Daron Malakian
«Опустив» по полной программе весь ню-металл своим великолепным альбомом «Toxicity», сумасбродный гитарист SOAD вернулся не с одним, а с целыми двумя самыми безумными альбомами из всех, что вы могли бы услышать в этом году. Добро пожаловать в сумасшедший мир Дарона Малакяна…
Жизнь в лондонском концертном зале «Astoria» в 6 часов вечера бьет ключом. Вокруг снуют журналисты, над головой кружат камеры, делая тестовые записи, барабанщик System Of A Down Джон Долмаян на сцене создает фоновую музыку в виде невероятной силы пробных ударов.
Дарон Малакян опаздывает. Гитарист объехал пол-Лондона, давая различные интервью для радио и телевидения, в рамках программы по раскрутке первой части последнего творения System Of A Down, «Mezmerize» – последователя могучего «Toxicity», вышедшего в 2001 году. Армяно-Американские «металлисты», занявшие свою нишу как самая невероятная и потрясающе оригинальная гитарная группа планеты, собираются выпустить второй эпизод, «Hypnotize», в октябре. В совокупности, они обещают быть бенефисом Дарона.
Шоу в «Астории» является лишь пробным шаром перед двумя другими европейскими концертами, состоящимися перед отлетом группы в США для полноценной презентации нового альбома. Концерт будет снят для DVD, но подробностей пока никто не знает, поэтому все будет происходить достаточно спонтанно.
Днем раньше состоялось первое прослушивание «Mezmerize» в лондонском офисе компании «Sony». Нетрудно понять почему этот альбом находится в каждом уважающем себя списке самых ожидаемых альбомов 2005 года. «Mezmerize» – невероятная музыка, сочетающая в себе неповторимую смесь панковского безумия, изящных риффов, хулиганского вокала и мощных концовок, от которых бегут мурашки, с более зрелым подходом Дарона к написанию песен. Его грязная ругань в панк-металлической ярости, направленной против пенитенциарной системы, полицейского насилия и контроля над мыслями, и его одержимость идеями социальной несправедливости и ирониями судьбы резко возросли с тех пор, как последний альбом SOAD достиг первого места в чартах в США в тот же самый день, когда два угнанных самолета врезались в Нью-Йоркские башни-близнецы.
К тому времени, как нас провели по узкой винтовой лестнице в гримерку, фанаты уже заполнили зал, лихорадочно скопившись у стальных ограждений перед сценой, чтобы быть поближе к своим кумирам. По мере того, как мы поднимались по лестнице, сырой запах коридоров вытеснялся незабываемым ароматом «травки». Человек, внешне почти неотличимый от вокалиста Сержа Танкяна, проскочил мимо нас, чудовищно оскалившись. «Брат Сержа», — замечает представитель по связям с общественностью.
Дверь открывается, и сквозь пелену дыма мы замечаем Дарона, Сержа и басиста Шаво Одаджяна, лежащих на диванах; у каждого межу ног зажат большой бонго. Нас быстро проводят в смежную комнату, гримерку Дарона, заставленную корзинами с шампанским Moet, ведерками со льдом и тарелками с дорогими паштетами. Мгновением позже застенчиво входит Дарон, его зрачки похожи на два огромных черных озера. Он маленького роста, его длинные гладкие волосы свисают по обе стороны от его «учительского» лица.
Он заметно нервничает и считает, что при первой встрече он никому не нравится. Но в нем есть нечто завораживающее, и становится страшновато находиться в одной комнате с человеком, практически единолично уничтожившим ню-метал. Он представляется небольшим поклоном, затем, увидев наш старый кассетный диктофон, неожиданно нажимает кнопку записи. «Эй, я люблю такие штуки!» – восклицает он скорее в шутку, чем всерьез. «Я даю вам это интервью…» 
Здравствуйте, мистер Малакян. Для начала, не могли бы вы подсказать нам, как вам удается писать эти невероятные риффы?
Я не задумываюсь о риффах так много, как я думаю обо всей песне в целом. Для меня они служат выражением песни, поскольку я сочиняю вокальные партии, партии ударных и риффы одновременно. Я скорее композитор, а не сочинитель песен. Я играю на ударных не меньше, чем на гитаре, так что, когда я пишу песню, я представляю ее в голове целиком. Композиторы обычно знают, как записывать ноты. Я этого не знаю, но я всегда задумываюсь о том, как пойдет мелодическая линия, о смене аккордов и разрешении – я вижу всю картину целиком.
Когда вы начали сочинять материал для «Mezmerize»/»Hypnotize»?
Я пишу музыку постоянно, поэтому этот материал – ми наработки за последние два года, предшествовавшие записи этих альбомов. Процесс обычно выглядит так: я пишу музыку и тексты песен, затем обсуждаю их с группой, группа обдумывает их, Серж прочувствует их и добавляет свои слова и некоторые мелодии, после чего мы приносим материал в студию. Мы любим начинать запись только после того, как мы можем уверенно и четко сыграть песню, вместо того, чтобы свободно экспериментировать.
Положив два года жизни на запись этих альбомов, волновались ли вы, выпуская их? Вы, должно быть, чувствовали определенную ответственность после выхода «Toxicity».
До того, как первый человек услышал эти записи, я немного волновался, да. Но затем несколько людей прослушали их, и отзывы были очень положительными. Так что я стал волноваться немного меньше. В том смысле, что люди говорят мне, что это лучшее, что мы сделали на сегодня. Я всегда был уверен в себе, но это чувство окрепло еще больше после того, как я услышал эти отзывы.
При первом прослушивании «Mezmerize» кажется не таким зубодробительно «тяжелым» альбомом, как предыдущий. На этот раз вы записывали гитарные партии как-то по-другому?
Все меняется, и не обязательно в самом процессе записи, скорее, в моем представлении. Я хотел получить иной звук, нежели на «Toxicity». Я хотел добить прозрачного звучания. Меня не так заботил перегруз, как читаемость и яркая атака. Эта яркость и придает звуку тяжести, в отличие от перегруза и искажений.
Вы используете альтернативные настройки?
Мы настраиваемся в C#, а на в обычный C, потому что мне хочется более сильной атаки. Мне не нравится мутное звучание. Что касается струн, я играю на 52-х, такой средний калибр…
На этом альбомы вы также сыграли много басовых партий…
Да, Шаво играл только на трех треках. Новые песни гораздо более техничны по сравнению с предыдущими и имеют определенное настроение. Я считаю, что, поскольку песни пишу я сам, я должен приложить руку и к басовым партиям, а не только к гитарным. Опять-таки, я представляю всю песню целиком.
Сколько у вас гитар?
Очень много! Я коллекционирую старые гитары – главным образом, старые Gibson. Я храню их все в одной комнате в своем доме. Меня, как сочинителя, а не как гитариста, когда я беру другую гитару, вдохновляет на создание новой песни. У меня есть SG, переиздание 1962 года, и она мне очень нравится. Это моя основная сценическая гитара в настоящий момент. Некоторые из них больше подходят для «живых» выступлений, некоторые больше подходят для записи. Например, я не выступаю с Les Paul, хотя на записи я часто использую эти гитары. Они очень тяжелые по весу для меня. Я всегда предпочитаю более легкие гитары на концертах.
Вы много занимаетесь?
Да, но больше сочиняю. Я играю множество разной музыки. Я часто играю на барабанах. Я считаю, что знакомство с ритмической основой позволяет вам лучше играть на гитаре. Хотя это и интервью для гитарного издания, я не считаю, что мы должны сосредотачивать все наше внимание на гитаре. Я просто играю музыку. Я не сижу часами и думаю «мне нужно «снять» эту вещь!» Иногда, в моей голове возникают мелодии, которые я не могу сразу воспроизвести, и требуется много времени, чтобы понять их. Некоторые новые вещи «System» гораздо более техничны и для меня потребовалось немало времени, чтобы научиться играть их.
Вы написали их то того, как смогли сыграть?
Да, ха-ха-ха. Я придумал их, и только затем попытался воспроизвести их на гитаре.
Впечатляет! Что еще удивительно, так это невероятный набор гитарных звуков, которые вы извлекаете. Вы много экспериментируете с педалями и усилителями в студии?
Я не экспериментирую с педалями, обычно просто использую чистый звук, но при этом у меня много разных усилителей. Маленькие комбики для чистого звука. Я также собираю усилители. Я просто пытался перебрать различные варианты звучания и затем брал тот усилитель, что бы нужен мне при записи.
Я где-то читал, что вы пытались добиться от гитары «негитарного» звучания.
Да, кроме написания песен, я думал о звучании всей группы. Почти все звуки, которые вы слышите на новом альбоме, созданы при помощи гитары, кроме клавишных и струнных инструментов. Все, что звучит похоже на гитару и есть гитара, а не какой-нибудь там страшный инструмент! Я много работал с этими звуками. Все эти гармоничные средиземноморские мелодии сыграны на гитаре с «синглами» в усилитель Divided by 13. Это чистый звук, на нековом звукоснимателе. Многие говорят, что это звучит похоже на бузуки, такой трехструнный греческий инструмент, и на самом деле многое из этого навеяно игрой на бузуки. Также на песне «Radio/Video» есть такой звук наподобие казацкой гармошки, так это просто был секвенсор, на котором сыграл Серж.
Звучание группы на последнем альбоме стало довольно плотным. Похоже, у тебя рождалась одна идея за другой…
Я задавал общее направление, а остальные привносили в него свое видение. Хорошо все, что делает песню хорошей. Будучи человеком, я живу ради песен, которые я пишу. Меня больше заботит здоровье песни, чем мое собственное здоровье. Так что если вы можете сделать что-нибудь, от чего песня станет еще лучше, мои двери всегда открыты для вас.
Вы можете привести конкретные примеры?
Женский вокал на песне «B.Y.O.B.» (первый сингл с «Mezmerize») на самом деле спел Серж. Мы с Сержем любим извращаться со своими голосами. Мы можем звучать, как пара горилл, если это необходимо. Он записывал ту партию без меня, и когда я услышал это, я сказал что-то вроде: «Дружище, ты пригласил вокалистку?» Он ответил: «Нет, это был я!» Но это звучит очень круто, нам очень понравилось.
Вы продюсировали альбом совместно с Риком Рубинным. Возникали ли у вас с ним серьезные разногласия?
Он потрясающий человек, и позволял мне делать все, что я захочу. Если он считал, что я в чем-то перестарался, он прямо говорил мне об этом. Он был как доктор для моих песен. Мне нравится работать с ним. У него всегда есть свое мнение, которое я уважаю. Я думаю, что большинство музыкантов работаю с ним из-за его хорошего вкуса.
Ваши альбомы похожи на езду на американских горках – они слушаются на одном дыхании. Скажите, важен ли для вас порядок песен?
Очень важен. На самом деле, я окончательно определил порядок только прошлым вечером. Порядок очень важен, но также важно время, которое проходит между песнями, когда одна перетекает в другую. До тех пор пока, я не смикшировал окончательный вариант, было очень трудно определиться с тем, какие песни поместить на каждую запись. Это заняло много времени.
Когда вы приняли решение, что вы выпустите двойной альбом?
Мы убрали много песен, которые показались нам недостаточно хорошими, чтобы быть на альбоме «System», а те, которые вошли в альбомы, действительно просто должны были быть на них. Почему мы растянули выход второго альбома на 6 месяцев? Потому что мы не хотели, чтобы внимание людей при прослушивании такого количества музыки за раз притупилось бы. Люди слушают много музыки и часто не осознают, что не уделяют той или иной песни должного внимания. Это как если вместе соберутся 30 человек. Вы потом не сможете вспомнить всех 30. Мои песни очень важны для меня, и я хочу, чтобы каждая была выдающейся. Так же, как отец относится к своим детям. Вам хочется, чтобы каждый из них был в чем-то особенным.
Но вы не думали, что некоторые могут воспринять «Hypnotize» как еще один «Steal This Album!» – сборник не вошедших в «Mezmerize» песен, а не как самостоятельный альбом?
Я с этим абсолютно не согласен, потому что второй альбом является продолжением первого. Все знают, что выходят два альбома «System», и раскрутка второго еще даже не началась. Мы не выпускаем что-то, что было недостаточно хорошим для первой записи. На «Hypnotize» есть несколько наших лучших вещей. Там так же много замечательных песен, как и на «Mezmerize». Это не какие-то остатки…
Как вы определили, какие из песен должны войти в какой альбом?
Это заняло годы! Сначала, мне было сложно составить финальный микс, потому что у меня получалось так, что все синглы оказываются на первом альбоме, поэтому мне пришлось слегка перемикшировать его. Но зато я испытываю чувство гордости за каждую песню на обоих альбомах. Мы считаем, что «Steal This Album!» был очередной записью «System», а не сборником не вошедших в первый альбом песен. Мы бы не стали выпускать ни одной вещи, если бы она не была достаточно хороша для того, чтобы быть выпущенной. Мы хотели включить в «Toxicity» несколько песен со «Steal This Album!», но тогда еще никто не знал, кто мы такие, поэтому не стоило злоупотреблять вниманием людей. Я очень горд за новые два альбома «System». Каждый из них показывает, как мы выросли за это время. Как только люди услышат второй альбом, они поймут, что это все – одно целое.
Похоже, вы увлекаетесь являетесь знатоком множества различных музыкальных жанров. Вы росли в музыкальной семье?
В семье художников, но не музыкантов. Оба моих родителя занимались изобразительным искусством. Мой отец делал обложки для альбомов, а моя мама – скульптор, поэтому я рос в соответствующем окружении. Музыка сама захватила меня, а не я увлекся ей. С самого раннего возраста я таскал свою маму в магазин пластинок. Я начал собирать записи в четырехлетнем возрасте! Я всегда просил, чтобы мне купили какой-нибудь инструмент, но мы жили в маленькой квартирке в Голливуде, и мне пришлось ждать до 12 лет, пока мне не купили мою первую гитару. И до 20 лет, пока у меня не появилась моя первая ударная установка.
Твои тексты варьируются от очень серьезных до абсолютно безумных. Как ты определяешь, какой текст подходит для какой музыки?
Если честно, то не знаю. Это дело случая. Нет какого-то единого метода. Я всегда пытался уловить вдохновение, и передать его через музыку. Обычно после этого я что-то пишу. Иногда я до определенного момента не имею ни малейшего представления, о чем будет эта песня, а потом, может быть, даже через пару месяцев, меня неожиданно осеняет.
Вы играете песни с политическим подтекстом. Как вы считаете, ваши поклонники понимают это, или им просто нравится ваша музыка?
Они несут более социальный смыл, чем политический. Я думаю, это зависит от того, с кем ты разговариваешь. Дружище, так много людей говорят мне о различных вещах, которые они слышат в нашей музыке. Каждый видит в System Of A Down что-то свое. Кто-то заостряет внимание на социальных темах, кто-то на приметах времени, кто-то на живых выступлениях. И мне это нравится.
На вас, видимо, повиляли многие музыкальные стили: хардкор, рэп, джаз, готика, метал. Что же из них вдохновило вас больше всего?
Мои музыкальные ориентиры очень обширны, но больше всех повлиял на меня мой отец. Он не музыкант, он художник. Благодаря ему я стал тем, кем я являюсь сейчас. Он мой главный наставник и учитель. До сих пор он часто советует мне что-то касающееся искусства, и я всегда следую его словам. Говоря про музыку, трудно назвать тех, кто повлиял на меня больше всего. Мне нравятся барабанщики вокалисты, а также гитаристы. Я восхищаюсь вокалом и ритмом. Когда я рос, это был хэви-метал, затем, когда я повзрослел, в поле моего зрения попал классический рок. Мне очень нравится Гари Дэвис (это старый блюзовый музыкант). Я все вбираю в себя, а потом неожиданно выбрасываю наружу. Так что в наших песнях вы в одном мгновение можете услышать Iron Maiden, Гари Дэвиса и Funkadelic!
Что для вас послужило решающим моментов в вашей карьере?
Каждый день для меня как благословение. Обо всем остальном я знаю не так много. Я думаю о жизни и думаю об искусстве, и я счастлив потому, что могу этим зарабатывать на жизнь. Я просыпаюсь каждое утро и чувствую, что если я подхожу для того дара, что был мне дан, тогда и он хорош для меня.
Гитары Дарона Малакяна:
Гитарный техник Дарона Кевин Заззара работает более 20 лет, приглядывая за оборудованием гитаристов таких групп, как Stone Temple Pilots, The Cranberries и Аланис Мориссетт. Он работает с Дароном с января этого года и вот его несколько слов об оборудовании:
«Дарон знает, что он хочет, что очень хорошо, но при этом он довольно требователен. Я ставлю новые струны на его основную гитару, SG (переиздание 1962 года) перед каждым выступлением, а также чуть-чуть подстраиваю усилители и регулирую уровень перегруза и громкость. Обычно он использует беспроводную систему Shure с выключателем, так что он может менять гитары на сцене, затем звук идет в MIDI-систему, которая переключает между чистым звуком усилителя Divide By 13 и перегрузом усилителя Marshall Plexi. Еще у него есть доска с педалью «wah», задержкой и флэнжером, которые подключаются в разрыв. Настройки остаются в основном теми же самыми от концерта к концерту, потому что зачем менять то, что звучит хорошо?»
Источник