Текст песни Вера Полозкова — У меня будет личный слон
у меня будет
личный слон.
я ведь буду богат как бей.
стану я по праздникам выезжать
на слоне верхом.
будет жить он в моем саду
среди цапель и голубей,
среди мелких ручьев и брёвен,
покрытых мхом.
у меня будет
пять гитар.
буду я до того велик,
что меня станут узнавать
на любом углу.
неприступный, как эверест,
и прекрасный, как лунный блик,
буду после концерта я
уходить во мглу.
у меня будет
институт.
в мире стану я
всех умней.
я поеду в стокгольм
на нобелевский банкет.
потому что я докажу:
у деревьев и у камней
есть душа, и отныне в этом
сомнений нет.
у меня будет жить
дельфин,
лоб с ложбинкой и сильный хвост,
и весь мир будет отражаться
в его глазу.
только очень меня люби.
я тогда
дорасту до звёзд,
и с одной тебе
фотографию привезу.
I will have
Personal elephant.
I will be rich as Bay.
I will go on holidays to leave
on an elephant riding.
will live he in my garden
among herd and pigeons,
among small streams and brica
Moss-covered.
I will have
Five guitars.
I will be up before
What will be recognized
on any corner.
Inaccessible as Everest
And beautiful, like a lunar glare,
I will after the concert I
Go to MGLU.
I will have
Institute.
In the world I will become
Everyone is smarter.
I will go to Stockholm
on the Nobel banquet.
Because I will prove:
In the trees and stones
There is a soul, and from now on in this
There is no doubt.
I will live
dolphin,
forehead with a hollow and a strong tail,
And the whole world will reflect
In his eye.
Just love me very much.
I then
dorasta to stars
And with one to you
I will bring a photo.
Источник
Вера Полозкова — У меня будет личный слон (28.08.2015, Одесса) | Текст песни
у меня будет
личный слон.
я ведь буду богат как бей.
стану я по праздникам выезжать
на слоне верхом.
будет жить он в моем саду
среди цапель и голубей,
среди мелких ручьев и брёвен,
покрытых мхом.
у меня будет
пять гитар.
буду я до того велик,
что меня станут узнавать
на любом углу.
неприступный, как эверест,
и прекрасный, как лунный блик,
буду после концерта я
уходить во мглу.
у меня будет
институт.
в мире стану я
всех умней.
я поеду в стокгольм
на нобелевский банкет.
потому что я докажу:
у деревьев и у камней
есть душа, и отныне в этом
сомнений нет.
у меня будет жить
дельфин,
лоб с ложбинкой и сильный хвост,
и весь мир будет отражаться
в его глазу.
только очень меня люби.
я тогда
дорасту до звёзд,
и с одной тебе
фотографию привезу.
Источник
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Стихи из онлайн (2013-2017)
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Стихи из онлайн [2013–2017]
«…Я ИЗ ТЕХ, КТО ВСЮ ЖИЗНЬ ПО КРУПИЦАМ СОБИРАЕТ СВОЮ СОБСТВЕННУЮ РЕЛИГИЮ, ПРОБУЯ ВСЕ И СОМНЕВАЯСЬ В КАЖДОЙ…»
«ЛЮБОВЬ — ЭТО КОГДА ТЫ ПЕРЕСТАЕШЬ БЕРЕЧЬ СЕБЯ, А ТРАТИШЬ ВСЕ, ЧТО У ТЕБЯ ЕСТЬ, БЕЗ ОСТАТКА, НА ТО, ЧТО ТЫ ЛЮБИШЬ И ДАЖЕ ЭТОГО НЕ ЗАМЕЧАЕШЬ. И В ПРОЦЕССЕ ЭТОГО ОБЫЧНО ТЫ АБСОЛЮТНО СЧАСТЛИВ И НЕВЕСОМ»
решишься — знай: душа одноэтажна,
и окна до полу, и мебели почти
что нет. терять естественно и важно,
иначе будет некуда найти.
увидишь: все начнут из ужаса глухого
то призывать, то клясть свой будущий уход.
и ты умрешь. и ничего плохого
поверь, при этом не произойдет.
природа вообще не копит за квартирой
ни сплетен, ни людей, ни пауз, ни причин:
носи себя пустым, ходи и резонируй.
записывай, где хорошо звучим.
1 апреля 2013 года, Пермь-Москва
прятаться от перемен во Флоренции, как в бочонке с гранитным дном;
будущего здесь два века не видели ни в одном
закоулке; певцам, пиратам и партизанам
полную тарелку истории с базиликом и пармезаном
подают в траттории с выдержанным вином
кукольные площади, детские музеи, парад теснот,
черепичные клавиши: солнце ходит, касаясь нот;
Иисус Христос, рисуемый мелом мокрым
на асфальте; и я могу быть здесь только о́гром,
вышедшим из леса с дубиной и сбитым в секунду с ног
ливня плотное волокно едет, словно струны, через окно,
чертит карту, где, крошечные, попарно
стянуты мостами через зеленые воды Арно
улицы выходят из мглы, как каменное кино
только у меня внутри брошенные станции, пустыри
снегу намело по самые фонари
полная луна в небе, воспаленном, как от ожога
смотрит на меня бесстрастно, как на чужого
потерявшегося ребенка в глазок двери
зиму в генераторе видов не выключают четвертый год,
мандарины дольками по одной отправляя в рот,
мы сидим с моим лучшим другом, великим князем,
и глядим, как грядущее, не узнав нас, ложится наземь,
затихает и заворачивается в лед.
5 апреля 2013 года, поезд Флоренция-Венеция
то, что заставляет покрыться патиной бронзу, медь,
серебро, амальгаму зеркала потемнеть,
от чего у фасадов белых черны подглазья, —
обнимает тебя в Венеции, как свою.
смерть страшна и безлика только в моем краю.
здесь она догаресса разнообразья.
всюду ей почет, всюду она, праздничная, течет,
восхищенных зевак она тысячами влечет,
утверждая блеск, что был у нее украден.
объедая сваи, кирпич и камень, и всякий гвоздь,
она держит в руке Венецию будто гроздь
и дома стоят вдоль канала в одну черту,
как неровные зубы в щербатом рту
старого пропойцы, а мы, как слово веселой брани,
проплываем вдоль оголенной десны, щеки,
молодые жадные самозванцы, временщики,
объективом к открытой ране
вся эта подробная прелесть, к которой глаз не привык,
вся эта старинная нежность, парализующая живых,
вся безмятежность тихая Сан-Микеле —
лишь о том, что ты не закончишься сразу весь,
что тебя по чуть-чуть убывает сейчас и здесь,
как и мостовой, и вообще истории, еле-еле.
приезжай весной, бери карандаш с мягким грифелем и тетрадь
и садись на набережной пить кофе и умирать,
слушать, как внутри потолочные балки трещат, ветшая,
распадаться на битый мрамор, труху и мел,
наблюдать, как вода отнимает ласково, что имел:
изумрудная, слабая, небольшая.
апрель 2013 года
нет, мой сын, надо мной не всегда шел снег, он не так и давно возник.
я был распорядитель нег, толкователь великих книг,
заклинатель вахтерш и магистр ордена тунеядцев,
«кудри курса» единогласно и без интриг.
да, мой сын: когда я все мог, я был добрый маг.
я смешил востроглазых дев, не берег бумаг,
арию о том, как недуги лечит портвейн «Массандра»
петь умел на целый универмаг.
мир как цирковая арена не исчезал, но меня исторг.
я узнал, что правят лишь торг и мена, что правят мена, вина и торг.
я старательно покупаю все, о чем даже боялся грезить,
чувствуя злорадство, но не восторг.
да, мой сын, теперь вы юны и, вам кажется, короли:
все, от остроумия до весны, вы на свете изобрели, —
ну а мы унылые сгустки скорби и беспокойства,
старые неудачники и врали.
и ты прав, и я буду глуп, если это значит, что мы враги,
только не суди никого, не лги и всегда отдавай долги,
только когда приведут в кабинет с портретом, предложат кресло,
1 мая 2013 года
а на третий год меня выпустят, я приду приникнуть к твоим воротам.
тебя кликнет охранник, ты выйдешь и спросишь — кто там?
мы рискнем говорить, если б говорили ожог и лед, не молчали бы черт и ладан:
«есть порядок вещей, увы, он не нами задан;
я боюсь тебя, я мертвею внутри, как от ужаса или чуда,
столько людей, почему все смотрят, уйдем отсюда.
кончилась моя юность, принц дикий лебедь, моя всесильная, огневая,
я гляжу на тебя, по контуру выгнивая;
здорово, что тебя, не задев и пальцем, обходят годы,
здорово, что у тебя, как прежде, нет мне ни милости, ни свободы
я не знаю, что вообще любовь, кроме вечной жажды
пламенем объятым лицом лечь в снег этих рук однажды,
есть ли у меня еще смысл, кроме гибельного блаженства
запоминать тебя, чтоб узнать потом по случайной десятой жеста;
дай мне напиться воздуха у волос, и я двинусь своей дорогой,
чтобы сердце не взорвалось, не касайся меня, не трогай,
сделаем вид, как принято у земных, что мы рады встрече,
как-то простимся, пожмем плечами, уроним плечи»
если тебя спросят, зачем ожог приходил за льдом, не опасна его игра ли,
говори, что так собран мир, что не мы его собирали,
всякий завоеватель раз в год выходит глядеть с досадой
на закат, что ни взять ни хитростью, ни осадой, —
люди любят взглянуть за край, обвариться в небесном тигле, —
а вообще идите работайте, что это вы притихли.
23 мая 2013, Киев
знаешь, если искать врага — обретаешь его в любом.
вот, пожалуй, спроси меня — мне никто не страшен:
я спокоен и прям и знаю, что впереди.
я хожу без страховки с факелом надо лбом
по стальной струне, натянутой между башен,
когда снизу кричат только: «упади».
разве они знают, чего мне стоило ремесло.
разве они видели, сколько раз я орал и плакал.
разве ступят на ветер, нащупав его изгиб.
они думают, я дурак, которому повезло.
если я отвечу им, я не удержу над бровями факел.
если я отвечу им, я погиб.
23 июня 2013, Ришикеш
гроза рыщет в небе,
свирепая, как фельдфебель,
вышибает двери, ломает мебель,
громом чей-то рояль, замычав утробно,
с лестницы обрушивается дробно.
дождь обходит пешим
дороги над Ришикешем,
мокрая обезьяна глядит настоящим лешим,
влага ест штукатурку, мнет древесину, коробит книги, —
вода выросла с дом, и
Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.
Источник
У меня будет пять гитар
Вера Полозкова запись закреплена
«кто-то, я помню, с такой чистой злобой разнес этот текст, так наслаждался явленным в нем моим ничтожеством, что я решила читать его на каждом концерте тура «высокое разрешение». а потом мне перед новым годом позвонил космонавт александр м. с мкс (прямо с мкс, будущее здесь) и сказал, что очень полюбил этот стишок.
и стало ясно, что все не зря.»
у меня будет
личный слон.
я ведь буду богат как бей.
стану я по праздникам выезжать
на слоне верхом.
будет жить он в моем саду
среди цапель и голубей,
среди мелких ручьев и брёвен,
покрытых мхом.
у меня будет
пять гитар.
буду я до того велик,
что меня станут узнавать
на любом углу.
неприступный, как эверест,
и прекрасный, как лунный блик,
буду после концерта я
уходить во мглу.
у меня будет
институт.
в мире стану я
всех умней.
я поеду в стокгольм
на нобелевский банкет.
потому что я докажу:
у деревьев и у камней
есть душа, и отныне в этом
сомнений нет.
у меня будет жить
дельфин,
лоб с ложбинкой и сильный хвост,
и весь мир будет отражаться
в его глазу.
только очень меня люби.
я тогда
дорасту до звёзд,
и с одной тебе
фотографию привезу.
Источник
5 пронзительных стихов о родительстве и детстве. Осторожно слезы!
Светает. И в детские голоса
Свой щебет вольют воробьи.
У мальчика будут твои глаза,
а губы будут мои.
Он вырастет, станет в футбол гонять,
Порывист и угловат,
Он будет моей улыбкой сменять
Твой нахмуренный взгляд.
Он с нами пойдет по разным краям,
В пути собирая мечты,
Он будет книги любить, как я,
И дороги любить, как ты.
Когда-нибудь, после суровой зимы
Он сам зашагает вперед,
Он многое сделает так, как мы,
А многое наоборот.
В нем будет закалка моя и твоя,
Твои и мои мечты.
И все же он будет лучше, чем я.
И даже лучше, чем ты.
© Юрий Левитанский
Никто не готовил, сказали, бери, люби,
молочные реки, кисельные берега,
прижми поскорее младенца к своей груди,
не дай ему вырасти раньше, чем загадал,
не плачь, если жалко, натягивай сотни лиц,
чтоб только он знал, ты сильнее всех темных сил,
держись за него, если надо — воюй, дерись,
и делай все то, чтобы он тобой был любим,
еще, говорили, запомни, как хрупок мир,
в котором ты счастлив, когда он смеется так,
что все вымирает, сметает с лица земли
смешное, дурацкое, мелочное, пустяк.
забыли сказать об одном — с этих самых пор
ты больше не тот, кем ты был, принимай провал:
все то, что ты знал о любви — просто полный вздор,
о страхе — ты в принципе
знать ничего
не знал.
© Евгения Багмуцкая, источник
Источник фото
дед владимир
вынимается из заполярных льдов,
из-под вертолётных винтов
и встает у нашего дома, вся в инее голова
и не мнётся под ним трава.
дед николай
выбирается где-то возле реки москвы
из-под новодевичьей тишины и палой листвы
и встает у нашего дома, старик в свои сорок три
и прозрачный внутри.
и никто из нас не выходит им открывать,
но они обступают маленькую кровать
и фарфорового, стараясь дышать ровней,
дорогого младенца в ней.
— да, твоя порода, володя, —
смеется дед николай. —
мы все были чернее воронова крыла.
дед владимир кивает из темноты:
— а курносый, как ты.
едет синяя на потолок от фар осторожная полоса.
мы спим рядом и слышим тихие голоса.
— ямки веркины при улыбке, едва видны.
— или гали, твоей жены.
и стоят, и не отнимают от изголовья тяжелых рук.
— представляешь, володя? внук.
мальчик всхлипывает, я его укладываю опять,
и никто из нас не выходит их провожать.
дед владимир, дед николай обнимаются и расходятся у ворот.
— никаких безотцовщин на этот раз.
— никаких сирот.
© Вера Полозкова
у меня будет
личный слон.
я ведь буду богат как бей.
стану я по праздникам выезжать
на слоне верхом.
будет жить он в моем саду
среди цапель и голубей,
среди мелких ручьев и брёвен,
покрытых мхом.
у меня будет
пять гитар.
буду я до того велик,
что меня станут узнавать
на любом углу.
неприступный, как эверест,
и прекрасный, как лунный блик,
буду после концерта я
уходить во мглу.
у меня будет
институт.
в мире стану я
всех умней.
я поеду в стокгольм
на нобелевский банкет.
потому что я докажу:
у деревьев и у камней
есть душа, и отныне в этом
сомнений нет.
у меня будет жить
дельфин,
лоб с ложбинкой и сильный хвост,
и весь мир будет отражаться
в его глазу.
только очень меня люби.
я тогда
дорасту до звёзд,
и с одной тебе
фотографию привезу.
© Вера Полозкова
Мама дома?
Мамы нет.
Мама вышла.
В интернет.
Мама ищет
В интернете,
Как дела
На белом свете.
Кофе пьет,
Глазами
Водит —
Что там в мире
Происходит?
Мама, я тебе
Скажу!
В мире
Я происхожу!
© Маша Рупасова
Смахнули пару слезинок? Поделитесь мыслями и чувствами, мне так хочется услышать отклики! А может быть у вас тоже есть любимое стихотворение, от которого щиплет глаза? Жду вас в комментариях)
Источник