голос, и он был непременным участником шуточных трио. Поскольку с русским языком у него в то время было совсем плохо, в трио ему поручали только скэт. С юмором у него, впрочем, было все в порядке. К примеру, когда в тексте «И звучали, поверьте, не хуже, чем джаз, мандолина (это пел Благов), гитара (Гофман) и бас (Маркович)», слово «бас», вызывающее определенные ассоциации относительно высоты звука, произносилось дискантом.
Наибольший же успех на долю Луи Марковича выпадал, когда он исполнял тирольские песни — йодели. Рулады, которые он выводил, сымитировать никто не мог. И это его, Луи Марковича, скэт остался в ныне уже хрестоматийной записи «Сан-Луи блюза».
