Юрий клинских гитара шестиструнная

Юрий (Хой) Клинских: Шестиструнная подруга

Am
Подыграй-ка мне, гитара шестиструнная,
Am Dm
Помоги мне вспомнить давни времена
Dm Am
Твои стоны, твои звуки горемычные
E Am
Опьяняют хлеще крепкого вина

Am Dm
Как возьму гитару в руки я заветную,
E Am
Подберу аккорд, а дальше запою
Am Dm
Про любовь мою, про юность несусветную,
E Am
И про девушку любимую мою

Am Dm
Зазвени, моя родная, очень жалобно,
G E
И исполни мою песню до конца
Am Dm
Пусть вольётся она в белы груди девичьи,
E Am
И растопит ледяные их сердца

Am
Сколько горя, сколько счастья не поведал я,
Am Dm
Разделял с тобой всё это я всегда
Dm Am
Было дело, изменяла мне любимая,
E Am
Ты же мне не изменяла никогда

Am
Как настанет время мне уйти на веки,
Am Dm
Соберу своих друзей я и скажу:
Dm Am
«Положите рядом в гроб мой шестиструннаю,
E Am
Я всех мёртвых на том свете разбужу!»

Am Dm
Может буду я гореть в геене огненной,
G E
Может буду находится я в раю
Am Dm
Мне всегда поможет моя шестиструнная,
E Am
И споёт про жизнь прошедшую мою

E Am
И растопит ледяные их сердца.

Окончание: E Am Am Am6

Источник

Юрий Клинских — ШЕСТИСТРУННАЯ | Текст песни

Подыграй-ка мне гитара шестиструнная,
Помоги мне вспомнить давние времена,
Твои стоны, твои звуки горемычные,
Опьяняют хлеще крепкого вина.

Как возьму гитару в руки я заветную,
Подберу аккорд, а дальше запою,
Про любовь мою, про юность несусветную,
И про девушку любимую мою.

Зазвени моя родная очень жалобно,
И исполни мою песню до конца,
Пусть вольется она в белые груди девичьи,
И растопит ледяные их сердца.

Сколько горя, сколько счастья не поведал я,
Разделял все это я всегда,
Было дело, изменяла мне любимая,
Ты же мне не изменяла никогда.

Зазвени моя родная очень жалобно,
И исполни мою песню до конца,
Пусть вольется она в белые груди девичьи,
И растопит ледяные их сердца.

Как настанет время мне уйти на веки вечные,
Соберу своих друзей я и скажу,
Положите рядом в гроб мой шестиструнную,
Я всех мертвых на том свете разбужу.

Может буду я гореть в геене огненной,
Может буду находится я в раю,
Мне всегда поможет моя шестиструнная
И споет про жизнь прошедшую мою.

Пусть звенит моя родная шестиструнная очень жалобно,
Пусть исполнит мою песню до конца,
Пусть вольется она в белые груди девичьи,
И растопит ледяные их сердца,
И растопит ледяные их сердца.

Источник

Юрий клинских гитара шестиструнная

Представляем новую статью-исследование Михаила Осокина, его предыдущая статья «Газовый фактор» опубликована в книге «СЕКТОР ГАЗА глазами близких».

ГАЗОВЫЙ ФАКТОР – II

[О поэтике Юрия «Хоя» Клинских]

Когда где-нибудь в сети заводится разговор о группе «Секторе газа», он ограничивается обычно набором банальностей типа « песни Юры Хоя жизненные» (когда такое говорят, сразу возникает вопрос: что знает о жизни тот, кто это говорит?), « Хой писал душевные песни о простых людях» (это измышление ничего не объясняет: вся мировая литература – о людях, за исключением рассказов Эрнеста Сетона-Томпсона о животных), или « песни «Сектора газа» играются на трех блатных аккордах» (да почти любую мелодию можно упростить и сыграть на трех аккордах, если не знать других аккордов).

В специальной филологической литературе о так называемой «рок-поэзии» сформировался догматический круг ключевых фигур (Борис Гребенщиков, Майк Науменко, Виктор Цой, Егор Летов и т.п.) «Сектор газа» сюда не входит, а если и поминается, то спорадически, для иллюстрации каких-то общих трендов – не слишком разительных, укладывающихся в голове за полминуты:

«…неудивительно, что нынешние рок-музыканты все чаще пытаются записывать альбомы либо повторяющие сюжеты хрестоматийных сказок («Сектор Газа» «Кащей Бессмертный»), либо служащие своеобразным дайджестом собственного или чужого литературного творчества (Наталия Медведева « XX век. Хроника предпоследнего лета», «Ва-БанкЪ» «Нижняя тундра»). Рок-альбом как бы становится суррогатом книги…» [1]

При этом кругом видны попытки сделать из «рок-поэзии» проблему академическую, поскольку описывается она с использованием всех терминов, каких только можно нахвататься на филфаках. Академизировать вопрос без учета феномена «Сектора газа» не получится: его придется учесть хотя бы для полноты картины.

Объектом исследования в первую очередь должны стать 183 композиции, собранные в тринадцать альбомов (1981 – 1999 гг.) [2] Существует еще т.н. «дневники Хоя» – практически не введенные в оборот, – где сохранились черновики текстов, в том числе неизвестных песен «Вой на луну», «Антихрист», наброски «песни про чувака-бабника» (там была строка «. если каждую любить». – прим. Acлaна Kуpбанoвa) и проч. Из «дневников» издан только отрывок неоконченной «Сказки про Емелю» [3] . Черновики эти осели в 2000 году у Сергея Гузнина aka Ким, однако на сайте возглавлявшегося им с 1997 до 2001 года фэн-клуба «Газовая атака» были опубликованы только чистовики и без того известных четырех текстов с альбома «Восставший из ада», – то есть, набело переписанные автографы без авторской правки и вариантов [4] .

Существует, кроме того, музыкальный рабочий материал из тринадцати неизданных песен Хоя, записанных в феврале 2000 года, из них, по меньшей мере, одна, состоящая из «сплошного мата», записана с вокалом. Все это хранится на Gala Records – звукозаписывающей компании, с которой Хой работал с 1991 года. Обнародовать материал студия, насколько известно, не очень торопится.

Говорить об отечественной рок-музыке всегда сложно, ввиду ее вторичности и почти полного отсутствия в качестве самостоятельного явления. Советская «рок-поэзия» – это оксюморон, который предполагает необратимую девальвацию слова «поэзия». Аутентичная поэзия в роке была, но не прижилась, зато малоценные тексты пришлись к месту, и с тех пор начались рассуждения об уникальном поэтологическом сочетании «текста» и «музыки», рождающем какое-то новое качество, которое никто не может описать словами. «Философская рок-поэзия» – это вообще алогизм, потому что в текстах песен философии не место. Тому, кому захотелось философии, читает Хайдеггера, а тексты песен должны быть простыми и запоминающимися: « Гуси-гуси! – Га-га-га! / Есть хотите? – Да-да-да!», – вот идеальный текст для песни.

«Философия», которая запихана в песню, – это дешевка, между тем, оригинальность советской рок-поэзии обычно видится как раз в «идейности» и «философичности». Если отбросить эти издержки самодеятельности, в осадке останутся тотальный закос под запад и второсортная музыка. Вот почему упрек в том, что Хой «не чувствовал великого братства рокеров» [5] , надо воспринимать как комплимент. Братства (а также секты и общества анонимных алкоголиков) возникают от беспомощности: это сборища неудачников, самоутверждающихся за счет друг друга.

Из сотни интервью с Хоем профессионального нет ни одного. Журналисты, к примеру, спрашивают лидера «Сектора газа»: «О чем поете?» Хой отвечает: «О жизни». После этого журналисты идут к себе в редакцию, запираются там, включают компьютер и печатают: «Лидер «Сектора газа» был немногословен» [6] . Дело не только в том, что 80% интервью взяты на гастролях, в перерывах между концертами и опубликованы – без всякой авторизации – в густопсово маргинальных газетах. Ни один журналист не потерпит такого, чтобы в интервью он выглядел непрофессионалом или дураком, даже если он именно так себя и вел. Поскольку конечный продукт полностью находится под его контролем, дураком будет интервьюируемый. Это интернациональная особенность журналистики, о которой хорошо сказал Стивен Патрик Моррисси:

«Видал я таких журналистов, которые на публике рта открыть не смеют и только что-то мямлят, но стоит им запереться у себя дома, как они становятся ужасно большими и сильными, очень злыми и деструктивными, и тексты, которые они, подскакивая и хихикая, набивают, не имеют никакого отношения к тому, о чем вы говорили во время встречи. К сожалению, такова сила печатного слова, оно с легкостью запечатлевается в умах, и никто не думает, что большинство журналистов – самые никчемные люди в обществе и писанина – единственный для них способ чувствовать себя Геркулесами» [7] .

Отсюда, видимо, – серьезный разрыв между имиджем Хоя, сложившимся в период активных гастролей, и мемуарным Хоем – того, что Роман Гноевой назвал «Хой глазами близких». Вот, например, воспоминания отца, Николая Митрофановича Клинских:

«Кино Юра очень любил, мы его часто водили в кинотеатр. Особенно любил индийские фильмы. Смотрел по 5 – 10 раз один фильм. Когда домой приходили, он начинал что-то писать в тетрадке, все отмечал, что посмотрел. Деньги на кино всегда мы давали [. ] Пусть ребенок смотрит, фильмы – они-то тоже развивают, тем более, если хорошие. Иногда мы сами с ним ходили, иногда братья старшие его водили, повзрослее стал — сам стал бегать в кинотеатр. Развивался книгами и фильмами Юрок наш» [8] .

«Книги он любил читать все время, по ночам все не спал, читал, писал что-то» [9] . «А учился он так себе. По ночам он не спал. А днем – засыпал на ходу […] Я его подтягивал по литературе, по географии […] Книжки со стихами ему покупал» [10] .

Вот синхрон Марии Кузминичны, матери Хоя, из телепрограммы, вышедшей после его смерти:

«Не любитель он был гулять на улице, занимался все время с книгами, писал что-то, сочинял. И вот, все это вот детство: – Юра, пойди сходи на улицу, погуляй, ребята пришли. – Мам, ну что я там буду делать?» [11]

Все это контрастирует с его собственными рассказами о себе и с более поздними воспоминаниями знакомых типа «нажрался – пошел проблеваться – выпал из поезда» [12] .

Сочинять стихами и – заодно измываться над чужими текстами – Хой принялся с детства. Отец его вспоминал, как «в 9 классе он начал писать стихи гекзаметром в подражание Гомеру […]:

Вышла из мрака младая пурпурная Эос.

Отрок же Юрий Клинских продолжал спать в объятьях Морфея.

Дева, скажи, ты богиня иль дочь человека…

Потом он про бабку (т.е. про мать. – М.О.):

Встала она и сварила мне щей ароматных.

Щи те подобны нектару, которым питалися боги…» [13] .

Сам Хой упоминал потом об этих первых опытах, но как-то неохотно («Дыма без огня не бывает. Я ещё в детстве пробовал стишки сочинять. дешёвые. И это эхом отозвалось в моём творчестве» [14] ), хотя тематика с тех пор не изменилась кардинально: про мать и щи для альбома НПР он еще напишет целую песню со словами «Кидай больше овощей, не могу я жить без щей…»

После окончания в 1980 году девятого класса воронежской средней школы № 30 (в районе ВАИ) был год закоса от армии в поселке Имени Ильича Каширского района Воронежской области [15] . За это время записана часть т.н. «Акустического альбома» с дворовой лирикой.

Потом – два года службы на Дальнем Востоке, в Благовещенске, в танковых войсках, где Хой, как потом говорил, «писал стихи про любовь и вампиров» [16] . Надо полагать, к этому периоду относится самая ранняя из известных его «хоррор-песен» – Вампиры.

Сохранившаяся запись «Акустического альбома» делалась в два приема. В начале 1981 песни были записаны на аудиокассету с двух сторон. На первой стороне уместились приветствие, песни Без вина, Шестиструнная подруга, Лето, Милая, Первая любовь и коротенькое интро с рекомендацией перевернуть кассету, чтобы слушать концерт дальше [17] . Записи со второй стороны были стерты и заново сделаны в начале 1985 года на новый магнитофон «Электроника» (купленный родителями в подарок по случаю демобилизации), тоже под гитару и уже с примитивным ударным ритмом [18] . Это песни – « Проходят годы словно миг. », «Он так ее любил…», «Свои чувства до конца проверь…», Вампиры и У пруда (Людмила).

Хой нашел эту старую запись в поселке Ильич в 1998 году – и, по некоторым сведениям, хотел ее отреставрировать и выпустить вторым бонус-диском к альбому ВИА, который тогда только готовился [19] .

«Акустический альбом» – это двенадцать песен, спетых под гитару и записанных в распространенном тогда жанре «домашнего концерта». На катушечных магнитофонах в то время расходилось много таких аудио-перфомансов от блатной лирики, одесских куплетов и городских романсов до квартирников Высоцкого и фантомной радиопередачи, записанной Аркадием Северным напару с Рудольфом Фуксом. Хой сделал свою версию домашнего шоу – с интродукцией («Приветствую всех вас, мои родные подруги и друзья / Сейчас спою я джаз, а также песни, написал какие я»), дивертисментами между песнями и алкогольными паузами в стиле Северного:

– Буду сейчас петь, так сказать, исполнять свой концерт, все песни, какие я написал. Правда, не знаю, с какой начать.

– Да погоди, давай выпьем.

– О! Ну, давай. Ща. Подождите, пожалуйста, ща мы с корешком ебанём.

Такой же – или примерно такой же – алкогольный спектакль будет потом разыгран в композиции Репетиция с альбома ДНГ.

Распознать Хоя в этом «раннем творчестве» можно, исключительно потому, что мы знаем о нем сейчас. Песня Лето ( «Как вспомню наши бренные родные времена…»), спетая с явным закосом под Высоцкого, была своеобразным конспектом Явы (НПР):

В июне отскочили у меня два глушака,

Я только их приделал – они снова.

Когда я с сильным ревом мчался к дому с большака –

Доится перестали все коровы.

Подробный зарифмованный отчет о поломке мотоцикла «Восход 2-М» [20] –

И поршень весь полопался, он жизнь свою отжил,

И выработку дал цилиндр сильно.

В июле конденсатор в коммутаторе сгорел.

А в августе на колесе подшипник полетел.

А позже карбюратор ментяра отвертел… –

помимо последнего куплета Явы, предвосхищает трек Самые лучшие тачки (НУМ):

Полопались цилиндры, накрылся барабан,

А также карбюратор выдохся и отлетел кардан…

Шланги все вообще отлетели, блин,

Корпус и коллекторы полопались и сгнили.

Песня Людмила («Вечер наступил, уж я стою у пруда…») – это первый набросок Лирики (ДНГ). Лирика, как я уже говорил, это песня об эротической фантазии: набор глаголов в ней описывает не секс, а растянувшийся момент ожидания секса [21] . Все то же самое имеется уже в песне Людмила.

«…песня эта о том, как парень ждет у пруда свою любимую девушку. Стоит он, ждет ее и думает:

Вечер наступил, уж я стою у пруда,

Вот луна взошла, давно тебя я жду,

Верю, что придешь, родная моя Люда,

Ведь ты мне вчера сказала, мол, приду.

Знаю, что спешишь ко мне ты на свидание,

Знаю, любишь ты взаимно, горячо.

Знаю, подойдешь ко мне ты очень тихо

И положишь руку на мое плечо».

Дальше начинается эротическая фантазия («Я прижмусь. », «Поцелую. », «И всю ночь с тобой сидеть у пруда будем. », «Буду целовать. », «Буду твое тело нежно я ласкать. »); объект появляется только в последнем, шестом куплете, и песня тут же заканчивается:

Вот уже над прудом темна ночь настала,

Все-таки тебя любовь моя влечет:

Подошла ко мне ты и, вздохнув устало,

Положила руку на мое плечо.

В песне Шестиструнная подруга обнаруживается целый набор шансонных штампов:

Подыграй-ка мне гитара шестиструнная,

Помоги мне вспомнить давние времена […]

Было дело, изменяла мне любимая,

Ты же мне не изменяла никогда –

ср. в исполнении Аркадия Северного:

Пой, играй, гитара семиструнная.

Пой, подруга верная моя.

В жизни я любил одну лишь девушку,

Да и та была мне неверна [22] .

Тут же, видимо, не обошлось без Высоцкого, ср.:

Поговори хоть ты со мной,

(Гитара семиструнная, написанная по мотивам А.Григорьева)

Как возьму гитару в руки я заветную,

Подберу аккорд, а дальше запою,

Про любовь мою, про юность несусветную,

И про девушку любимую мою, –

предположительно угадывается конкретный текст, ставший объектом подражания:

Эх, за веру мою беззаветную

Сколько лет отдыхал я в раю!

Променял я на жизнь беспросветную

Несусветную глупость мою (Банька по-черному, часть I ) –

Такие мотивы, разумеется, завелись задолго до Высоцкого, просто Высоцкий для Хоя был куда доступнее песен, которые пелись в лагерях.

«НАС ЖДУТ ИЗ ТЕМНОТЫ» И ВАРИАЦИИ

В одном из интервью Хой называет любимым детским фильмом Вия – первый советский хоррор, снятый в 1967 году на Мосфильме (реж. Константин Ершов и Георгий Кропачев) с Натальей Варлей и Леонидом Куравлевым в главных ролях:

Да, люблю я это дело! Скупил всю «чернушную» литературу в магазинах. У меня целая библиотека ужасов собралась, что само собой сказывается и на содержании альбомов «Сектора». Что говорить, если еще в детстве самый любимый мой фильм был «Вий» [23] .

Вот мемуары старшего брата:

Помню, он с моей женой Татьяной любил в кинотеатр ходить. Раз пять ходил на «Табор уносит в небо» (вообще-то «Табор уходит в небо»; фильм 1976 года. – М.О.), потом в цыгана все наряжался, пояс у него был здоровый, кожаный.

Потом началось увлечение мистикой, страшными фильмами. Еще в детстве, как «Вий» посмотрел, еще что-то из «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Начал он кассеты покупать с фильмами ужасов [24] .

О Вие упоминал отец Хоя, но уже в качестве любимой книги:

Я не знаю верил ли он. может быть, в последнее время. Он с детства любил читать вот эту мистику, там тогда «Вий» у него любимый был. Но очень он боялся темноты. нам-то не признавался, но мы-то видим: вечером мы уходим, а он свет во всех комнатах включает. Вот читать любил это, всю мистику, картины такие, а сам страшно боялся всех этих чертей и темноты… [25]

Баллада Нас ждут из темноты (ЗМ) – это стихотворный конспект сюжета Вия:

Везде темно, где я, везде темно, где ты

И это повод для тех, кто ждет из темноты.

Объяла хутор ночь, что хоть глаза коли,

Чтобы дожить до утра ты Бога помоли…

… Нас ждут из темноты…

Искать прямых сюжетных аналогий бесполезно, но «темнота» и «хутор» (именно малороссийский хутор, который уже во второй строфе именуется селом: «Мы на краю села с тобой давно живем…»), скорее всего, перешли из гоголевского цикла Вечеров на хуторе близ Диканьки. Три куплета структурно соответствуют трем ночам, проведенным Хомой в церкви, где он молится, чтобы дожить до утра. В третью ночь нечисть получает то, чего добивалась: « Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него от страха» – ср. у Хоя третий куплет:

Бездыханный твой труп

Они низвергли в ад.

Во вторую строфу, как можно предположить, свалены детские впечатления Хоя от Страшной мести:

… Нечистая родня нас хочет съесть живьем,

Смотри: в окно глядит твой умерший отец,

Еще немного ждать и нам придет конец…

Ср. сцену возле замка колдуна:

Тут вперила она бледные очи свои в окошко, под которым сидел пан Данило, и недвижно остановилась.

– Куда ты глядишь? Кого ты там видишь? – закричал колдун.

Мотив «нечистой родни», пришедший из классики, будет потом варьироваться. Это навязчивая художественная идея Хоя – породниться с нечистью: «Открою книгу старую, она мне всех родней, / Ведь это наследство старой бабушки моей!» ( Черная магия, ЗМ), «Моя бабка – племянница антихриста, моя бабка – сестра бабы яги» ( Моя бабка, ГМ). Вариант этого лейтмотива – фамильярное братание с покойниками: «Эй, мужики, я сейчас вас помяну… Эй, вурдалаки, за вас я тоже пью…» ( Спор, ЗМ); «Я приглашаю в гости вампиров-упырей, Я с ними свою группу «Сектор газа» сколочу…» ( Черная магия, ЗМ); «Слухай, дед, ну как ты там с мыслью поживаешь…» ( Пасха, КП). За последний стих раскритиковал сына Николай Митрофанович, которому хотелось больше реализма: «Я ему сразу сказал: – Юра, ну кто же так говорит? Разве на кладбище поживают? Ну, спел бы «обитаешь» или еще что, но не «поживаешь» ни в коем случае!» [26] Между тем, «как поживаешь» в обращении к покойнику – это программная фамильярность мистических текстов Хоя. Последняя реализация мотива «нечистой родни» – песня Мертвый в доме (ВИА), где тоже слышится отзвук Вия:

Мы задремали, бабушка тотчас

Вперила очи мертвые на нас.

Из мертвой пасти ее вылезли большие клыки,

Не трогай, бабушка, нас, мы ж твои правнуки!

В Вие так приходит в движение труп панночки: «Она ударила зубами в зубы и открыла мертвые глаза свои». «Вперила очи», кстати, вполне гоголевское выражение: «Отец! – тут она вперила в колдуна бледные очи, – зачем ты зарезал мать мою?»

«ЧТОБЫ ДОЖИТЬ ДО УТРА»

Стихи « Чтобы дожить до утра, ты Бога помоли» ( Нас ждут из темноты, ЗМ) отзовутся через пару лет в песне Я влюбился в вурдалака (ГМ):

…Но не знал я, что она была жителем могил,

Умерла она еще во времена царя Петра,

А теперь из-за нее не дожил я до утра.

В альбом «Газовая атака» должна была войти композиция под названием Вой на луну:

За спиной хрустят деревья,

Впереди листва кружит.

Я бы все отдал за то,

Чтоб до рассвета мне дожить [27] .

Последний раз этот образ появляется в хоррор-рэпе Ночь страха (ВИА):

Знаю, до рассвета уже нам не дожить,

Осталось только Бога нам в последний час просить:

Спаси, Отец Небесный! – кричим мы в темноте,

Наша плоть досталась демонам, но душу отдаем Тебе!

Эти образы риторически сливаются с эсхатологией пессимистичного советского рока, ср., к примеру: «Говорят, что такие как ты, / Сохраняют природный баланс. / Ты рыдаешь на собраниях общества «Память» – / Может быть, это тоже шанс. / «Вот ты снова спасаешь страну, / И кричишь нам призывно: «Ура!» / Но если мы поверим, развесив слюну, / Нам, боюсь, не дожить до утра» (ДДТ. Перестроище // Пластун – 1991). Альбом был записан в 1991, но основу его составила концертная программа, с которой «ДДТ» выступала с 1988 г.

Обращение к смерти считается уже феноменологической приметой «русской рок-поэзии» [28] , при том, что вся эта рокерская метафизика сводится к незатейливой мысли: «все мы скоро сдохнем». Мотив ночной смерти в текстах советских рокеров связан, как правило, с общей для многих концепцией враждебного мира. Глэм-фанк-рок-группа «Стена», образовавшаяся в конце 1980-х гг., с 1993 г. обосновавшаяся в столице и игравшая по московским клубам и провинциальным рок-фестивалям, имела в репертуаре следующий текст: « Не дожить до утра. не дожить до утра! / Чтоб не забыли о любви разгоряченные тела, / Чтобы окончилась ненужная абсурдная игра, / Чтобы моя душа ушла в улитку, а твоя – в орла. / Сегодня ночью мы, наверняка, не доживем до утра. » (Борис Анамик [Рывкин]. Фанк [aka «Двенадцать ночи, левый берег. «]). Без всякого, даже этого примитивного смысла, мотив был подхвачен эпигонами. Основатель групп «Эра Quadro» (2001) и «Город СамолЁтов», участник арт-панк-проекта «Птицы НеКАР» в «домашнем» сборнике поет следующее: «А мы с тобою в темноте как огни / Научились оставаться одни / Кроме сердца – ни кола ни двора / Оттого ли не дожить до утра. » [29] Множить примеры дальше можно, но содержательнее они от этого не станут. Политизированные рокеры типа Шевчука и Ко угрожали «не дожить до утра» в знак протеста. Хой совпадает с ними только «на словах», но соответствует им в незначительной степени. Большинству рокеров свойствен эскапизм, который выводится из универсальной концепции мира, каким он предстает в их текстах: «мир чудовищен, бесчеловечен и жесток», «рок – это крик человека, вброшенного в чужой, бесчеловечный и обезбоженный мир», отсюда «визжащие, скрежещущие и воющие тембры», отсюда оппозиция «мы – они» («чужие», «начальники», «мещане»). «Главное, что мир принадлежит им, а герой рок-песен в этом мире посторонний [. ] Он от этого мира может только спрятаться – уйти в наркотики или алкоголь» [30] . Это отличная клиническая картина советского рока: наркоманы и алкоголики любят находить оправдания наркомании и алкоголизму в социальной неустроенности. В рокерской эрзац-метафизике просвечивает избитая романтическая антитеза чужие/свои, облагороженная когда-то загробностью и потусторонностью, презрением к миру, занятому повседневным благополучием и комфортом. У Хоя – это люди/вампиры, а не обыватели/неформалы.

К поколению молодежной субкультуры второй половины 1980-х годов, воспитанному на «дилетантских верлибрах Виктора Цоя, незамысловатых, как коровье мычание, пустых по смыслу, но ложно многозначительных» [31] , Хой приобщился поздно, после армии (школа жизни, которую лучше пройти заочно) и уже в таком возрасте, чтобы не воспринимать его псевдопроблемы всерьез.

Только советские панки думали о жизни и смерти так, как сформулировал Андрей «Свинья» Панов: «А я не знаю, зачем я живу, / Я не знаю, зачем я живу, / Я не знаю, зачем. / Да надристать!» (День рождения, 1990 год). Этот ответ на рокерскую «метафизику», по-моему, ближе Хою, хотя в таком виде нигде не выражался: ему, не принадлежащему к тусовке (в отличие от того же Панова), не приходилось перед тусовкой отчитываться в своей мировоззренческой позиции, поэтому он такими вопросами или не задавался, или не считал первым долгом вынести их на публику. Хой местами мог риторически сближаться даже с Б.Гребенщиковым («Опять сегодня будет водка и трава»

«Идеологическое» влияние русского рока на Хоя было избирательным. Подражания западу можно сразу исключить: в школе Юра Клинских учил немецкий, так что текстов большинства текстов западных рокеров не понимал [32] . Западный рок в период его формирования был значительно разнообразнее советского: от мрачного «Степпенвольфа» (Steppenwolf) до идиотически-веселых глиттер-групп. Мощным фоном оставался светлый оптимизм ранних песен «Beatles» [33] . Советский рок, наоборот, возникал как пессимистичный по преимуществу. Это понятно (какое время – такие песни), но именно поэтому отечественная «рок-культура» не состоялась ни как музыка, ни как поэзия: песни сделались для рокеров удобным местом для сублимации своих социальных протестов. Хой потом скажет, что в тогдашнем роке не хватало «злости, драйва, ритма, прикола» [34] .

Подхватить депрессивную риторику, о которой сказано выше, Хой мог у того же Егора Летова. Вот, например, графоманская медитация Оптимизм (1986) с альбома «Тоталитаризм», записанного вместе с Эженом Лищенко: «Ты умеешь плакать – ты скоро умрёшь, Кто-то пишет на стенах – он скоро умрёт, У неё есть глаза – она скоро умрёт, Скоро станет легко – мы скоро умрём», и т.п. Заканчиваются некрофильские причитания словами «Тот, кто смотрит на Солнце – почти что уж мёртв, / Тот, кто смотрит мне вслед, – тоже скоро умрёт. И это – оптимизм! / Наш оптимизм! / Наш новый оптимизм!» [35]

На творчество Летова дофашистского периода Хой в конце 80-х был подсажен очень прочно: «Здесь настоящий панк-рок, и мы должны так же играть! Ты внимательно послушай, вот такой звук должен быть на гитаре». А звук был, я бы сказал, ядовито-мерзкий» [36] , – вспоминал гитарист «Сектора» Игорь Кущев о его попытках закосить в начале 1990-х гг. под «Гражданскую оборону».

Из тех же мемуаров известна сцена знакомства Хоя с Летовым: «. я ему говорю: «Привет, Егор, мне нравятся твои песни», а он молчит. Я ему говорю: «Я тоже пишу песни», а ему по фигу. » [37] . После этого забавного эпизода увлеченность «Гражданской обороной» пропала и, когда в 1996 году, на пикнике по случаю своего дня рождения Хой спел песню «Всё идёт по плану» [38] , – это был алкогольно-ностальгический перфоманс. В музыкальном отношении он эту группу превзошел без особых усилий еще в конце 80-х (хотя Кущеву, может быть, и не удалось его переубедить), а полубредовый текст о перестройке со словами «а перестройка все идет и идет по плану», «…серп и молот…», «а при коммунизме все будет заебись» – в 96-м уже был анахронизмом.

В написанном примерно через три года кратком очерке истории группы «Сектор газа», где Хой рассказывает о своем увлечении русским роком, «Гражданская оборона» демонстративно не значится:

«. демобилизовавшись из армии в конце 1984 года, я обнаружил, что за 2 года в России (тогда еще РСФСР) появилась целая куча отечественных рок-групп. Если до армии я слушал только «Машину Времени» и «Воскресение», то после армии я познакомился с творчеством гр. «Кино», «Зоопарк», «Аквариум» и многими другими. Если до армии я слушал только запад, то после подсел на наш рок. А когда в начале 1987 года открылся воронежский рок-клуб, то я стал его завсегдатаем. Первой группой, которая выступала в рок-клубе, была «Коррозия Металла». Услышав ее, я просто охуел (другое слово в этом случае слишком мягко звучит) […] . в молодости (в 70-е годы) я слушал западный рок, Высоцкого и уже в конце 70-ых «Машину времени». Так вот, «Сектор газа» – это смесь всего этого» [39] .

Впрочем, в этой переписи Хой явно забыл упомянуть еще «Арию». Его ранняя песенка Аборт или роды, вошедшая в первый альбом официальной дискографии (СГ), – пародия на композицию 1986 года Воля или разум (в последнюю, как следует из признания В.Кипелова на телепрограмме «Акулы пера», смысла вложено намного меньше, чем в хоевскую переделку [40] ).

В ранних альбомах Хой все же пытался подражать нездоровому пессимизму советского рока. Заемная оппозиционность с политическим протестом появляется в худших ранних его песнях – Война и Патриот; в ничтожной степени – в Плуги-Вуги. Когда они писались, за политический протест уже нельзя было сесть; это уже предчувствовали, но еще гордились своей смелостью: «А бабушка как услыхала его песни – там и маты ведь, и про Горбачева, – она сразу испугалась, говорит: Юра, тебя посадят, что ж ты делаешь!» [41] Цена этому протесту установлена в ранней редакции песни Патриот. Вместо последнего куплета –

Спасибо нашей Партии, поклон ей до земли!

За честь ее все вместе встанем плотною стеной!

С мозолью на заводе заработаем рубли

И отдадим в фонд мира и в фонд Партии родной, –

сочиненного в 1991 году для перезаписи альбома, в первой версии был текст, в котором перечисляется как раз то, за что критиковали комсомольские агитаторы из райкомов советских гопников:

Прости, что джинсы Hosen Jeans сидят сейчас на мне,

Да и гитара с Запада, но я вам всем сказал,

Что я исправлюсь и куплю родные галифе

И выброшу свой Bender, а куплю себе «Урал».

Политизированные песен Хоя, впрочем, считаются по пальцам одной руки и все относятся к раннему периоду творчества. Последняя – песня Опарыш, вставленная для заполнения места в альбом ГА (1996), – написана не позднее 1990 года, поскольку записана была еще в январе 1991, вместе с Давай-давай (НПР). В ней зарифмован известный перестроечный анекдот о двух червяках: «– Почему другие червяки живут в сливах, грушах, яблоках…, а мы в говне? – Это наша Родина, сынок». (Небольшое уточнение: в 1991 такой «Сектор газа» никак не мог добиться такой тяжести; Опарыш вошел в ГА, конечно, в новой аранжировке. Крюгер и Ко. ошибочно назвали в качестве источника мелодии Опарыша – композицию Кладбищенская улан-удэнской панк-группы «Оргазм Нострадамуса» (лидер – Алексей Фишев aka Угол). Она вышла на альбоме «Смерть аморала» 1999 г. Источником мелодии быть не могла еще и по другой причине: мелодии в обеих песнях нет никакой, только ритм.)

Позже Хой демонстративно «не интересовался» политикой (хотя как-то не удержался и раскритиковал, например, Лукашенко) и сопротивлялся попыткам о ней поговорить:

– …ведь существует национальная политика, а вы о ней как-то…

– Да пошел ты в жопу! Да пошла эта политика в жопу! Буравчиком! [42]

Я ВЛЮБИЛСЯ В ВУРДАЛАКА

Одна из первых мистических песен Хоя Утопленник (КП) была написана под воздействием лермонтовской баллады Любовь мертвеца (1841), правда в Утопленнике опущена шаблонная концовка романтических баллад, где мертвец возвращается или угрожает вернуться за невестой с того света («Ты не должна любить другого, / Нет, не должна, / Ты мертвецу, святыней слова, / Обручена. » у Лермонтова). Стихами Лермонтова Хоя в детстве пичкал отец (и потом хвастался этим в воспоминаниях: «Я научил его думать над каждым словом»). Сопоставление этих баллад есть в первой части статьи, не буду повторяться; добавлю только, что из четырехтомника, который насочинял Лермонтов, Хой выбрал самый мистический текст.

В песне Я влюбился в вурдалака (ГМ) встречается тот же лермонтовский перифраз «жилец могил» (= мертвец). В подтексте ее – фрагмент из лермонтовской поэмы Боярин Орша: с текстуальными перекличками типа «с улыбкой вечной и немой» >> «улыбка ее – смертельная агония. », «густая длинная коса. », прилипающая к костям >> «золотистая коса стала синею тогда», и проч.

Я влюбился в вурдалака

Громаду белую костей

И желтый череп без очей,

С улыбкой вечной и немой,

Вот что узрел он пред собой.

Густая, длинная коса ,

Плеч беломраморных краса,

Рассыпавшись к сухим костям

Кой-где прилипнула. и там,

Где сердце чистое такой

Любовью билось огневой,

Давно без пищи уж бродил

Кровавый червь – жилец могил!

Впали серые глаза,

Трупный запах изо рта,

Стала синею тогда.

Лишь смертельная агония

На роже мертвеца!

Что случилося со мной,

А ведь я ее любил,

Но не знал я, что она

Была жителем могил.

Что касается выражения «жилец могил», еще Б. Эйхенбаум (немного перегибая с его частотностью у Лермонтова), замечал: «Такие, постоянные у Лермонтова, выражения, как „игралище страстей“ или „жилец могил“, представляют собой поэтические штампы, которые употребляются и Полежаевым, и Козловым, и Одоевским» [43] . «У Козлова в „Абидосской Невесте“ читаем: „Она как червь — жилец могилы — / Не утихает, не уснет; / И этот червь в душе гнездится, / Не терпит света, тьмы страшится“» [44] . Штамп этот, как и многие другие романтические мотивы и сюжеты, был подхвачен декадансом начала XX века: «И те мечты не обезгрешат: / Они тоскливей, чем игра. / Больного ль призраки утешат? / Жильцу могилы ждать добра. » (Кручёных, Хлебников. Игра в Аду, 1912). «Живым дарить покой, жильцам могилы тесной / Несбыточные сны дыханьем навевать» (Николай Клюев, Лес). А позже вовсе стал затасканным, вошел в переводческий арсенал начала XX века, где утратил спецификации. Впрочем, как раз эти тексты из круга влияния можно исключить: символистская литература, которая реабилитировала романтическую мистику, вернулась в массы в 90-е годы, а в это время Хой перестает читать книги и переключается на вампирическую макулатуру weird fiction типа Р.МакКамона.

Вообще есть подозрение, что песня Я влюбился в вурдалака ориентирована уже не на Лермонтова, а на избитые сюжетные схемы weird fiction Голливуда. Секс с нечистью (мертвецами, вампирами и т.п.), принимающей на время человеческий облик, чтобы совратить героя, – излюбленный ситкомовский прием хорроров. Такие сюжеты валом валят из сценариев weird fiction в литературу и обратно.

Я незаметно поднял руку над ее головой и перекрестил ей макушку. Ух ты! На мгновение мне показалось, что вместо прекрасной девушки мой смычок обрабатывает противный упырь. Но, быть может, мне это только показалось? Я поднял другую руку и перекрестил макушку еще раз. Хоп! Определенно монстр! Из ее макушки курился дымок. Волосатые уши шевелились в такт движениям челюсти. Из жопы торчал хвост. Б-р! Представляю себе, какая у этого монстра рожа! Я оказался в довольно щекотливой ситуации – со смычком в пасти у монстра. Если двинуть ей сейчас по башке, я рискую остаться без смычка. Но и продолжаться это тоже не может – гадко заниматься сексом с монстрами [45] .

«ОПАСНЫЙ ПУТЬ ЧЕРЕЗ ТУМАН»: ХОЙ И СТИВЕН КИНГ

Под «простотой» и «жизненностью» песен «Сектора газа», кроме прочего, подразумевается отсутствие тропов – метафор, аллегорий, метонимий и тому подобного поэтического арсенала. Когда Хой говорил, что не любит «поэзию» [46] , или что «пишет тексты, а не стихи», он подразумевал под этим отсутствие традиционной поэтической образности. Туман, наоборот, кишит тропами, без которых Хой прежде, как правило, успешно обходился.

С самого начала, с 1987 года, в текстах Хоя заметна поэтическая техника, например, внутренние рифмы (типа «Через месяц друг мой пах / Позабыл вдруг о делах» – Ангел секса, СГ); ассонансы и аллитерации («Эй, подруга, выходи-ка на крыльцо, И не слушай ругань матерную матери с отцом» – Возле дома твоего, ЯВ).

«Туман» был настолько изнасилован советской песенной лирикой, что его стало невозможно употреблять просто в пейзажном смысле, а не в качестве аллегории. При всей банальности сравнений и метафор, текст Тумана воспринимается как «поэтический»: почти для каждого сравнения или метафоры находится поэтический контекст.

Солнечный огонь атмосферы бронь / Пробивал, но не пробил туман . Во-первых, здесь – и еще в последнем куплете Тумана – впервые у Хоя попадается enjambement. Во-вторых словосочетание «солнечный огонь» превратилось в штамп уже в классической русской поэзии: «И помчится, точно в битву / Разъяренный шпорой конь, / Отражая в брызгах пены / Молний солнечный огонь » (Полонский Я. П., В дни, когда над сонным морем…, 1876).

И мертвый месяц еле освещает путь… Образ «мертвого месяца» затаскали символисты: « Мертвый месяц беспомощно нем, Никому ничего не открыл» (Блок А. «Ты оденешь меня в серебро. », 1904) «Белый саван брошен над болотами, Мертвый месяц поднят над дубравою» (Сологуб Ф., «Поклонюсь тебе я платой многою. ») В песенной лирике: « Мертвый месяц щерит рот кривой, И в снегах глубоких стынут ели» (Вертинский А. Рождество ).

И звезды давят нам на грудь Не продохнуть… «Где крылатый конь? / Всадник – где? / Почему тревогой звёзды давят ?! / Трудно одному! / Как и тебе! / И тоскою душу ночи травят!» (Кричкер Семен. Всадник ночи [1990 г.] // Песни )

И хлещет кровь из наших ран … Это застывшая метафора, которой поэты, впрочем, не пренебрегали: «Хлещет кровь из раны человека. И хоть слабо тело человека – Он не гнется под громадой боли!» (Ахматова А.А., «Ты выдумал меня. » – Переводы из индийской поэзии: Рабиндранат Тагор); «Вас не было еще / И в материнских чревах, / Когда дрались отцы / И кровь из ран хлестала» (Мартынов Л., Вас не было еще, 1957), и т.д.

При этом остается непонятным – о чем эта песня? Режиссер видеоклипа Денис Ларионов и оператор Дмитрий Великанов смонтировали записанное на Шаболовке студийное выступление с милитаристским видеорядом, кадрами чеченской хроники, и получилась песня – «про войну» [47] .

«Я спел «Туман», выступление без всяких затей отсняли на камеру и стали колдовать, какой видеоряд подложить, но времени, как всегда, было в обрез – одна ночь, поэтому просто смонтировали несколько кусков из черно-белой кинохроники – и видео вышло в эфир. » [48]

Хой говорил, что даже эта наспех придуманная идея намонтировать в клип хроники принадлежит ему. Милитаристская тематика была очевидно навязана по производственной необходимости.

Между тем, реконструкция замысла – элементарна. В каждом альбоме «Сектора газа» была хотя бы одна мистическая песня. В СГ – это Сумасшедший труп, в КП – Утопленник, в ЯВ – Спор, в НПР – Ночь перед Рождеством, в ГМ – Вурдалак и Моя бабка, в ТПП – Укус вампира и Злая ночь, в НУМ – Вальпургиева ночь (под № 13), не говоря уже о переполненных мистикой «Зловещих мертвецах» и «Восставшем из ада», которые получили названия в честь известных американских хорроров, отгремевших в российском прокате. Это похоже на принцип – «мистика в каждом альбоме» [49] :

Мистика выскальзывает иногда , в последнем альбоме [на момент интервью – ТПП] тоже, были две песни – Укус вампира и Злая ночь – мистические. Но так, не то, что как раньше было очень много. Но все равно есть, потому что мистику я любил, люблю и буду любить» [50] .

«. чисто случайно у меня получилась песня «Колхозный панк». Вот, и с этой песни я понял, что надо стебаться. И начал сочинять уже прикольно. Хотя о вампирах я, конечно, не забывал. Я их в каждый альбом вставлял» [51] , – скажет Хой в одном из последних интервью.

Мистика напрочь отсутствует только в «Газовой атаке», что выпадает из тенденции, если бы не Туман (песня Вой на луну, как известно, в альбом не вошла). Если отвлечься от милитаристской темы, навязанной видеорядом, Туман – это вариация сюжета песни Нас ждут из темноты. Темнота, мгла, туман или любое непроницаемое пространство – очень распространенные мистические воплощения неизвестности. В weird fiction пугает неизвестное, которое скрывается в темноте или в тумане.

Потенциальных источников у хоевского Тумана может быть масса. Не исключено, к примеру, влияние примитивной вампирологии, вроде той, что встречается в Вампирах Б.Олшеври. В старой латинской книге, подаренной Джемсу Уату американским миллионером Гарри Карди, излагается расхожий набор поверий о том, что вампиры не переносят запаха чеснока, боятся крестов и далее: вампиры « могут окружать себя туманом или даже обращаться в туман. Любят лунные ночи и по лунному лучу плывут, как по реке […] Самые могущественные вампиры могут управлять до известной степени, конечно, явлениями природы, как то: ветром, тучами, туманом и т.д.» [52] В последние годы книга Вампиры. Фантастический роман барона Олшеври – российский приквел Дракулы Стокера (1912), переизданный в 1991 на волне возвращения беллетристики XIX – XX в., – была одной из любимых у Хоя: по некоторым данным, он брал ее с собой на гастроли «последние 10 лет» [53] .

Другой возможный интертекст – Туман Стивена Кинга (The Mist, 1976), классика хоррора, ставшая моделью для аналогичных сюжетов weird fiction . У самого Кинга были символы неизвестности и пооригинальнее (например, кукурузное поле в Детях кукурузы или в Противостоянии). Сюжет для Тумана он частично позаимствовал идею из романа британца Джеймса Херберта Мгла (The Fog, 1975; туманный намек на это есть в предисловии Херберта к переизданиям [54] ). У Херберта после землетрясения деревня Уилтшир покрылась облаком странного тумана, превращающего людей в маньяков. Туман Стивена Кинга начинается с описания сильной бури в штате Мэн (родной штат Кинга, где часто происходят мистические события), после чего местность оккупирует зловещий туман, поглощающий радиоволны и кишащий монстрами, которые утаскивают все живое в мрак и там пожирают.

Герои Кинга не один раз отмечают «странный едкий запах» молочного тумана и в итоге выясняют, что он «ядовитый туман» (с. 317) с секретного правительственного проекта, отсюда у Хоя: «… испарения земли бьют, как дурман», « И воздух ядовит, как ртуть».

Застилающий все туман стирает время действия: в Тумане Хоя это одновременно – день и ночь: в первом куплете – «солнечный огонь», которому не удается пробить туман, в рефрене – «мертвый месяц» и «звезды давят нам на грудь» (в других случаях в текстах Хоя время постоянно измеряется закатами и восходами солнца [55] ). Намек на этот апокалипсический образ есть у Кинга: «Белый, чистый [туман]… быстро продвигался, и вместо солнца на небе осталась теперь маленькая серебряная монета, словно полная луна, видимая зимой сквозь тонкий покров облаков» (с. 315).

В книжке Кинга туман тоже может быть понят аллегорически: например, как социальный символ смуты, во время которой активизируются сектанты-проповедники: «Бог покарал нас. Мы видим отвратительные кошмары, – орёт на своей импровизированной проповеди миссис Кармоди, обернувшаяся «матерью Кармоди». – Искупление разметет туман! Искупление сметет этих чудовищных монстров». Сближение с Кингом, по крайней мере, объясняет, откуда у Хоя взялись стихи «Бог подскажет путь» и «Бог для нас всегда бесплотный вождь» [56] .

Еще один намек на паранормальный смысл песни попадается в последнем куплете:

Нам все нипочем: через левое плечо

Плюнем и пойдем через туман.

Четыре героя Кинга едут сквозь туман, с трудом прокладывая дорогу во мгле, кишащей мутировавшими тварями. После бури прошло четыре дня, но конца пути не видно. Герой пытается настроить радио, поймать хоть какую-нибудь волну. Один раз ему показалось, что он услышал слово «Надежда». Это последнее слово, им завершается роман. Кинг оставляет открытый финал в духе Хичкока – двусмысленный финал, «позволяющий читателю или зрителю самому решать, как все закончилось». «Здесь не будет фраз типа: «и они выбрались из тумана в яркий солнечный день»», – предупредил Кинг. Хой поступает точно так же, повторяя кинговскую композицию: « Было хорошо, было так легко…» – « И не пройти нам этот путь в такой туман» – « Но мы пройдем опасный путь через туман…»

В итоге, как сказал Хой, Туман – песня « довольно… туманная , и каждый может ее воспринимать на свой лад» [57] . Я попытался показать, что задумывалась она как еще одна мистическая. В классической русской литературе аналог тумана – снежная буря или метель. У Хоя этот образ появляется в песне Ночь перед Рождеством (НПР), где, как уже приходилось говорить, сплавляются мотивы из одноименной повести Гоголя и Погони Высоцкого. Одним из паттернов для всех троих были стихи Пушкина, ср. в «Бесах» – «Сил нам нет кружиться доле; Колокольчик вдруг умолк; Кони стали… «Что там в поле?» – «Кто их знает? пень иль волк?» со стихом «И каждый пень нам – как капкан».

Свидетельство Ольги Самариной о том, что Хой перечитал всего С. Кинга относится к более позднему времени: «Когда концертов не было, то он книжки читал. Любил читать, аж жуть. Все триллеры покупал, да мистику всякую. Всего Стивена Кинга скупил. Читал в туалете, это у него изба-читальня была. Запрется один, на час, на два и читает» [58] . Даже если к 1996 году перечитал не всего (весь просто не был издан на русском, да и Стивен Кинг, слава богу, жив), то знать Туман был просто обязан. Впервые он был опубликован на русском журналом «Вокруг света» в 1992 году и до 1996 года переиздавался, по меньшей мере, дважды [59] .

АПОКАЛИПСИС ПО ХОЮ

Постепенно в творчестве Хоя мистическая тема эволюционирует от деревенской магии, замешанной на фольклоре, страшилках, книжках д-ра Папюса и чернушном перестроечном чтиве, – к апокалиптике. Злая ночь (ТПП), – пожалуй, первый текст Хоя, в котором появляется образ апокалиптического происхождения – «кровавая луна»:

Злая ночь, сегодня точно злая ночь,

И светит нам кровавая луна,

Сегодня нам с кентами не до сна.

Апокалипсис описывает великий день гнева (гнев Агнца), когда все пытаются скрыться от лица Создателя: «И когда снял Он шестую печать… произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь» (Отк. 6.12). Образ, конечно, был подхвачен и растиражирован, преимущественно, – романтической поэзией: «Дхни, ветер! лейся, дождь! бей с шумом в брег, волна! / Катись меж черных туч, кровавая луна! / Я вспомню страшну ночь, когда погибли чада» ( Катенин П. Песни в Сельме. Из Оссиана, 1810). Впрочем, в Злую ночь он с большей вероятностью мог прийти из современных ужастиков типа рассказа Лайон Спрэг Де Камп и Лин Картер « Moon of Blood » (1978) или австралийского хоррора Алека Милза «Bloodmoon» (1989), снятого по сценарию Роберта Бреннана.

На примитивном уровне апокалиптика была уже освоена всяким быдло-хардом типа «Коррозии металла» (дружественная «Сектору» группа [60] , что не помешало Хою пнуть ее в одном из последних интервью [61] ). Искать конкретные переклички со стихотворными деменциями последнего мужа Наталии Медведевой я не буду (чтобы разобрать слова в его песнях, придется приложить чрезмерно много нецелесообразных усилий, а, тем более, невозможно их запомнить), но общие тематические установки отметить можно, ср., к примеру:

«Ведьму ночью у болот я пилил крестом, / Гроб, как танк, меня везёт на шабаш в Содом. / Я давно её хотел соблазнить в аду / Растерзать и выпить кровь, чёрную вдову / Ведьму знай – в Содом марш! / Ведьму знай – некрофил! / Ведьму знай – я вампир! / Ведьму знай – я убил!»

«Вельзевул – король болот, атаман чертей / Всех покойников отец, пожиратель змей / Отыщи гниющий труп посреди болот / Жажда крови и любовь мертвеца зовёт» [62] ;

Полноценным переписыванием Апокалипсиса Хой занялся позже. В альбом ДНГ должна была войти песня под названием «Антихрист», сохранившаяся в черновиках, – немыслимая, скажем, еще три года назад в альбоме ЗМ.

Последний альбом (ВИА) завершает апокалиптическая дилогия – Святая война и Восставший из ада. «…так как 2000 год связан с чем-то мистическим, я весь новый альбом сделал мистическим» [63] . В 1999 году Апокалипсиса ждали не только в сектантских конгрегациях. Все газеты были переполнены рассуждениями о «магии цифр»: «миллениум» отметили досрочно с наступлением 1999 года, а деньги на ликвидацию фантомной «проблемы 2000» стали усасываться еще раньше: распоряжение правительства о выделении средств для «предотвращения негативных последствий в работе действующих в Российской Федерации государственных информационно-вычислительных систем в связи с наступлением 2000 года» было подписано Сергеем Кириенко еще 30 мая 1998 г. [64] 17 августа, напомню, произошел дефолт.

В Восставшем из ада описывается освобождение дьявола («Когда шлюха вавилонская на древнем драконе / Установит на земле злые адские законы, сука»). «Шлюха вавилонская» – это, понятно, падший Вавилон, средоточие пороков (Отк. 17-18), а древний дракон, конечно, – «великий дракон, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную» (Отк. 12.9).

Бог его заковал в преисподней,

Тысячу лет мечтал он о свободе,

Но прогремел вскоре выкрик народный:

«Эй, вставай, проклятьем заклейменный».

И восстал он, цепи срывая,

Своих детей на битву призывая.

И народ тот час повели его дети

И все те, кто попал в его сети (Восставший из ада) [65] .

Цепи пришли из Апокалипсиса: ангел, сошедший с неба, «имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей; он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время» (Отк. 20.1-3). Образ дьявола, мечтающего в преисподней о свободе, родился из синтеза апокалиптического и революционных текстов. У Хоя он подсвечен образом угнетенного народа Эжена Потье (в проигрыше песни звучит «Интернационал», после стихов «Но прогремел вскоре выкрик народный: / Эй, вставай, проклятьем заклейменный, / И восстал он, цепи срывая…»). В стихах времен революции и гражданской войны начала XX века цепи («Пусть нас за правду хоть в цепи куют [. ] Новую песню и в пытке споем» [66] ) и мотив срывания цепей стали топосами (примеры я приводил в первой части статьи [67] ). По сведениям Acлaна Kуpбанoвa, в первоначальном варианте текста песни Восставший из ада (сохранившемся в «дневниках Хоя») в строке «И народ тотчас повели его дети» в качестве детей дьявола упоминались Ленин и Сталин, но в итоге Хой избавился от всяких политических намеков, загнав их в легко читаемый подтекст яких нце концов, как известно, Хой избавился от политики. .

«ПАНК-ЖЛОБ-РОК»: О ГЕНЕЗИСЕ ПОНЯТИЯ

Сибирский панк-рокер Вадим «Черный Лукич» Кузьмин, лидер групп «Мужской танец» (1979 – 1981), «Спинка мента» (1986), работавший в свое время с «Гражданской обороной», Янкой Дягилевой (собственно, он познакомил ее с Егором Летовым), Д. Селивановым («Калинов мост»), и прочими, обвинил «Сектор газа» в еще одном плагиате: стиль «жлоб-рок», по его версии, придумала новосибирская группа «Путти», основанная в 1983 году [68] . Обвинение – во-первых, смешное (что это за группа?), во-вторых, не по адресу [69] , – не достигает цели еще по одной причине: Хой нигде не объявлял, что «Сектор газа» играет «панк-жлоб-рок».

Во время чеса по провинции «Сектор газа» расслаблялся, как мог, но никаких панковских жестов не было: на сцене никто не срал, на публику не блевал. Максимум – Хой расстегнул ширинку на концерте в Москве (ДК Горбунова) при словах из песни Возле дома твоего «Ну, а коль не выйдешь ты, все заборы обоссу». Ну и мурманские фанаты до сих пор вспоминают, как «Сектор газа» в 1992 в первый приезд отыграл концерт в Жидовке (ДК «Железнодорожников», он же Железка), а во второй приезд – в Кировке (ДК им. С.М.Кирова): тогда пьяный Хой в семейниках пел «Бомжа» [70] . Все это мелочи, о которых неудобно говорить по сравнению с настоящим панком.

Тему панка в поэтике Хоя, как обещалось, грамотнее меня раскроет Илья Стогов в «Антологии русского панка», которая в этом году готовится к выходу в петербургском издательстве «Амфора» и где будет глава про «Сектор газа».

Вот как специфику отечественного панка описал его основоположник – Андрей «Свинья» Панов (упомянутый в песне Хоя Колхозный панк):

«Панк-рок не имеет стилевых рамок, он может принимать любую форму. Главное – сама подача и отношение к тому, что ты делаешь. Я могу придумывать, что придумывается, или играть в любом стиле, в каком мне захочется [. ] Вот в этом и заключается отличие панк-рокера от всех остальных: он может делать что угодно, и все, что он делает, будет восприниматься нормально» [71] .

В этом смысле «Сектор газа» играл панк, во всех остальных – нет. Ср. с высказываниями Хоя:

«Панком я себя никогда не считал. Ну, может быть, в начале творчества чистая «панкуха» где-то и просматривалась. Я делаю то, что мне нравится. Каждый альбом музыкально разнообразен».

«Я сочиняю и пою только то, что хочу петь и сочинять» [72] .

И панковской тематики у «Сектора газа» немного. Скажем, в песне Шары проступает фольклорная основа: «туменсцентивный» мотив рефрена песни имеет фольклорный аналог: «Любят женщины Филата / Не за белое лицо, / А за хуй большой горбатый / И за левое яйцо»; также как «порубить конец на холодец»). Сюжету песни Носки сходу вспоминаются непанковские литературные аналогии (рассказ М.М.Зощенко Операция, 1927 г., например).

Я мочился в ночь, на первый взгляд, – панковская по тематике песня. В 1989 году она и воспринималась как панковская, во всяком случае, тогдашним гитаристом «Сектора» Сергеем Тупикиным: «. они играют панк-рок. Можно играть все, что угодно. Там вокалист поет, как он мочился в ночь» [73] . Между тем, и Я мочился в ночь и близкая ей по сюжету песня Спокойной ночи, малыши – во многом инспирированы шансоном. Других «литературных» источников в 1980-е годы попросту быть не могло (если исключить генетические как нерелевантные, т.е. заведомо не входившие в круг чтения Хоя). Зато шансону тема энуреза знакома очень хорошо. В репертуаре Аркадия Северного была идиотская песня с такими словами:

Родители не раз ко мне твердили:

«Не забывай, мальчика, пúсать перед сном».

Дурной мальчишка не слушал наставленья,

Ложился спать, ну а потом…

Его всю ночь терзали привиденья

Лишь потому, что он не пúсал перед сном…

Жена не хочет спать со мной в постели

И называет меня жалким ссыкуном.

Так разрешите доказать на деле,

Что не виновен, что я пúсал перед сном [74] .

Вилли Токарев в треке Придурок ненормальный воспел дизурию – (затрудненное и болезненное отделение мочи при заболеваниях мочевых путей), – которую он явно перепутал с энурезом.

Болел я очень долго, а чем – сказать смешно,

Да ладно, расскажу я, теперь мне все равно!

Прям до седьмого класса в постель мочился я,

Живьем меня хотела сожрать моя семья.

Болел я дизурией, что просто стыд и срам.

И бабушка Мария рыдала по утрам:

Она постель сушила, а я ее мочил,

Отец меня за это дубиною лечил [75] .

ХОЙ И БЛАТНЯЧОК

«– Ты не думал над тем, чтобы спеть что-нибудь блатное?

– Нет, там все, что можно было спеть – спето. Мои песни, кстати, очень любят в зоне…» [76]

Фраза в последней строфе Черной магии – по словам Хоя, это «кусок из старинной блатной песни» [77] :

– Атас. Отвал. Канай приход…

– Плыву, торчу, нормальный ход.

Вступление к пятому альбому –

Мы играть готовы.

Пиво вот допьем… –

один из бесчисленных вариантов припева классической одесской песенки Как на Дерибасовской, угол Ришельевской… про шестерых налетчиков, изнасиловавших старую одесситку:

Рассказчик из Кащея Бессмертного (1993), описывая встречу Ивана с Бабой Ягой, –

Истопила бабка баню,

Искупала бабка Ваню.

И дала ему винца

цитирует опять же одесскую песенку Шел трамвай десятый номер:

В карете места нету –

Мертвые там от винца,

В первом же куплете Танцев после порева («Какая ночь, какие звезды – кайф…», 1996) опознается явная цитата из уже почти народного «Гоп-стопа» [79] .

«Танцы после порева»

Гоп-стоп, мы подошли из-за угла.

Гоп-стоп, ты много на себя взяла.

Теперь расплачиваться поздно,

Посмотри на звёзды,

Посмотри на это небо

Взглядом, бля, тверёзым,

Посмотри на это море,

Видишь это всё в последний раз

Мы подошли с тобой из-за угла,

Ты дофига травы в себя взяла,

Но это надо, это бьет наверняка…

Какая ночь, какие звезды, – кайф.

Из зала дискотеки льется драйв…

Ты говоришь: Погнали танцевать,

Да не спеши, успеем, твою мать,

Ты посмотри вон там виднеются кусты.

Новогодняя песня – переделка известной песни про елочку (на слова З.Александровой: «Ветку нарядную ниже опусти, / Нас шоколадною рыбкой угости»). Но вот продолжение этого куплета –

Девок хороших под елку опусти!

Их шоколадною шишкой угости!

Девки сразу станут рады,

Они ссут без шоколада,

Шоколад им значит надо,

Если надо – угости! [80] –

написано с оглядкой на классику эмигрантского шансона – В шумном балагане (1981) Вилли Токарева. Во всяком случае, тот острил очень похоже:

В шумном балагане девочки что надо.

Я их угощаю водкой и вином.

Каждой на прощанье плитку шоколада

Пососать полезно сладость перед сном.

Девчонки любят марафет,

Но жить не могут без конфет [81] .

Другое дело, что у Токарева откармливание девчонок шоколадом – результат навязчивой идеи. Шансонье всегда любил полных женщин, а тощих порицал:

Мне бабы нравятся с фигурою Венеры,

Там если щупаешь, то знаешь: маешь вещь!

Но девки плотные сидят голодные,

Хотят фигуру сделать тощую, как лещ! [82]

Этой теме посвящена специальная песня «Диетпитание» («Я сюда приехала розовой, здоровою…», 1981). Глядя на его нынешнюю жену Джулию, понимаешь, что это не гипербола и не метафора. У Хоя есть еще кое-что общее с Вилли Токаревым – легкость в мыслях, с которой тексты можно гнать километрами, не загружаясь особенно подбором оригинальной образности. Когда у Токарева не хватает слов, он так и пишет: «В центральном парке, как в садах Семирамиды, / Он просто чудо – невозможно передать. » И дело не в том, что Хой может написать так же («Пусть застряла тина меж зубов, / Но такой конец – не хватает слов. »): прежде чем рифмовать слова, их надо было где-то нахвататься. И у того, и другого есть неподражательный вокабуляр, который, однако, порождает ошибочное впечатление, что написать такое может кто угодно.

Незнакомые места (ТПП) – перепев известной воровской песни «Помню, помню…» Она была известна, например, в исполнении Аркадия Северного или эмигранта Бориса Рубашкина, в 1990-е гг. вернувшегося в Россию с гастролями:

Помню, помню, помню я,

Как меня мать любила.

И не раз, и не два

Она мне так говорила:

«Не ходи на тот конец,

Не дружи с ворами!

В Сибирь в каторгу сошлют —

Сбреют длинный волос твой,

Аж до самой шеи,

Поведет тебя конвой

По матушке по Рассее! […]

Я не крал, не воровал,

Я любил свободу!

В Сибирь каторгу попал

В других вариантах – строф больше, но в данном случае это неважно. Отсюда переходит мифологема ‘бедствий, испытываемых в наказание за нарушение родительского запрета’, которая разыгрывается на фоне притчево-аллегорического содержания. Основная идея, впрочем, не сожаление о дурно прожитой жизни, как в оригинале, а скорее советы: «Зрителям мы стараемся передать желание жить, показать как надо жить и как жить не надо. Не ныряй в незнакомом месте, не хочешь проблем — надень презерватив. Мы учим здоровью. Назови мне хоть одну песню, в которой мы учим злу! У нас нет таких песен» [83] .

Под влиянием блатняка написан Бомж (ГМ).

Эх, отпусти меня, товарищ старшина,

Я простой советский бомж, а не шпана.

Я не сделал, ведь, плохого никому,

Так за что меня берете, не пойму? –

это топос блатной песни, ср.:

«Ой ты, начальничек да над начальниками, / Отпусти, ой, отпусти на волю! / А там соскучилась, а, может, ссучилась / На свободе дроля!» (в исполнении В.Высоцкого [84] );

«Ну отпусти меня, ведь, правда, не гоню: Твои орлы меня напрасно взяли, Меня в дурдоме так пообломали, Что я забыл машинку и иглу» [85] ;

«Секи, начальник, я все честно рассказал / И мирно шел сюда в сопровожденьи. / Ведь я железно с бандитизмом завязал. / Верните справку о моем освобожденье» [86] ;

«Ты, начальничек, не томи, / А скажи, где маманя ждёт. / На, возьми у меня взаймы, / Я богатенький и не жмот» [87] ;

«В края далёкие, гольцы высокие, / На тропы те, где дохнут рысаки./ Без вин, без курева, / Житья культурного. / Почто забрал, начальник, отпусти» [88] .

Песня Караван написана поверх наркоманской песни Из Ташкента в Иран. , существующей во множестве вариантов, с неизменным персонажем – караванщиком Али. Исходный текст всем известен, и нет никаких сомнений, откуда пришел рефрен («Шестой день без воды всё бредут верблюды, / Помоги нам Аллах добрести до воды. ») и весь азиатский антураж.

Текст песни Взял вину на себя в комментариях не нуждается: весь арсенал из нарочито неточных рифм (типа «спят – на себя») и антитеза «за решеткой / на свободе» («они там, а я здесь»), которая стала жанрообразующей – от «Узника» Пушкина до советской приблатненной лирики («И вот на нарах, жрать хочу, Играю в карты, хуй дрочу, Кошмары, блядь, кошмары, блядь, кошмары. А на свободе фраера Всю ночь гуляют до утра И шмары, блядь, и шмары, блядь, и шмары» [89] ). Журналист Александр Бондарь в своем запредельно бредовом эссе «»Сектор газа» как феномен постсоветской культуры» сопоставляет Взял вину на себя с Письмом к матери, «которое поет Миша Шуфутинский» [90] . На самом деле – таких песен тысячи, ср., например, «Стон знакомый замка снова будит меня. » и «А на воле весна, воздух давит на грудь…» с ранней приблатненной лирикой А. Розенбаума: «А на суде я брал все на себя…», «И будет завтра ручеек журчать другим / И зайчик солнечный согреет стены снова, / Ну, а сегодня скрипнут сапоги / И сталью лязгнут крепкие засовы».

Когда-то давно, до выхода альбома «Сектора газа» ТПП, песня Метаморфоза не была рэпом, а исполнялась под гитару. В оригинале она называется «Семь пьяных ночей» (по числу дней в неделе). Это ирландская народная песня, восходящая к старой балладе « Our Goodman » ( Child Ballad #274), или « Four Nights Drunk ». На английском она приобрела популярность с 1967 г. в исполнении группы «Dubliners». Первая советская рок-обработка принадлежит Александру Градскому, который почему-то включил ее в цикл композиций на стихи Бёрнса в таком переводе:

Однажды прихожу домой, был пьяный в стельку я

Гляжу чужая лошадь там, где быть должна моя

Своей хорошенькой жене сказал с упреком я

Зачем чужая лошадь там, где быть должна моя.

– Совсем заврался старый черт, ты шел бы лучше спать:

Стоит бочонок огурцов, что принесла мне мать.

Прошел почти полсвета я и видел все края,

Но вот бочонка со хвостом — нигде не видел я.

Однажды прихожу домой, был пьяный в стельку я,

Гляжу чужая шляпа там, где быть должна моя.

Своей хорошенькой жене сказал с упреком я

Зачем чужая шляпа там, где быть должна моя

– Совсем заврался старый черт, ты шел бы лучше спать

Стоит кувшин сметаны там, что принесла мне мать

Прошел почти пол-света я, и видел все края

Но вот сметаны с перьями — нигде не видел я

Однажды прихожу домой, был пьяный в стельку я

Гляжу чужая голова, где быть должна моя

Своей хорошенькой жене сказал с упреком я

Зачем чужая голова, где быть должна моя

— Совсем заврался старый черт, ты шел бы лучше спать

— Лежит кочан капусты там, что принесла мне мать

Прошел почти пол-света я, и видел все края

Но вот с ушами кочана — нигде не видел я.

В многочисленных вариантах она известна в репертуаре бардов Константина Беляева, Виктор Баранова, с вариациями в переводе Александра Дольского под названием Четыре ночи («Однажды прихожу домой, Был трезв не очень я, В конюшне вижу лошадь я, А лошадь не моя»), Александра О’Карпова (его вариант попохабнее) и др. В исполнении Александр Ткачева она называлась Пьяный ковбой; некоторые детали ближе к хоевской переделке, поэтому привожу ее полностью:

Однажды я пришел домой, был пьян как стелька я.

Чужая лошадь во дворе, где быть должна моя.

Своей хорошенькой жене сказал с упреком я:

«Откуда это лошадь там, где быть должна моя?»

– А где ты видишь лошадь? Шел бы лучше спать,

Это дойная корова, что дала мне мать.

Объездил я весь белый свет, облазил все края –

Коровы дойной под седлом нигде не видел я!

Второй раз прихожу домой и снова в стельку я.

Чужая шляпа на гвозде, где быть должна моя.

Своей хорошенькой жене сказал с упреком я:

«Откуда это шляпа там, где быть должна моя?»

– А где ты видишь шляпу? Шел бы лучше спать.

Это же ночной горшок, что принесла мне мать.

Объездил я весь белый свет, облазил все края –

Соломенный ночной горшок нигде не видел я!

На третий день пришел домой, был пьян как стелька я.

Гляжу – чужая пара брюк, где быть должна моя.

Своей хорошенькой жене сказал с упреком я:

«Откуда эта пара брюк, где быть должна моя?»

— А где ты видишь брюки? — шел бы лучше спать.

Это ж старое тряпье, что принесла мне мать.

Объездил я весь белый свет, облазил все края —

С застежкой «молния» тряпья не видел я друзья!

В четвертый раз пришел домой — был пьян как стелька я.

Гляжу — в кровати голова, где быть должна моя.

Своей хорошенькой жене сказал с упреком я:

«Откуда эта голова, где быть должна моя?»

— А где ты видишь голову? — шел бы лучше спать.

Это же кочан капусты, что дала мне мать.

Объездил я весь белый свет, облазил все края —

Но чтоб кочан с усами был! — нигде не видел я!

На пятый день пришел домой, и снова «в стельку» я.

Гляжу — в кровати дитятка, где быть должна моя!

Своей хорошенькой жене сказал с упреком я:

«Откуда эта дитятка, где быть должна моя?»

— А где ты видишь дитятку? — шел бы лучше спать,

Это старое полено, что дала мне мать.

Объездил я весь белый свет, облазил все края —

Но чтоб полено писало! — нигде не видел я!

Можно предположить, что Хою был известен какой-то третий вариант. В любом случае, при всех трансмутациях текста, генетическая сюжетная связь с ирландским оригиналом прослеживается отчетливо.

МЫ – СОВКОВСКИЕ РЕБЯТА:

Мы совковские ребята,

И в совке мы все живем.

По-совковски мы играем,

По-совковски мы поем.

Эта песенка открывает альбом ЯВ (1990). Мелодия по стилю и манере исполнения напоминает репертуар советского quasi -народного ансамбля «Ярославские ребята», созданного в 1965 году при клубе «Гигант» шинного завода (сперва под названием – «Откровенные ребята»). Этот вокальный ансамбль из трех человек был чрезвычайно известен в СССР, их творчество охотно транслировалось Всесоюзным радио и ЦТ, тиражировалось фирмой «Мелодия». В 1968 году «Ярославские ребята» стали лауреатами Всероссийского конкурса артистов эстрады, а в 1985 году – лауреатами Всероссийского конкурса исполнителей народной песни; выступали на сценах Кремлёвского Дворца съездов, Колонного зала Дома союзов, Московского театра эстрады, Концертного зала им. П.И.Чайковского и т.д. Их псевдофольклорные частушки по тем временам не были чрезмерно идеологизированными, хотя и пытались откликаться на актуальные темы (типа освоения космоса: « Николаев и Попович Долго будут сожалеть. Вместо радиосигналов, Ой, мы б частушки стали петь»). Главное – почти все они пелись на один мотив, который вскоре стал фирменным и легко узнаваемым. Именно его воспроизводит «Сектор газа» в треке Мы совковские ребята. Угадывается даже конкретный травестируемый текст: « Ярославские ребята, В Ярославле мы живем, Мы частушки вам сыграем, Мы частушки вам споем». Вступление к альбому ЯВ, судя по всему, должно было восприниматься в контексте программного глумления над советской эстрадой (ср., хотя бы, «Эстрадную песню»).

Компиляция из советских псевдонародных частушек была положена на мелодию песни Rasputin «Boney M» в композиции Ой, ты, травушка зеленая. (с того же альбома). Об этом Хой сообщил в интервью А.Троицкому: «. у меня есть целый набор, еще старинная книга, еще 1961 года, там все эти частушки, коммунистические. » [91] Фронтовик-графоман Николай Старшинов, – всю жизнь писавший стихи о Великой Отечественной войне, а в 90-е годы, ближе к семидесяти, издавший несколько сборников матерных частушек из своей коллекции, – критиковал подобные стилизации под народ за «восторженный лепет» и «примитив» [92] . Некоторые куплеты из трека Ой, ты, травушка зеленая… были известны не только по хоевской «старинной книге». Например, вошедшая в нее частушка –

А на нашем сельсовете

Красный флаг алеется,

Как на нас, на молодёжь

исполнялась хором русской песни ВР, в составе песни Уваровские напевы (Ты, подруга, пой, пой. , 1956) [93] . Там был еще такой куплет: «Наш колхоз теперь ведущий, / Он другим даёт пример; / Люди в нём живут богато, / Он колхоз-миллионер». И еще такой, издевательский до крайности: «Ты, подруга дорогая, / Кофту новую одень. / Ты не бойся, что износишь – / Нас оденет трудодень».

В 1950-е гг. в репертуаре Марии Николаевны Мордасовой и Воронежского русского народного хора была композиция Заиграй, мой гармонист (Воронежские колхозные) с таким известным ценителям «Сектора газа» куплетом:

Я в колхозе звеньевая:

Ловко я плясать умею

И в работе первая [94] .

Слова приписываются худруку Воронежского РНХ Константину Ираклиевичу Массалитинову, а то и самой Мордасовой.

Другая псевдонародная песенка 1960-х гг. [?] Елочки-сосеночки начинается словами «Елочки-сосеночки, / Зеленые, колючие. / В Воронеже девчоночки / Веселые, певучие», а заканчивается так же, как заканчивается композиция Ой, ты травушка зеленая:

Мы воронежские песни

Кто ребят наших полюбит,

Все равно мы отобьем [95] .

В таких частушках выстраивается устойчивая сексуально-административная иерархия: исполнительница, которая идентифицируется как «ударница в колхозе», обычно спаривается с председателем колхоза («Как же мне не погордиться – Лучше всех залетка мой, Председатель он колхоза, И колхоз – передовой») или с бригадиром («Мой миленок бригадир, / Ну, а я ударница…»); все остальное – позорно и безответственно, отсюда у Высоцкого: «Но с агрономом не гуляй – ноги выдерну, / Можешь раза два пройти с председателем» ( Письмо в деревню). Колхозный агроном, как правило, – человек с высшим образованием (в отличие, от бригадира и председателя), но в частушках действуют другие иерархические приоритеты: «Комсомол у нас в почете, / Комсомолом я горжусь, / Я ударница в колхозе, / В комсомолки запишусь» (Комсомольские частушки, 1937 – 1938 гг.).

Лентяи, которые недобрали трудодней, вообще остаются без секса: «Я yдаpница в колхозе, ты не сватай за меня, Hе пойдy я за лентяя – У тебя тpи тpyдодня» ( Ой, ты, травушка зеленая…, ЗМ). Сексуальная жизнь – как в соцреалистических текстах – ставится под регламентированный идеологический контроль, в тех же Елочках: «Я надену платье бело, / Буду в нем красавица. / Пусть лентяи не подходят, / Пока не исправятся». В других частушках секс между парами типа «бригадир – ударница» вовсе не предусмотрен: «Ой, скорее, мой залеточка, / В деревню приезжай: / Будем мы с тобой бороться / За высокий урожай!» В неподцензурных версиях, естественно, эти ограничения отметаются. Композиция Частушки (ГМ, 1992) скомпилирована из неподцензурных частушек из сборника того же Старшинова (Частушки с картинками, 1991) и им подобных: вряд ли Хой набрался столько «из жизни».

Много фрагментов фольклорного происхождения настолько органично вошли в хоевские тексты, что их вообще не замечают. Примеров – множество, вот некоторые:

Стихам «Сидели два еврея / На тоненьком суку, Один читал газету, Другой мешал муку, Раз ку-ку, два ку-ку оба ебнулись в реку. » близкая параллель обнаруживается в городском фольклоре: «Сидели два медведя / На тоненьком суку, / Один читал газету, / Другой месил муку. Раз ку-ку, два ку-ку, / Оба ебнулись в муку! / Раз ку-ку, два ку-ку, / Михаил попал в муку. / Сам в муке, хуй в руке, / Жопа в кислом молоке» [96] .

Стихи «Я парень неплохой, / Не ссусь и не глухой» ( Пердун, ЯВ) очевидно восходили к современному обсценному фольклору: «Он-то парень – неплохой, / Только ссытся и глухой. / Есть еще одна беда: / Он и срется иногда…»

«Приходи ко мне на пруд, / Где быки тялушек прут» ( Колхозная, ГМ) – фрагмент фольклорного происхождения, так же как стихи «Урожай у нас хороший, / Да болоты тописты…» (оттуда же); последние встречаются в разных вариантах, в т.ч.: «Все леса у нас дремучи, а болота тописты. / Девки все у нас ебучи, сисясты и жописты». Это народное творчество вошло, например, в композицию дружественной «Сектору» группы «Монгол-шуудан» Самара-городок в таком виде: «Приезжайте к нам в совхоз, / Будет всё европисто: / Девки сисясты, пиздасты, / Захилясты, жописты // Самара-городок, беспокойная я, / Беспокойная я, успокой ты меня» [97] .

Развитие сюжета Мумии – «Схватил он с яростью за груди тетю Груню / И на спине их резко в узел завязал» – подсказано фольклорной пародией на городской романс: «Вот и верь после этого людям: отдалась я ему при луне, он же взял мои белые груди и узлом завязал на спине» [98] .

Строка «А девки, в кучу, чо скажу я…» ( Минет, ЯВ) вызывает ряд обсценных фольклорных аллюзий: «Девки в кучу – / Хуй нашел. / Вы ебитесь – я пошел»; «Собирайтесь, девки, в кучу – / Я вам чучу отъебучу. / Не хотите девки чучу, / Я вам чачу захуячу».

Рефрен Снегурочки (НПР) – фольклорная травестия текстов новогодних детских утренников («Здравствуй, дедушка Мороз, Борода из ваты! Ты подарки нам принёс, Пидарас горбатый?»), функционирующая к тому же со всем известным продолжением: «Нет, детишки, не принёс: Денег не хватило! – Так зачем же ты пришёл, ватная мудила?»

«Хорошо в деревне летом, / Пристает говно к штиблетам…» [99] – строчки, давшие тему для песни Хорошо в деревне летом (НУМ), – тоже позаимствованы из фольклора: «Хорошо в деревне летом, пристаёт говно к штиблетам, Выйдешь в чисто поле срать, далеко тебя видать». Этот стишок Хой попытался использовать в незаконченной сказке про Емелю, дописав к нему пространное продолжение: «Одуванчик тычет в жопу, Вот какая благодать. // А зимой другие корки…», и т.д.

КАК СОЧИНЯЛАСЬ ПАНК-ОПЕРА «КАЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ»

В Первой арии Ивана на музыку Red Hot Chili Peppers Give It away (« What I ’ ve got you ’ ve got to give it to your mamma …») положен текст слегка измененной песни Поспели вишни в саду у дяди Вани (1969). Долгое время она считалась «народной»: ее исполняли Михаил Шуфутинский, Аркадий Северный, братья Жемчужные, и все кто ни попадя. Сейчас ее авторство установлено и зарегистрировано. Автор – Григорий Евгеньевич Гладков-Лиханский – родился в 1951 году в Никополе. После Днепропетровского медицинского окончил Полтавский кооперативный институт, получил диплом юриста. Живет и работает в Днепропетровске. Песенку эту написал в 18 лет, в 1969 году она входила в цикл «Сельские мотивы». Вот история ее создания, изложенная Д.Быковым со слов автора:

«Урожай черешни в 1968 году в Никополе был исключительный. На Саратовской улице, где проживали Гладковы, их соседкой была тетя Груня, у которой […] была любовь с дядей Гришей. Они ходили мыться семейственно, вместе, что до сих пор в обычае на юге России. Помывки происходили в бане на окраине Никополя, в районе, называвшемся почему-то Расчеган. Отсутствием немолодой, но страстной пары очень соблазнительно было воспользоваться, но Гладков до сих пор клянется, что черешню (которую для укладки в размер назвал вишней) он сроду не воровал. Когда он спел «Сельские мотивы» своей маме, первой и наиболее доброжелательной слушательнице, она даже испугалась: вот, подумают теперь, что ты с Петькой обокрал Груню. Начнутся неприятности. А, сказал Гриша, ладно, мало ли Грунь. Но на всякий случай перенес действие в колхоз, а соответственно колхозной сделал и баню. Впоследствии Гладков поступил в медицинский институт в Днепропетровске, а там в спортлагере затеялся КВН, еще не упраздненный. На этом КВНе он спел свои «Поспели вишни» – просто так, без особой надежды на успех, — но песня почему-то вызвала общий восторг. Ничего в ней особенного нет, а между тем во всех молодежных компаниях восьмидесятых, где я так или иначе вращался, ее пели вовсю, дружно хохоча ( Тут видна односторонность рассказчика: у него позднее развитие. С этой песней дети росли уже в семидесятых, и он – мудак, если услышал ее так поздно. – прим. Вадима Гасанова, который прочитал ранний вариант моей статьи и высказал ряд ценных критических замечаний) […] песню эту услышал Владимир Евдокименко, который учился в том же меде на пару курсов старше. Он по вечерам поигрывал на гитаре в порядке заработка на эстраде местного ресторана «Красный коралл». «Вишни» очень быстро стали хитом в Днепропетровске […] А у Евдокименко в свою очередь был друг Евгений Семенов, который выезжал лабать в Магадан. Там можно было правда, в чудовищных погодных условиях — очень быстро срубить сумасшедшие деньги, пропиваемые местными золотодобытчиками в ресторанах. В Магадане их услышал Шуфутинский, лабавший в ресторане «Северный» […] Хит… триумфально шествовал по стране, а врач Гладков как работал себе на двух ставках — в городе и в санатории, так и продолжал тянуть эту лямку вплоть до самого последнего времени, не получая ни копейки авторских. Шуфутинский в силу известных обстоятельств перекочевал на далекий Бродвей, где продолжал воспевать предприимчивость Григория и Петьки. Потом он вернулся и заехал в Днепропетровск, где Гладков пришел к нему за кулисы признаваться в авторстве» [100] .

Приведу оригинальный текст песни полностью:

Поспели вишни в саду у дяди Вани,

У дяди Вани поспели вишни.

А дядя Ваня с тётей Груней нынче в бане,

А мы с друзьями погулять как будто вышли.

А ты, Григорий, не ругайся, а ты, Петька, не кричи,

А ты с кошёлками не лезь поперёд всех.

Поспели вишни в саду у дяди Вани,

А вместо вишен остался один смех.

Ребята, самое главное – спокойствие и тише,

А вдруг заметят? – Да не заметят!

А коль заметят, мы воздухом здесь дышим?

Сказал наш Петька из сада выпав.

А ну-ка, Петька, нагни скорее ветку,

А он черешню в рубаху сыпал,

И неудачно видно Петька дёрнул ветку,

Что вместе с вишнями с забора в садик выпал.

Пусть дядя Ваня моет спину тёте Груне,

В колхозной бане на Расчегане.

Мы скажем дружно: «Спасибо, тётя Груня»

«А дядя Ваня?», «И дядя Ваня» [101]

Как видно, Хой только слегка дополнил сюжет алкогольной темой, чтобы обыграть потом в рефрене созвучие «Каберне» с « give it away », а в остальном содрал песенку довольно некритично, даже не избавился от упоминания «колхозной бани»: герои Кащея бессмертного, хотя и ездят на Сhevrolet, но живут при монархии. Что касается авторства последнего куплета («Но собака дяди Вани не дремала…»), не исключено, что это один из «народных» вариантов исполнения, в каком ее услышал Хой.

Остальные тексты Кащея бессмертного, кажется, оригинальные – за исключением общеизвестных стихов «Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой», позаимствованных из «Руслана и Людмилы» (сам Пушкин их, впрочем, взял у Макферсона: ими открывается оссиановская поэма «Картон»).

Все стихи, не входящие в Интродукцию и «арии», написаны четверостишиями, чередующими рифмовку ААВВ («В Русском царстве жил-был царь, / Превеликий государь, / Он был стар, но хер стоял, / Всех он в царстве заебал») с рифмовкой ААВА («Девок всех оттрахал он: / Сотни, тысячи, мильон, / А когда не стало целок, / Царь издал такой закон»). Причем из 67 четверостиший такой рифменный рисунок, где первая, вторая и третья строки связаны тройной рифмой, а третий стих остается с холостой (в восточной поэзии это т.н. «строфа рубаи»), встречается в 46. «В русском стихе это редкость, но прецеденты имеются. С замечательной виртуозностью такая форма использована в [. ] стихотворной сказке Л.Филатова «Про Федота-стрельца, удалого молодца»» [102] . С известного произведения Леонида Филатова, которое в начале 90-х годов неисчислимое количество раз повторялось по телевизору, за рифмовкой ААВА закрепилась сказочно-комическая семантика. И, кажется, первым, кто ее подхватил, – был Хой. Неоконченная Сказка про Емелю, кстати, написана таким же произвольным чередованием четверостиший AABB («Дров в сарае было мало, / И корова заебала, / Все мычит и просит жрать. Мож, сожрать ее, а, мать?») и AABA («Мать варила самогон, / Мать плевала на закон, / Мать сказала: Ема, блин, / Одевай скорей зипон»).

Еще одна реминисценция из филатовской сказки попадается в Арии Ивана и лягушки:

Ты возьми меня с собой

Буду я твоей женой,

Буду верною тебе,

Счастье я в твоей судьбе.

У Филатова к Федоту очень похоже обращается голубица:

Не твори, Федот, разбой,

А возьми меня с собой.

Как внесешь меня в светёлку –

Стану я твоей судьбой [103] .

Наверняка, были учтены циничные «сказочные» опыты Владимира Высоцкого 1960-х годов. Например, сцена избиения Кащея –

Стал Иван Кощея бить,

Стал его, козла, гасить:

Уебал пинком по роже

И по яйцам вдарил тоже.

А когда устал пинать,

Побежал жену искать –

слегка напоминает, если без мата:

И Иван от гнева красный

Пнул Кощея, плюнул в пол.

И к по-своему несчастной

Бедной узнице пошел

( Про несчастных лесных жителей).

ТВОРЧЕСКИЙ КРИЗИС И ПОСЛЕДНИЕ ПЛАГИАТЫ ХОЯ

Альбом ВИА шел тяжело. Наверняка, давила студия, где привыкли, что воронежский самородок штампует минимум по альбому в год. Затишье перед выходом последнего альбома было результатом кучи психологических проблем, тормозивших работу, и стало именоваться «творческим кризисом»:

– В последнее время вы куда-то пропали – совсем про группу ничего не слышно. Что случилось – творческий кризис?

– Да, было много всяких проблем [104] .

– Альбом «Восставший из ада», которого в принципе ждали уже давно, почему он так и не появляется?

– Ну это можно назвать коротко, чтобы там не обсасывать ничего, творческий кризис [. ] . когда делаешь альбом (например, я обычно всегда их писал для себя), просто — как хобби, это интересно, а когда уже начинаешь чувствовать, что от тебя требуют этот альбом, т.е надо его уже писать — это уже как работа типа, то естественно неохота, думаешь потом, завтра, туда-сюда и вот так растягивается [105] .

Если суммировать данные, окажется, что причин для кризиса окажется слишком много:

1. Смерть фаната на концерте. После этого инцидента Хой очень сильно «сдал», якобы чувствовал себя ответственным за него, «запил еще сильней», «сел на героин», «перестал думать о себе совершенно» [106] . Невероятно, чтобы данный случай стал причиной депрессии. Скорее всего, просто совпал по времени.

2. Наркомания (точнее – героин). Трипы, по идее, могут давать творческий импульс (и примеров сотни – от Квинси до Баяна Ширянова), но их эффект зависит от склада ума ширяющегося. Сам Хой (а после его смерти и другие) говорил, что в измененном сознании ему не пишется. Тем не менее, какое бы действие не оказывала наркомания, полнейшей деградации она не вызвала и основанием креативного упадка не была: Хоя постоянно пинала студия, требовавшая новых идей (например, с подачи С.Кузнецова он начал сочинять другие сказки). На день смерти с режиссером Олегом Золотаревым были запланированы съемки клипа. Словом, Хой не валялся обширянным в подъезде, не выпадал из окна, наконец, не находился под кайфом постоянно, так что наркоманию из причин творческого кризиса можно исключить.

3. Личная жизнь. Хой разрывался между подругой Ольгой Самариной из Москвы и женой, Галиной Клинских, сидевшей в Воронеже с двумя детьми. Обсудить эту тему было бы интересно, если бы она не была обсосана до основания. Как бы кому ни хотелось со злости перевалить всю ответственность на московскую птушницу-наркоманку, этот фактор тоже можно отмести: Хой познакомился с Самариной в апреле 1991 года, вскоре стал с нею встречаться, и с тех пор записал еще восемь альбомов.

Родители Хоя в меру понимания выводили все из бытовухи – жена/любовница: «…ссорились они с Галей часто. Он и альбомов тогда не писал. Говорил: «Прям, опустились руки и все. «» [107] Наркологическую версию подхватили все остальные (по ассоциации с другими рокерами, подсевшими на наркоту).

Четвертую и главную причину, которая, в отличие от прочих, многое объясняет, я бы назвал достижением ментального порога (в иерархических системах ей соответствует т.н. «принцип Питера», согласно которому «любой работник поднимается до уровня своей некомпетентности»). Ее впервые сформулировал звукорежиссер «Сектора газа» Андрей Дельцов, близко знавший Хоя больше десяти лет: « Конец творчества группы, наверное, он предвидел. Он и говорил: ну, что я, в шестьдесят лет буду «Ядрену вошь» петь? Естественно, нет. А больше он ничего не умел. И вот это на него давило» [108] . Другими словами, Хой выложился полностью, и у него остался ограниченный выбор: продолжать повторять себя (большинство музыкантов, кстати, могут и не увидеть в этом проблемы), распустить группу или умереть.

В этом году список «плагиатов Хоя» (т.е. текстов, заведомо ему не принадлежащих) пополняется Демобилизацией. Этот типичный образчик дембельской лирики был известен в армейской среде задолго до «Сектора газа». В среде фанатов «Сектора» принято считать, что песню Демобилизация написал старший брат Хоя, который в свое время подарил ему «Яву» и научил играть на гитаре, – Анатолий Япрынцев, отец Юрия Япрынцева [109] . Могу ошибаться, но, кажется, этой легендой сеть обязана Роману Гноевому, пиарившему тогда проект Игоря Аникеева. Возможно, Хой действительно услышал песню от брата; не исключено даже, что Япрынцев сказал ему, будто сам ее написал.

Этот плагиат можно считать одним из симптомов креативного угнетения: Хою явно хотелось повторить успех своей песни Пора домой (НУМ). Раньше он говорил:

«Я человек нормальный, нетщеславный, но когда на концерте, где из пяти тысяч народу – три тысячи солдат, и все требуют ”Пора домой”, и говорят мне после концерта, что это их ”дембельская” песня, то понимаешь, что потихоньку начинаешь входить в народную историю. »

Песня Пора домой, кстати, тоже писалась с расчетом на то, чтобы стать хитом. Как сказал Хой в марте 1997 г. газете «Вечерний клуб», «»Пора домой» может стать для нового альбома ч -то типа «Тумана» для «Газовой атаки»: будет понятна всем» [110] . Теперь ему понадобилось прочнее утвердиться в «народной истории» и, поскольку преднамеренно этого не сделаешь, он присвоил уже готовую «дембельскую» песню.

Песня Демобилизация сочинена хэшированием банальнейших строчек из советской попсы и дембельской лирики: « Скоро вдаль умчится / Поезд стрелой, / И развеет / Ветер дым. / Буду писать / Тебе, родной, / Встречи ждать / Все эти дни». Так начинается песня В дальний путь (композитор – А.Цфасман, автор слов – И.Альбек, более известный как автор текста к песне «Утомленное солнце»). Этот шансон известен в исполнении Павла Михайлова, Людмилы Гурченко и других. Тема дороги сразу же подсказывает весь сопутствующий комплекс мотивов – расставания, прощания, ожидания и т.п., приводить примеры можно до бесконечности. Финалочка вовсе до неразличимости растворяется в дембельской лирике типа «Приезжаю я в город родной, / Он встречает своей красотой. / Здесь два года назад / Провожала нас мать, / Желторотых еще салажат. // Открываю родимую дверь / Человек я гражданский теперь / Буду пить и гулять, буду девок ласкать / И о службе своей вспоминать» (те, кому довелось служить, в этом месте обязаны расплакаться). Это «классика жанра» – песня Дембеля, которая начинается всем известными словами: «Покидают родные края / Дембеля, дембеля, дембеля / И повсюду они в эти майские дни / Сильно пьяные ходят они». Дело не столько в совпадении жизненных ситуаций (демобилизация – поезд – встреча с родными – встреча с девушкой с дихотомией дождалась / не дождалась – пьянка), сколько в штампах дембельских песен, от которых Демобилизация обнаруживает стопроцентную зависимость.

Еще одно заимствование, о котором мне уже приходилось говорить, – слова Черного вурдалака. Этот текст, начиная со слов « Разлагающееся туловище чахнет в луже гноя…» и заканчивая словами « Я потрошу кишки и пью густую кровь, как предки пили», скомпилирован из русских подстрочников текстов группы Carcass , выложенных в Интернете. Группа Carcass образовалась в Ливерпуле в 1985 году, и с 1988, когда был записан дебютный альбом «Reek Of Putrefaction», сделала основной (и единственной) своей темой – расчленение трупов и еще живых человеческих тел. Унылого однообразия текстов Билла Стира, предводителя «ливерпульской четверки патологоанатомов», хватило на пару лет (на 1989 – 1990 гг. приходится пик их популярности), после чего группа выдохлась, несмотря даже на то, что играла грайндкор. Зато некрофильская увлеченность Carcass породила толпу эпигонов на Западе, и даже нескольких в России – начиная от тяжелой и агрессивной «Коррозии Металла» до попсового проекта одноразовой группы «Сексуальные меньшинства» братьев Торч «Некрофилия» (1996). Знакомство с Интернетом состоялось у Хоя, по крайней мере, в 1998 году, а в конце 1999 он сообщил в интервью радио «Юность – Молодежный канал»: «…хочу в ближайшее время взять компьютер и покопаться в Интернете» [111] . Отсюда он скачивает русские подстрочники текстов Carcass с первого альбома, и монтирует из них песню на «вурдалачий» сюжет. Об этом я уже писал, но в данном случае это интересно как симптом кризиса: если, скажем, общеизвестная песенка Поспели вишни в Первой арии Ивана (КБ) или баллада Семь пьяных ночей в Метаморфозах (ТПП) могли быть сразу опознаны без указаний на источник, а все прочие заимствования Хоя нормальны для любого поэта любого времени, то Черный вурдалак свидетельствует об износе творческого фильтра.

У Хоя есть своя поэтика, с идеологией и генезисом. На первых порах капитальный ее ресурс – фольклор, классика в пределах школьной программы и того, что заставлял читать отец; позже к списку добавляется шансон, сценарии weird fiction и паралитература, в основном, обстебанные (смысл мистики в песнях, разумеется, не в том, чтобы напугать тех, кто будет их слушать), в какой-то незначительной степени – отечественная «рок-поэзия», идеологическими вливаниями которой стоило бы и пренебречь. Главным фактором, упорядочивающим грязевые потоки этих культурных воздействий, была, безусловно, индивидуальность. Поэтому «Сектор газа» – группа ни на кого не похожая, но и не создавшая «стиля», которому можно было бы подражать. В этом, кажется, убедились многочисленные ее эпигоны: чтобы было «похоже», одного набора тем недостаточно. Не говоря уже о том, что неплохо бы сначала найти где-нибудь точное определение термина «стиль» (что это? чем отличается от «поэтики»? а от «дискурса»?). Такого определения нет за ненадобностью: это методологический тупик, выход из которого нужен только эпигонам, ищущим готовых рецептов.

Что касается художественной ценности этой поэтики, то с Хоем лучше никого рядом не ставить, – ни Гоголя с Лермонтовым, ни «рок-поэтов», – чтобы никого не обидеть. Безотносительная ценность всей т.н. «рок-поэзии» весьма невысока, точнее, ее нет вовсе. Всё, что сейчас переслушивается из советского рока 1970 – 80-х годов, объясняется банальной ностальгией. Смотреть на подержанных фанатов Егора Летова с наклейками «ГрОб» на джинсах уже сейчас смешно, а любого тинейджера вывернет, если заставить его послушать пару песенок из сборника «Попс». Когда вымрет это ностальгирующее поколение, «золотое подполье» будет без разбора захоронено в куче хлама массовой культуры совка, вперемешку с пустопорожними псевдобуддистскими виршами Бориса Гребенщикова, тошнотворными стихами Николая Рубцова, макулатурой типа Оксаны Робски и дешевыми детективами в мягкой обложке. Исключение составит Дарья Донцова, которую необходимо кремировать, чтобы раковая опухоль ее ампутированной груди, о которой она рассказывает в каждом втором интервью, не вызывала графоманских метастазов у тех других, кто мнит себя писателями.

[1] Ступников Д.О., Осташева Н.А. Альбом из анабиоза (Циклизация диска «Смысловых галлюцинаций» «Лед-9» как вариант психотренинга) // Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб. науч. тр. Тверь: Лилия Принт, 2003. Вып. 7. C . 5.

[2] Далее приняты следующие сокращения названий альбомов из официальной дискографии: СГ – «Сектор газа» (1989; 1993); КП – «Колхозный панк» (1989; 1991); ЗМ – «Зловещие мертвецы» (1990), ЯВ – «Ядрена вошь» (1990); НПР – «Ночь перед Рождеством» (1991); ГМ – «Гуляй, мужик» (1992); ДНГ – «Дави на газ» (1993); ТПП – «Танцы после порева» (1994); КБ – «Кащей Бессмертный» (1994); ГА – «Газовая атака» (1996); НУМ – «Наркологический университет миллионов» (1997); ВИА – «Восставший из ада» (2000). Обращение к ранним вариантам и бутлегам оговаривается специально.

[3] Тихомиров В. Сектор газа…, с. 226 – 228.

[4] Автографы текстов песен «Демобилизация», «Мертвый в доме», «Грязная кровь» и «Ночь страха» и сейчас доступны он-лайн (Газовая Атака – Web Page Рукописи тексты песен ). Обещанное «обращение к поклонникам, которое из-за нехватки места было опубликовано на буклете последнего альбома в сжатом виде», так и не было выложено. Сайт фэн-клуба «Газовая атака» не обновляется с 2002 года, материалы его на момент написания статьи перешли с домена www.sectorgaza.ru на бесплатный хостинг и никаких подвижек в сторону возобновления деятельности не наблюдается.

[5] ГрОб. Юрец, давай! // Партизан: Подпольный молодежный полумесячник (Комсомольск-на-Амуре), 2001

[6] Роман Гноевой. Сектор газа глазами близких. Иллюстрированная история жизни и творчества Юрия – Хоя – Клинских и группы «Сектор газа». М.: ООО Антао, 2004. С. 102. Дальше – просто «Сектор газа глазами близких…»

[7] Моррисси. Предводитель мучителей. Интервью: Томас Венкер, 2006 // OM light , апрель (2006). С. 15.

[8] Сектор газа глазами близких. с. 23.

[9] Сектор газа глазами близких. с. 24.

[10] Тихомиров В. «Хой!» Эпитафия рок-раздолбаю…, с. 20 (мемуары отца Хоя, Николая Митрофановича Клинских).

[11] Синхрон из программы «Башня», канал РТР, 1999.

[12] См., например: «Я работал у московского продюсера «Сектора Газа». мальчиком на побегушках. » // Форум Tut.By, 10.08.2003. Ключевая фраза в этих мемуарах: «Мы не могли обсуждать серьезных тем, но пьянствовали здорово, по нескольку дней».

[13] Тихомиров В. «Хой!» Эпитафия рок-раздолбаю…, с. 20 – 21.

[14] Ким Наталья. В заголовок такое ставить нельзя // Газета «Кузнецкий край» (Кемерово), апрель 1999. Цит. по:

[15] «Потом он школу закончил, а на другой день после выпускного бала уехал в Ильич. Там и сидел год, пока его в армию не взяли… Там, в деревне он с Галей, с женой своей, и познакомился [. ] перед самой армией – он с Галей закрутил» ( Тихомиров В. «Хой!» Эпитафия рок-раздолбаю…, с. 21).

По каким-то фиктивным данным, после окончания школы Хой учился на физфаке Воронежского государственного университета ( Елецких Алексей. Памяти Юрия Клинских // Воронежский музыкальный портал, 2000). Подтверждений им нет, но эту инфабуляцию интересно отметить.

[16] Рыков Анатолий. Хой дружит с алкашами и вампирами // Мегаполис-Экспресс, С. 20. Это интервью – рерайтинг материала Александра Зотова «Интервью с вампиром-2» из «Музыкальной газеты».

[17] Песня Лето предваряется сообщением «. сейчас я исполню [песню] о том, как я гулял тем летом». В самой песне упоминаются поездки в Иговец и Можай на «Восходах». Мотоцикл «Восход» родители купили Хою летом 1980 – в подарок по случаю окончания школы: «А потом – перед самой армией – он с Галей закрутил. Мы ему тогда мотоцикл купили – «Восход». Так что он у нас крутым парнем был…» ( Тихомиров В. «Хой!» Эпитафия рок-раздолбаю…, с. 21). Отсюда можно сделать вывод, что альбом, скорее всего, писался зимой 1981 года, потому что потом уже начался весенний призыв, и Хоя забрали в армию.

[18] Известно, что демобилизовался Хой в 1984 году ( Рыков Анатолий. Хой дружит с алкашами и вампирами…, с. 20). «А как только он вернулся из армии, мы ему подарок сделали – магнитофон и гитару. У него же увлечение музыкой через магнитофон пошло. У старших-то братьев был магнитофон старый – они его по дешевке где-то купили […] А когда он пошел в армию, мы ему пообещали, что купим магнитофон. Сразу, как только демобилизуется […] Он нам писал из армии: «Я здесь уже бренчу, три аккорда выучил»» ( Тихомиров В. «Хой!» Эпитафия рок-раздолбаю…, с. 21 – 22). Из интродукции к песне «Проходят годы, словно миг…»: «Сейчас эту запись я произвожу уже в 84-м году, вернее, даже в 85-м, когда я пришел уже с армии, потому что эта запись, которая была здесь, вот эта песня, она – стерлась…» Такая заминка с датировкой могла произойти, если 1985 год только недавно наступил, и к нему еще не успели привыкнуть.

[19] Александр Хмурый (Ъ). Сектор газа: 10 малоизвестных фактов // Sektor Gaza Fan Club (SGFC) International, 09.12.2004

Сейчас это намерение выглядит как попытка подвести итог жизни, если на секунду поверить свидетельствам, будто Хой предчувствовал смерть: «Хой в последнее время часто говорил о смерти. Было ощущение, что он предчувствовал ее. Еще в апреле на студии, когда Юре сказали, что песня «Демобилизация» не подходит по концепции в диск «Восставший из Ада» и лучше ее вставить в следующий, он ответил: «До следующего я, может, и не доживу, так что вставим ее обязательно в этот альбом» ( Тихомиров В. «Хой!» Эпитафия рок-раздолбаю…, с. 85).

[20] Этот мотоцикл был у Хоя еще до легендарной «Явы»: деньгами с продажи «Восхода» он расплатился за запись первого альбома. Мотоцикл фигурирует еще, к примеру, в мемуарах старшего брата Хоя Анатолия Япрынцева: «. начиналось все в юности, еще с мопеда, потом мотоцикл у Юры был, «Восход». А когда он из армии пришел, у меня «Ява» была, я ему подарил ее, а себе купил машину «Москвич», это был 1985 год. Она у меня была чехословацкая, с лобовым стеклом, с дугами, вишневого цвета. Стояла машина у меня в Ильиче, у тещи. Я ему говорю: «Юр, я машину взял, а «Яву» я тебе дарю, езжай, забирай» Он обрадовался, поехал за ней в деревню в Воронеж» (Сектор газа глазами близких. с. 34).

[21] Для сравнения можно вспомнить другой хит эпохи, хронологически предшествующий Лирике, – песенку Секс без перерыва с первого альбома арбатских брейк-дансеров, собранных в хип-хоп-команду «Мальчишник». В ней все просто и прямолинейно: это рассказ о том, что уже случилось, все глаголы в прошедшем времени: «Но было очень темно всё было в красных лучах», «Он гладил рукой её упругую грудь / И я видел по глазам, что он хочет ей вдуть» (Секс без перерыва. Текст – Дельфин [Андрей Лысиков], музыка – Мутабор [Павел Галкин] // Поговорим о сексе, 1991). Кстати, в начале карьеры «Мальчишник» выступал у «Сектора» на разогреве: «Когда группа «Мальчишник» только начала выступать, мы поехали в совместный тур с группой «Сектор Газа», мы на концертах перед ними играли. Мало того, свой первый концерт мы играли тоже вместе с «Сектором». Это было в Минске», – вспоминал недавно Дельфин ( Клюшкин Александр. Дельфин: «Первый концерт мы играли с «Сектором Газа» // Еженедельник «Галерея Чижова», 01.12.2005).

[22] «Это дело было поздней осенькой. » Расшифровка фонограммы в исп. Аркадия Северного (май 1978 г.). Варианты текста песни «Не губите молодость, ребятушки. » см.: Ефимов Игорь. Блатной фольклор — Blatnoj folklore. Var 7-1. [1992].

[23] Рыков Анатолий. Хой дружит с алкашами и вампирами…, с. 20.

[24] Сектор газа глазами близких…, с. 32.

[25] [ Гноевой Роман]. Моя беседа по телефону с отцом Юры. Интервью с Николаем Митрофановичем // [Персональный сайт Р.Гноевого], октябрь [2001?] http :// romka — roker . narod . ru / exclusiv . html >

[26] Сектор газа глазами близких…, с. 29.

Н.М. продолжает: «Он потом сам несколько раз внимательно послушал, и говорит: – Да, прав ты, конечно, надо было тебе ее раньше показать…» Наверное, всем понятно, что Хою просто не хотелось обижать отца, – авиаконструктора-графомана, который «всю свою жизнь писал стихи» и «пытался публиковаться» (Сектор газа глазами близких. », с. 119). А отец бесхитростно воспроизвел этот эпизод, пытаясь показать, – цитата – «что он моим мнением очень дорожил, прислушивался ко мне, даже иногда стеснялся что ли своих песен» («Сектор газа глазами близких. », с. 28).

[27] Аутентичный текст этой песни пока не известен. Когда писался альбом «Газовая атака», песню Вой на луну слышала на студии Gala Records сестра Алексея Кабанова (см. препринты его будущей книги на сайте). По предположению Аслана Kуpбанoвa, после смерти Хоя его песню исполнил Сергей Гузнин aka Ким (гр. «Газовая атака»): в его альбоме она называется «Заблудились». В самом деле, тематически она выглядит как конспект песни «Ночь страха», варьирующий ситуацию песен «Нас ждут из темноты», «Туман», герои которых скрываются от опасной нечисти. Но есть два довода за атетезу: во-первых, сам Хой не считал этот текст удачным, и никаким объективно-стилистическим методом его невозможно отличить от имитации; во-вторых, ни сюжет песни, ни одна строка из нее не свидетельствуют в пользу названия «Вой на луну».

[28] См. об этом: Доманский Ю.В. «Тексты смерти» русского рока. Тверь, 2000. С. 7 sqq .; Лурье В.М. (Иеромонах Григорий). Смерть и самоубийство как фундаментальные концепции русской рок-культуры // Русский журнал, 6 июня 2001 (автор статьи – византинист, идеолог некоего «панк-православия» и заодно сектант, проповедующий любовь к смерти, – помог отправить на тот свет несколько человек с суицидальными наклонностями; его деятельностью давно интересуется прокуратура); Лексина А.В. Танатология в русском роке // Русская рок-поэзия: текст и контекст. Вып. 7…, с. 186 – 192, и проч.

Дальше я намеренно неточно процитировал текст из песенки Безобразная Эльза (1989) Армена Григоряна группы «Крематорий» («Мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть»), приведенный у А.В.Лексиной в качестве примера танатологии «русского рока».

[29] Самолёт Алексей. «СамолЁт». Ты углём рисуешь птиц на снегу. // Полнолуние — Алексей Самолёт

[30] Николаенко В. Рок-поэзия // Владислав Владимирович Николаенко [Персональный сайт] http :// platonicus . narod . ru / rock . htm > Статья была опубликована под фамилией «Константин Пушкарев» в кн.: Энциклопедия для детей. Том 9. Русская литература. Часть 2. М., Аванта+, 2004 – по словам автора «в сильно изуродованном виде» («Там целые куски не мои вставлены, а мой текст порезан в крошево»). Поэтому цитирую по публикации на сайте.

[31] Золотоносов Михаил. Синдром Сковороды // Московские новости, № 20, 27.05 – 2.06 (2003).

[32] «Я в школе учил немецкий, я хоть какие-то слова знал, я там [в Германии] буровил с ними, а музыкантам было трудно — кто французский учил, кто английский. Они за месяц ничему не научились, а я там уже конкретно под конец шпарил, капитально» (Путешествие в Сектор газа. 41 канал, Воронеж). http://youtube.com/watch?v=JLVCjrED0X8

[33] Тексты 60-х, т.е. «The Beatles» и «The Who», как их суммарно описал Владимир В. Хоррос, – «простые, незамысловатые как по темам, так и по стихосложению, с постоянным использованием клише – но очень милые и ненавязчивые. Основные темы («вечные») – любовь юноши и девушки, дружба, танцы, музыка, веселое времяпрепровождение; резкое разграничение с обществом «отцов»; атмосфера всеобщего праздника, света и беззаботности. Вообще, даже агрессивность тогдашнего рока была беззлобной, «нечернушной». «Мы веселимся, нам хорошо – и гори все остальное синим пламенем!» – вот, наверное, лейтмотив этой поэтики» ( Хоррос Владимир В. Арт-рок: немеркнущий маяк или аппендикс рок-культуры? // Интеллектуальный форум: международный журнал. № 13, май (2003). С. 195).

[34] «Вступление к альбому, написанное Юрой до трагической смерти» // Сектор газа. Восставший из ада. М.: S.B.A./ Gala Records, 2000. б/№.

[35] Ср. впечатления израильского музыканта из Казани, фаната Летова (1985 г.р.): «Песни его могут давать какой-то жуткий оптимизм, горький оптимизм. Оптимизм человека, который проебал всё в этой жизни, человека для которого уже нет слова «ЗАВТРА», человека, который потерял всё, но тем не менее он хочет петь, жить и смеят ся» ( Мик Лярыч [ Константин Микляр]. О чем поет Егор Летов? // Freak Art et Yareah Online, 2003 ).

[36] Сектор газа глазами близких. с. 80.

[37] Сектор газа глазами близких. с. 83.

Для сравнения – знакомство с Цоем прошло более гладко: «Юра любил песни Цоя, он, я помню, пел под гитару «Восьмиклассницу» и еще несколько песен Цоя. Он был очень рад знакомству с ним, пришел домой очень довольный, ему еще Виктор на гитарном ремне автограф оставил» (Сектор газа глазами близких. с. 41). Не исключено, кстати, что Восьмиклассницей навеяна песня Давай-давай (НПР), с поправкой на панковскую тематику:

Пустынной улицей вдвоем

С тобой куда-то мы идем,

Я курю, а ты конфеты ешь.

И светят фонари давно,

Ты говоришь: «Пойдем в кино»,

А я тебя зову в кабак, конечно.

Как мне с тобой приятно по улицам гулять

Мы сели на облеванный трамвай,

Ты мне сказала: «Хочешь конфетку пососать?» –

«Да ну ее. Вобще-то давай».

Мы подошли к подъезду дома твоего,

Меня ты пригласила на чай…

[38] Имеется видеозапись этого исполнения, выложенная на сайте СекторГаза.Ру (27.01.2006), или на YouTube (17.12.2006) http :// youtube . com / watch ? v = v 5_0 Samj _ Ug

[39] «Вступление к альбому, написанное Юрой до трагической смерти» // Сектор газа. Восставший из ада. М.: S.B.A./ Gala Records, 2000. б/№.

[40] Передача «Акулы пера» выходила на безвременно погибшем российском телеканале «TВ6». Интервью с «Арией» состоялось в 1996 году. Когда журналистка объявила музыку «Арии» какофонией и справедливо констатировала (если бы еще она сама не была редкостной дурой), что музыканты остановились в умственном развитии, произошел такой диалог:

В.Холстинин. Да, я с тех пор читать вообще перестал. Ну, не тянет меня! Я одну книжку с тех пор дочитать не могу, потому что, как до конца дохожу, забываю, что было в начале. Она, правда, большая очень.

Р.Мянник. А какую книжку вы читали?

В.Холстинин. «Закат Европы» Шпенглера.

В.Кипелов. Шпенглера «Закат Европы» он читал последнее! (Смех журналистов) [. ]

Р.Мянник. А вы практически бравируете тем, что мне сейчас так отвечаете, это позиция или что это такое?

В.Холстинин. Нет, вот как только начинаешь работать серьёзно в музыке, особенно, вот в такой, тяжёлой, абсолютно не тянет читать».

Наверное в самом деле в 1990-е годы среди рокеров считалось большим западло что-то читать, ср. интервью Хоя:

– Какую последнюю книгу ты прочитал?

– Я и не помню уже. Это было года четыре назад. ”Они жаждут” Боб Маккамет. Роман про вампиров. Стихи не читаю, так как поэтов не люблю. Никого. Скучные они какие-то».

[41] Сектор газа глазами близких. с. 27.

[42] ТолиГ. «Я всегда что думаю, то говорю» // Я – молодой, № 40, октябрь (1996). С. 4.

[43] Эйхенбаум Б.М. Лермонтов. Опыт историко-литературной оценки. Л.: Госиздат, 1924. С. 58.

[44] Эйхенбаум Б.М. Лермонтов…, с. 72 – 73.

[45] Белобров-Попов. Три зигзага смерти [2000]. Это отрывок из более позднего романа. Хой его, конечно, не читал, но сюжетная модель

[46] Вот, например, разговор с кемеровской журналисткой:

«– Юрий, вы такой крутой матерщинник, судя по песенным текстам, а как вы относитесь к прозе, скажем, Лимонова, Ерофеева?

– А я вообще не люблю прозу и поэзию» (Сектор Газа глазами близких…, с. 115). Там же, кстати: «Очень мало стал читать. А если читаю, то что-нибудь мистическое […] С детства люблю фильмы ужасов, я помешан на этом».

[47] Выпускающий редактор Звуков.Ру объявив, что клип «освещает историю российских войн», так что Хой в ГА сделал первую попытку «писать серьезно» ( Дед Звукарь. Памяти Юрия «Хоя» Клинских // Звуки.Ру, 5.07.2002).

[48] Источник – спросить у Acлaна. http://www.sektorgaza.net/video/1996/tuman/

[49] Тезис о рок-альбоме как способе циклизации последовательно проводится в работах Ю.В. Доманского, начиная со статьи 2000 года ( Доманский Ю.В. Циклизация в русском роке // Русская рок-поэзия: текст и контекст 3. Тверь, 2000. С. 99 – 122). Он подхватывается почти всеми другими комментаторами рокерских текстов и принят за аксиому в большинстве работ, вошедших в сб.: Русская рок-поэзия: текст и контекст 7. Тверь, 2005. При этом действует он далеко не всегда: это попытка увидеть излишки смысла там, где его нет, а есть производственная необходимость или просто случайность.

[50] Путешествие в Сектор газа // 41 канал (Воронеж).

[51] «. А сейчас мы воскресли!» [Интервью организовано Олегом Дрожжиным, Натальей Касьяновой, Владимиром Тихомировым и Алексеем Елецких] // Klinskih.Da.Ru, 2000

[52] Вампиры. Фантастический роман барона Олшеври из семейной хроники графов Дракула-Карди. Перевод с английского. М.: Корона-принт, 1991 [отпечатано по изданию: Москва – 1912. Типография В.М.Саблина]. С. 153.

Версии по поводу авторства выдвигались разные: в качестве «Б.Олшеври» назывались некая Мочанова-Хомзе («Вампиров» написал «Больше ври» // Книжное обозрение, 1993, 30 апреля. С. 3), Надежда Яковлевна Гольдберг, переводчица Стокера, издававшаяся под русским псевдонимом Нина Сандрова (Зданович Л. И. Неизвестный Дракула // Семья вампиров. М.: РИПОЛ Классик, 2000. С. 5 – 10), а также автор мистических рассказов Сергей Соломин (Сергей Яковлевич Стечкин), напечатавший в №46 «Синего журнала» за 1912 год рассказ «Вампир» (Там же). См. библиографическую справку: Карацупа Виталий. Б. Олшеври (барон Олшеври) // Архив фантастики, 2001 ).

Избыточные свидетельства в пользу того, что роман отечественный, – многочисленные аллюзии на русскую классику, разбросанные по тексту. Например, фраза из рассказа Миллера, управляющего имением Дракулы, – «глупая баба, сударь, уверяет, что она не спала, а нашел на нее столбняк, по-ихнему это, если человек не может пошевелиться, а все видит и слышит» (Вампиры. Фантастический роман барона Олшеври…, с. 92) – примитивная стилизация интердиалектной речи в подражание Фонвизину: «На него, мой батюшка, находит такой, по-здешнему сказать, столбняк. Иногда выпуча глаза стоит битый час, как вкопанный» ( Недоросль, II , v ). Доктор – упертый материалист, до последней главы не признающий существование вампиров, – глумится над мистикой и рассказывает свой «мистический» сон: «Прошлое воскресенье приналег я на сибирские пельмени, так всю ночь они вокруг меня плясали и летали… Разину рот, хочу схватить… а его уже нет. Смотрю, а он опять перед носом прыгает и пляшет. Приноровлюсь, хлоп губами – и ничего… измучился. Пришлось утром рицини выпить…» (Вампиры. Фантастический роман барона Олшеври…, с. 190). Это, разумеется, аллюзия на кузнеца Вакулу и гоголевского Пацюка, пожирающего летающие галушки.

[53] Отмечено Алексеем Кабановым со слов Ольги Самариной, изложение см.: [ Курбанов А.] «Вампиры» – любимая книга Хоя // Klinskih. D a. R u, 17 февраля 2001). Сведения за 10 лет, конечно, преувеличение: Самарина была знакома с Хоем несколько меньше. Могу предположить, что лидер «Сектора газа» так долго таскал с собой эту книжку, потому что она тяжело читается: роман посредственный, написан плохо, интрига в нем практически отсутствует, и даже процитированный вампирологический пассаж скомпилирован небрежно.

[54] Спорить за архетипы можно бесконечно: этот сюжет, конечно, был изобретен задолго до Херберта. К той же сюжетной модели, кстати, восходит советское фэнтези Александра Волкова Желтый туман (1970) – продолжении известного цикла, начатого Волшебником Изумрудного города, который был списан, как известно, с книги Баума Мудрец из страны Оз.

[55] Дополнение Acлaна Kуpбанoвa: помимо «солнечного огня» в Тумане, ср. стихи: «Вот красный солнца диск ушел за горизонт» («Проходят годы, словно миг», АА), «Я всю ночь проведу с ней на иле, / А наутро, как солнце взойдет. » («Утопленник», КП), «А в солнечном Египте моментом солнце село» («Мумия», ДНГ), «Солнце осветило горизонт, утро оборвало мой сладкий сон», «Солнце наливаясь вошло в зенит» («30 лет», ГА). Другие солярные образы у Хоя: «Солнце тело мое жгло, Ветер волосы трепал, Но я смысла жизни так и не узнал» (Life, ГА), где солнце, понятно, становится символом испытаний жизнью; примерно то же самое – «Солнце снова вспыхнет весело над той горой, / Наконец, мы снова встретимся с семьей, с братвой» (Пора домой, ). Сюда же нужно добавить одно сравнение («Косяк мне жжет глаза, словно солнце» – Наркоман, ЗМ), вампирический сюжет («Старый склеп предохранял меня от солнечного света» – Черный вурдалак, ВИА) и текст периода творческой деградации: «Сельский туалет стоит в саду сверкает, отражая солнца свет» (ВИА). Исключение составят стихи травестийного происхождения: «Солнышко лучистое улыбнулось весело» ( Песенка) – переделка детской песенки и «Я назову тебя солнышком, только ты здесь не свети» ( Похмел) – травестия советской песни «Я назову тебя зоренькой» (текст В.Бокова, музыка Г.Пономаренко).

[56] Поскольку отношение к религии, как признавался в одном из интервью Хой, у него – «никакое», стихи «Бог подскажет путь», «Бог для нас всегда бесплотный вождь» появляются неожиданно, как в идеологически невыдержанных виршах ребусника Синицкого. Теперь им есть интертекстуальное объяснение.

[57] Тихомиров В. «Хой!» Эпитафия рок-раздолбаю…, с. 141.

[58] Тихомиров В. «Хой!» Эпитафия рок-раздолбаю…, с.

[59] Кинг Стивен. Туман / Перевод А.Корженевского // Вокруг света, 4 – 7 (1988); Стивен Кинг. Избранное. Т. 1. СПб.: Нева-Лад, 1992; Стивен Кинг. Лангольеры. Туман. Жуковский: Кэдмен, 1993 (по этому изданию я его цитировал; страницы указаны в тексте статьи).

[60] «Паук хорошо относится к Сектору. Мы часто пересекались с ним в дизайнерском отделе студии «Мороз Рекордз». Как-то на Горбухе встретились, в то время были задумки о туре в честь памяти Юры и при первой же возможности «Коррозия» отыграла бы на этом концерте» ( Роша Владимир. Диалог с Сергеем [Гузниным], директором EX Сектора и Татьяной Фатеевой // Газовая атака Web Page. Официальный сайт «Сектора газа», 05.08.01).

[61] «. альбом получился грамотный, составлен по порядку. Наверное, самый тяжёлый за всю историю группы. И я дерзну сказать, что он – самый тяжёлый в России. Мне так кажется [. ] в пролёте. Они на сцене, может быть, звучат тяжело, но на студии пишутся просто неправильно» (13 лет рок-карьеры, 13-й альбом, 13 последних песен. Фатальные «чертовы дюжины» Юрия Хоя // Московский комсомолец, 7 июля 2000 (Звуковая дорожка, № 25, июль 2000). С. 12.

[62] Танк Вампира. Слова и музыка – Паук // Коррозия Металла. «Дебош В Орленке» [осень 1990].

Не знаю, откуда мотив «любви мертвеца» взялся у Троицкого, но у Хоя он точно не из «Коррозии металла», хотя бы хронологически ( Утопленник, где впервые появляется этот мотив, был написан в конце 80-х и подсказан балладой А.Карра – Лермонтова).

[63] 13 лет рок-карьеры, 13-й альбом, 13 последних песен. Фатальные «чертовы дюжины» Юрия Хоя…, с. 12.

[64] Распоряжение Правительства РФ 30 мая 1998 г. N 671-р (РГ 98-112).

[65] Этот текст, по некоторым данным, должен был не завершать, а открывать альбом, но в итоге его композиция была переподчинена другому принципу: «Первая песня – «Демобилизация», вторая песня называется «Свадьба», третья – «Рога», т.е. как проходит жизнь человека. А потом идут песни типа «Любовь загробная», потом – «Черный вурдалак» […] И все это постепенно переходит в мистику, то есть альбом получился грамотный, составлен по порядку» (13 лет рок-карьеры, 13-й альбом, 13 последних песен. Фатальные «чертовы дюжины» Юрия Хоя…, с. 12).

[66] Славься, свобода // Героическая поэзия гражданской войны в Сибири. Составитель Л.Е.Элиасов. Новосибирск: Наука, 1982. С. 31.

[67] «Сектор газа глазами близких…», с. 55.

[68] Аксютина О. Панк-вирус в России. М.: Леан, 1999.

[69] Лейбл «панк-жлоб-рок-группы», по словам Хоя, похожим на правду, привязалась к «Сектору газа» пиарщиками (вопреки легендам, PR у группы был, просто способы его в то время отличались от современных) и журналистами. Большинство заимствований, которые классифицируются нынче как плагиат, не были никак обозначены еще и потом, что Хой не контролировал типографский процесс. На надкассетниках Gala Records из года в год печатался неверный состав группы; все снабжалось общим указанием «Слова и музыка – Юрия Клинских», тогда как сам Хой перечислил почти все музыкальные плагиаты в финале перезаписанного первого альбома: «Во всех альбомах группа внаглую сдирала, то есть… скромно снимала, ну короче, то есть, для полного прикола использовала ходы и мелодии из западных и совковых групп и исполнителей, из таких как…» – дальше шло перечисление.

[70] С форума MurmanMusic.ru, 2006. Первое посещение Мурманска, согласно гастрольному графику (Сектор газа глазами близких. с. 33 — 46), датируется 18 — 19 января 1992 года (т.е. посленовогодним запоем), а второе – 13 — 14 декабря (т.е. запоем предновогодним).

[71] Платонов Анатолий. Свин, ты не умер, ты просто гонишь! Последнее интервью Свиньи. См. о его выступлениях: Кушнир Александр. Золотое Подполье. Полная иллюстрированная энциклопедия рок-самиздата. История. Антология. Библиография (1967 – 1994). Нижний Новгород: «Деком», 1994.

[72] Интервью с вампиром // «Хой!»: эпитафия рок-раздолбаю…, с. 134.

[73] Из воспоминаний гитариста первого состава Игоря Кущева // Сектор газа глазами близких. с. 77 – 78.

[74] Шелег М.В. Аркадий Северный. Две грани одной жизни. М.: ННН, 1997. С. 353.

[75] Вилли Токарев. Придурок ненормальный // Вилли Токарев. В шумном балагане (1981, Нью-Йорк).

[76] «Мы не скоты и не ангелы…» // Тихомиров В. «Хой!»: Эпитафия рок-раздолбаю…, с. 128.

[77] Михаил Пчелкин (фэн-клуб «Газовая атака») специально спрашивал об этом у Хоя (сообщил Аслан Курбанов). Оригинал песни найти пока не удалось, зато позывной «Атас, отвал!» – блатной сигнал об опасности – фиксируется во многих текстах, ср., например: «. обстрел усиливается. Но там, под навесом, уже опомнились, уже спешат к нам, и на ходу кто-то уже расстегивает ремень. И в наступившей вдруг тишине раздается тонкий, пронзительный крик Маршидки: «Атас. Отвал. » Все дальнейшее – как в немом кино. Вся ватага молча, пыхтя несется по огородам к баракам» ( Ракша Ирина. Останкинские дубки // Журнал «ПРОЗА» № 2 за 2004 г ).

[78] Были и другие песенки с такой рифмой, но все они восходят к тому же источнику. Исключение, наверное, составляет питерская группа «НОМ» («Есть коньяк «Наполеон», / Люди пьют одеколон! / Не попьешь теперь винца, / Ламца-дрица-гоп-ца-ца!» – альбом «Брутто», 1989), у которой был свой, местный образец: «В 1920-х годах на углу 7-й линии находился сад-ресторан «Олень», о котором василеостровцы распевали частушку: На углу стоит «Олень», / Заходи, кому не лень, / Выпьем рюмочку винца, / Ламца-дрица, гоп-ца-ца!» ( Синдаловский Наум. Петербург в фольклоре. СПб, 1999).

[79] Розенбаум Александр. Диск «Домашний концерт – 1981» // Официальный сайт Александра Розенбаума ).

[80] У архангельской панк-группы «Облачный край», упомянутой, кстати, в перечне команд из «Эстрадной песни» («А где же «Кино», где «Алиса», где «Облачный край. «»), была песенка «Соси-посасывай» на стихи Сергея Богаева: «Начальник юной секретарше / Коробку леденцов дает; / Соси-посасывай, но помни – / Это аванс за ночь вперед» ( Богаев С. Соси-посасывай // Облачный край. Ублюжья доля, 1984).

[81] Токарев Вилли. В шумном балагане // Вилли Токарев. В шумном балагане (1981, Нью-Йорк).

[82] Токарев Вилли. Над Гудзоном // Вилли Токарев. Над Гудзоном (1983, Нью-Йорк).

[83] Этот принцип перешел из «досекторовского» творчества Хоя: еще в «акустическом альбоме» песни имеют характер дружеских советов («я советую: дружите сразу. », «я в конце советую вам, братцы. »), «что в дальнейшем превратится у СГ в целую энциклопедию по выживанию » ( Курбанов Аслан. Группа «Сектор газа» как феномен отечественного шоу-бизнеса // Klinskih. D a.Ru, 2000).

[84] Речечка. Расшифровка фонограммы в исп. В. Высоцкого, ок. 1978 г. // Блатной фольклор. Var. 5 – 3. Составитель Игорь Ефимов

[85] «За что забрал, начальник, отпусти…»; фонограмма в исп. Игоря Карташева, 1989 г.

[86] Шандриков Владимир. Показания невиновного, запись 1977 г., г. Одесса; авторский вариант песни более известной как «Секи, начальник».

[87] Розенбаум А. Амнистия, альбом «Анафема», 1988 г.

[88] «Раз в московском кабаке сидели. » в исполнении Аркадия Северного. В авторском варианте это песня про Ферганскую экспедицию Всесоюзного НИИ минерального сырья (ВИМС), проводившую поиски урана в 1950 году в Восточных Саянах: «Мы сложили песню про Саян // Про край далёкий тот, с его красотами, / По тропам тем, где гибнут рысаки, / К вину и куреву, житью культурному, / За что забрал, начальник отпусти» ( Лавренёв Ю. Б. Лубянский Я. Н., Павленко А. С. Саянская лирическая // Смирновский сборник — 99 (научно-литературный альманах). Основные проблемы рудообразования и металлогении. Научно-популярные и литературные произведения. М.: Фонд им. академика В.И. Смирнова, 1999).

[89] Рассказ первоходочника. Запись произведена Н.Ш.Ахметовым // Русский мат. Антология. М., 1994. С. 231 – 232. Один из бесчисленных вариантов блатной песни.

[90] «Хой!»: Эпитафия рок-раздолбаю…, с. 100.

На самом деле эту песню еще пел Михаил Круг, а написал ее в 1990-е годы Вячеслав «Слава» Бобков, но автор статьи этого не знает, поскольку не читал ничего, кроме «Протоколов красных мудрецов» Григория Климова (см. статью – публикация в Интернете: ).

[91] «Кафе Обломов», 19 июня 1997 года.

[92] «Народ в таких «частушках» представляется туповатым, самодовольным, покорным, раболепным, лишенным чувства юмора и реальности» ( Старшинов Николай. «Вечно юная, вечно кипучая частушка…» // Русские частушки (Из коллекции Николая Старшинова). М.: ТвердЪ, 1993. С. 9).

[93] Ее и сейчас можно послушать на сайте Станислава Тугушева Sovmusic . Ru http :// www . sovmusic . ru / text . php ? from _ sam =1& fname = s 3447>

[94] Скачать песенку в исполнении Мордасовой можно опять же на сайте Тугушева:

[95] Ах, эти черные глаза. Сост. Ю. Г. Иванов. Муз. редактор С. В. Пьянкова. Смоленск: Русич, 2004. Ноты воспроизведены здесь:

[96] Русский мат (Антология) / Под ред. Ф.Н. Ильясова. М.: Лада М, 1994. С. 238. Схема заимствования проблематична (фольклор >> «Сектор газа» или «Сектор газа» >> фольклор), тем более, что в книжке, по которой цитируется стихотворение, записи не паспортизованы.

[97] Монгол-шуудан. Альбом «Черемуха», 1992.

[98] Елистратов В.С. Словарь московского арго. М., 1994. С. 62. Функционирует также в виде частушки: «Вот и верь подобным людям. / Отдалась я при луне. / Он мои девичьи груди / Узлом вяжет на спине» (Русские частушки. Из коллекции Николая Старшинова…, с. 284).

[99] Рыбалка на природе здесь слегка напоминает «Хуй Забей»: «Бля буду, у люблю природу, Березки, дубы, осины, Залезешь по яйца в воду, Конец обмотаешь тиной И загораешь пиздато, И рыбка клюет нехило, А что еще нужно, ребята? Разве что банку с пивом», но в целом, конечно, песня написана по мотивам демагогии советских колхозников, которые любят порассуждать о «городских», которые «приедут и говорят: у вас тут хорошо, все своё».

[100] Быков Дмитрий. Поспели вишни» в саду у дяди Гриши // Собеседник, №20, 2004

[101] Расчеган – название района Никополя; в других вариантах малопонятный топоним заменялся –«на Магадане» (какая может быть в городе колхозная баня?), «на Марчекане» (пригород Магадана), «на Мичигане», «в колхозной бане, колхозной бане» и проч. «Только все эти «подробности» уже не я в песню дописывал, а действительно народ, который «привязывал» песню к местному колориту» (из интервью с Г.Гладковым, см.: Борис Крайний. Спеют «Вишни дяди Вани» и в Крыму, и в Магадане // Экспресс-газета, 24 Июня 2002; Владимир Стрельников. «Поспели Вишни дяди Вани». В 35-летие народного шлягера его создатель наконец-то получил авторские права // Комсомольская правда, 06.06.2003).

[102] Илюшин А.А. Русское стихосложение. М.: Высшая школа, 1988. С. 84.

[103] Филатов Л. Про Федота-стрельца, удалого молодца. Сказка для театра (по мотивам русского фольклора). Лыткарино: Восход, 1992. С. 5.

[104] Сергей Деменко. Игорь Кущ: «Сектор газа» только тогда воистину «Сектор газа», когда с нами Хой» // Волгоград в сети, 08 ноября 2005

[105] Интервью Ю.Клинских Максиму Сергейчеву на радио «Юность-Молодежный канал», 26.12.1999. Цит. по расшифровке Acлaна Kуpбанoвa ( )

[106] «Я работал у московского продюсера «Сектора Газа». мальчиком на побегушках. » // Форум Tut.By, 10.08.2003. Это неверифицируемые воспоминания помощника московского продюсера «Сектора газа» Сергея Савина.

[107] Если уж исследовать семейную жизнь Хоя, неплохо вспомнить его собственный рассказ: «. ребенок у меня сейчас уже родился второй, из-за чего, конечно, и была наша тишина, вот эта годовая: ничего не записывалось, просто было не до этого. Ну, то жена беременная, то потом родила, все вот эти заботы, знаешь, постоянно: когда она откроет свою пасть – «аааа». Там уже не до музыки просто, там уже все мешает [. ] И жена вокалистка такая, и дочь бэк-вокал дает конкретный» (Путешествие в Сектор газа // 41 канал (Воронеж)).

[108] Синхрон из программы «Башня», канал РТР, 1999.

[109] Юрий Япрынцев (род. 1985), племянник Хоя, вскоре после его смерти начал сольную карьеру в группе Игоря Аникеева и Ко «Колхозный панк» (впоследствии сменившей название на «Сектор газа»). О проекте см., например: Алина Вишнякова. В «Сектор Газа» Юрия Хоя заменит его тёзка-племянник // Воронежское кольцо, 27.07.2005.

[110] Петр Противогазов. Хой предпочитает колымить в Гондурасе // «Сектор газа» глазами близких…, с. 141.

[111] Интервью Ю.Клинских радио «Юность – молодежный канал» 26.12.99 // «Хой!»: Эпитафия рок-раздолбаю…, с. 142.

Источник