Здесь под небом чужим ноты для фортепиано
Журавли — Здесь под небом чужим
Здесь под небом чужим
Я как гость нежеланный.
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
О, как больно в груди,
О, как хочется плакать!
Перестаньте рыдать надо мной, журавли.
Вот все ближе они, и все громче рыданья,
Словно скорбную весть нам они принесли.
Так откуда же вы, из какого вы края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?
Я ту сторону знаю, где луч солнца играет,
Белым саваном там вся покрыта земля.
Где пурга и метели, ветры дуют уныло,
Там родимый мой край, там сторонка моя.
Здесь под небом чужим
Здесь под небом чужим я как гость нежеланный
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Сердце бьется сильней, слышу крик каравана
И в родные края провожаю их я.
Вот все ближе они, и все громче рыданье,
Будто скорбную весть мне они принесли.
Из какого же вы недалекого края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?
Холод, дождь и туман, непогода и слякоть,
Вид угрюмых людей и угрюмой земли,
Ах, как больно в груди, как мне хочется плакать!
Перестаньте рыдать надо мной, журавли.
Пронесутся они мимо скорбных объятий,
Мимо древних церквей и больших городов.
А вернутся они, им раскроют объятья
Дорогая земля и отчизна моя.
А вернутся они, им раскроют объятья
Дорогая земля и отчизна моя.
Источник
Здесь под небом чужим ноты для фортепиано
ЖУРАВЛИ
Здесь под небом чужим я как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Сердце бьётся сильней, летят птиц караваны.
В дорогие края провожаю их я.
Вот всё ближе они и всё громче рыданья.
Словно скорбную весть мне они принесли.
Из какого же вы из далёкого края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?
Дождик, холод, туман, непогода и слякоть,
Вид унылых людей из угрюмой земли.
Ах, как больно душе, как мне хочется плакать…
Перестаньте рыдать надо мной, журавли!
Пронесутся они мимо скорбных распятий,
Мимо древних церквей и больших городов.
А прибудут они, им откроют объятья
Молодая весна и Россия моя…
Расшифровка фонограммы Николая Маркова «на ребрах», ок. 1953-54 гг. Приводится по статье В. Солдатова «Журавли в исполнении Николая Маркова и «Джаза Табачников»»).
Песня на основе стихотворения Алексея Жемчужникова «Осенние журавли», написанного в 1871 году. Появилась не позднее середины 1930-х годов (ее запись на пластинку Н. Шевцовым датируется временем не позднее 1935 года).
В начале 1950-х годов (после смерти Сталина?) получила широкое хождение в СССР на «ребрах» — кустарных пластинках из использованной рентгеновской фотопленки. Делали их подпольно, продавали на толкучках — это был «народный ответ» на борьбу с формализмом: в те годы романсы, джаз, фокстроты и т. п. были под официальным запретом и на государственных пластинках не выходили. «Ребра» выдерживали максимум 20-30 воспроизведений. «Журавлей» для ребер исполнил Николай Марков, солист бывшего «Джаза табачников», и пластинка продавалась как фонограмма Петра Лещенко. Всего Марков записал на ребрах 40 песен «из репертуара Лещенко». Причем, настоящий Петр Лещенко (1898-1954) никогда не записывал на пластинку «Журавлей» (его полную дискографию см.: Очи черные: Старинный русский романс. М.: Изд-во Эксмо, 2004, стр. 245-250) и никогда их не исполнял.
В интернете песня встречается с авторством Лещенко, иногда даже с указанием на авторство музыки работавших с Лещенко «короля танго» Оскара Строка или дирижера Жоржа Ипсиланти, но эти версии авторства опровергнуты.
В СССР возникли «лагерные» варианты песни, в том числе «Журавли над Колымой» (см. также близкую песню «Колыма»). Есть и более поздние переделки, например, «Журавли Афгана».
Существует и другие популярные песни с заглавием «Журавли»:
Журавли (Мне кажется порою, что солдаты. Я. Френкель — Р. Гамзатов, пер. с авар. Н. Гребнев) ♪
Журавли (Высоко летят над облаками. В. Мурадели — П. Барто) ♪
ВАРИАНТЫ (11)
Осень, тучи и дождь, и кругом всё разбито,
И пригожей весны все тропы замели.
И, с родимым гнездом распростившись тоскливо,
Высоко в облака поднялись журавли.
Улетели они в край далекого юга.
Я смотрел долго вслед. Вот и скрылись вдали.
Если встретится вам дорогая подруга,
Передайте привет от меня, журавли.
Если только бы мне в журавля превратиться,
Полетел бы туда, где родные края,
Целовал бы тебя, дорогую подругу.
Как мне грустно здесь жить без любви, без тебя.
А когда по весне я окошко открою
И увижу цветы, что опять расцвели,
Ты вернешься ко мне, как весенней порою
Снова к гнездам родным прилетят журавли.
Ты вернешься ко мне, как весенней порою
Снова к гнездам родным прилетят журавли.
За основу текста взято стихотворение А. Жемчужникова «Осенние журавли», написанное в 1871 году. Мелодия и текст воспроизведены с записи на грампластинке, исполнение Н. Шевцова не позднее 1935 года.
Если любишь – найди. Популярные мелодии 1930-60-х годов для голоса и фортепиано. Сост. А. П. Павлинов, Т. П. Орлова. СПб.: «Композитор • Санкт-Петербург», 2004.
Здесь, под небом чужим, я как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Сердце бьется сильней, вижу птиц караваны,
В дорогие края провожаю их я.
Вот всё ближе они, и всё громче рыданья,
Словно скорбную весть мне они принесли.
Из какого же вы незнакомого края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?
Ветер, дождь и туман, непогода и слякоть,
Вид унылых церквей, незнакомой земли.
О, как сердце болит, как мне хочется плакать.
Перестаньте рыдать надо мной, журавли.
Пронесутся они мимо скорбных распятий,
Мимо старых церквей и больших городов.
А прибудут они — им раскроет объятья
Дорогая земля, то Россия моя.
А прибудут они — им раскроет объятья
Дорогая земля, то Россия моя.
Слова – не позднее 1950 года.
Если любишь – найди. Популярные мелодии 1930-60-х годов для голоса и фортепиано. Сост. А. П. Павлинов, Т. П. Орлова. СПб.: «Композитор • Санкт-Петербург», 2004.
Здесь под небом чужим я как гость нежеланный.
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
О, как больно в груди, о, как хочется плакать!
Перестаньте рыдать надо мной, журавли.
Вот все ближе они, и все громче рыданья,
Словно скорбную весть нам они принесли.
Так откуда же вы, из какого вы края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?
Я ту сторону знаю, где луч солнца играет,
Белым саваном там вся покрыта земля.
Где пурга и метели, ветры дуют уныло,
Там родимый мой край, там сторонка моя.
Запрещенные песни. Песенник. / Сост. А. И. Железный, Л. П. Шемета, А. Т. Шершунов. 2-е изд. М., «Современная музыка», 2004.
4. Журавли
Здесь под небом чужим я как гость нежеланный
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Сердце бьется сильней, вижу птиц караваны,
В дорогие края провожаю их я.
Вот всё ближе они, и всё громче рыданья,
Словно скорбную весть мне они принесли.
Из какого же вы из далекого края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?
Пронесутся они мимо скорбных объятий,
Мимо древних церквей и чужих городов.
А вернутся они, им раскроют объятья
Дорогие края и Россия моя.
Здесь под небом чужим я как гость нежеланный
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Сердце бьется сильней, вижу птиц караваны,
В дорогие края провожаю их я.
Две последние строки повторяются
С фонограммы ансамбля «Братья Жемчужные» 1970-х гг., кассета «Запрещенные блатные песни в СССР», Выпуск 1, Vincent Company Records, 1995.
5. Журавли
Над осенней землей мне под небом стемневшим
Слышен крик журавлей все ясней и ясней.
Сердце просится к ним, издалёка летевшим,
Из далекой страны, из далеких степей.
Вот всё ближе они, и как будто рыдают,
Словно грустную весть они мне принесли.
Из какого же вы неприветного края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?
Я ту знаю страну, где луч солнца бессилен,
Там, где савана ждет, холодея, земля,
По осенним полям бродит ветер унылый –
То родимый мой край, то отчизна моя.
Холод, голод, тоска, непогода и слякоть,
Вид усталых людей, вид усталой земли,
Как мне жаль мой народ, как мне хочется плакать!
Перестаньте ж рыдать надо мной, журавли.
Как мне жаль мой народ, как мне хочется плакать.
С фонограммы Дмитрия Курилова и Сергея Одинокова, CD «В нашу гавань заходили корабли» № 5, «Восток», 2001.
Этот вариант почти не отличается от оригинального текста Жемчужникова.
6. Здесь под небом чужим
Здесь под небом чужим я как гость нежеланный
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Сердце бьется сильней, слышу крик каравана
И в родные края провожаю их я.
Вот все ближе они, и все громче рыданье,
Будто скорбную весть мне они принесли.
Из какого же вы недалекого края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?
Холод, дождь и туман, непогода и слякоть,
Вид угрюмых людей и угрюмой земли,
Ах, как больно в груди, как мне хочется плакать!
Перестаньте рыдать надо мной, журавли.
Пронесутся они мимо скорбных объятий,
Мимо древних церквей и больших городов.
А вернутся они, им раскроют объятья
Дорогая земля и отчизна моя.
А вернутся они, им раскроют объятья
Дорогая земля и отчизна моя.
Расшифровка фонограммы Саши Мандрика, CD «Наша гавань», «Граммофон рекордс», 2000.
7. Вдали от дома
Здесь, под небом чужим, я как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Я на нарах лежу, дом родной вспоминаю,
Поднимается в сердце моем невольно печаль.
И пройдут день за днем, старость к нам подкрадется,
Все морщинки лица будут петь о любви.
Неужели любить, как другим не придется.
Перестаньте рыдать надо мной, журавли.
Воля, ласка, покой от меня так далеки,
Ожидают меня впереди лагеря.
Так скажите, за что осужден так жестоко,
На подбитого в небе я похож журавля.
Мы построим канал, словно Волга, широкий.
По каналу пойдут в край родной корабли,
Если встретите вы где-нибудь заключенных,
Передайте привет от меня, журавли.
Российские вийоны. – М.: ООО «Издательство АСТ», ООО «Гея итэрум», 2001.
8. Журавли над Колымой
Здесь на русской земле я чужой и далекий.
Здесь на русской земле я лишен очага.
Между мною – рабом, и тобой – синеокой,
Вечно сопки стоят, мерзлота и снега.
Я писать перестал, письма плохо доходят.
Не дождусь от тебя я желанных вестей.
Утомленным полетом на юг птицы уходят.
Я гляжу на счастливых друзей – журавлей.
Пролетят они там над полями, лугами,
Над садами, лесами, где я рос молодым.
И расскажут они голубыми ночами,
Что на русской земле стал я сыном чужим.
Рассветает сирень у тебя под окошком,
Здесь в предсмертном бреду будет только зима…
Расскажите вы всем, расскажите немножко,
Что на русской земле есть земля Колыма.
Расскажите вы там, как в морозы и слякоть,
Выбиваясь из сил, мы копали металл.
О, как больно в груди, как мне хочется плакать,
Только птицам известно в развалинах скал.
Я не стал узнавать той страны, где родился.
Мне не хочется жить, хватит больше рыдать.
В нищете вырастал, я с родными простился.
Я устал, журавли. Вас не в силах догнать.
Год за годом пройдет, старость к нам подкрадется.
И морщины в лице, не мечтать о любви.
Неужели пожить по-людски не придется?
Жду ответ, журавли, на обратном пути.
Пролетите вы вновь мимо скорбных распятий,
Мимо древних церквей и больших городов.
А прибудете вы, вам откроют объятья
Молодая весна и цветенье садов.
Пролетайте же вновь над Украиной милой,
Караваны гусей, лебедей, журавлей,
Над рязанской землей, над Москвою красивой,
Возвращайтесь скорей, жду желанных вестей.
Расшифровка фонограммы Киры Смирновой, CD «В нашу гавань заходили корабли» №2, 2001.
9. Журавли над Колымой
Здесь, на русской земле, я чужой и далекий,
Здесь, на русской земле, я лишен очага.
Между мною, рабом, и тобой, одинокой,
Вечно сопки стоят, мерзлота и снега.
Я писать перестал: письма плохо доходят.
Не дождусь от тебя я желанных вестей.
Утомленным полетом на юг птицы уходят.
Я гляжу на счастливых друзей – журавлей.
Пролетят они там над полями, лугами
Над садами, лесами, где я рос молодым.
И расскажут они голубыми ночами,
Что на русской земле стал я сыном чужим.
Рассветает сирень у тебя под окошком.
Здесь в предсмертном бреду будет только зима.
Расскажите вы всем, расскажите немножко,
Что на русской земле есть земля Колыма.
Расскажите вы там, как в морозы и слякоть,
Выбиваясь из сил, мы копали металл,
О, как больно в груди и как хочется плакать,
Только птицам известно в развалинах скал.
Я не стал узнавать той страны, где родился,
Мне не хочется жить. Хватит больше рыдать.
В нищете вырастал я, с родными простился.
Я устал, журавли. Вас не в силах догнать.
Год за годом пройдет. Старость к нам подкрадется,
И морщины в лице… Не мечтать о любви.
Неужели пожить по-людски не придется?
Жду ответ, журавли, на обратном пути.
В нашу гавань заходили корабли. Пермь, «Книга», 1996.
10. Перестаньте рыдать надо мной, журавли
Здесь, под небом чужим
Я как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей,
Улетающих вдаль.
Сердце к ним понеслось,
Слыша крик каравана,
В дорогие края
Провожаю их я.
Вот уж ближе летят
И все громче рыдают,
Словно скорбную весть
Мне они принесли.
Из какого же вы
Неприветного края
Прилетели сюда
На ночлег, журавли.
Я ту знаю страну,
Где уж солнце без силы,
И где савана ждет,
Холодея, земля,
И где в голых ветвях
Веет ветер тоскливо
То родимый мой край,
То Отчизна моя!
Холод, вечность, тоска,
Непогода и слякоть,
Вид угрюмых полей,
Вид печальной земли…
Ах, как больно душе,
О, как хочется плакать!
Перестаньте рыдать
Надо мной, журавли!
Сиреневый туман: Песенник / Сост. А. Денисенко. Новосибирск, «Мангазея», 2001.
11. 
Здесь, под небом чужим, я как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Сердце бьется в груди, видя птиц караваны —
В дорогие края провожаю их я.
Вот все ближе они, и все громче рыданья,
Словно скорбную весть мне они принесли.
Из какого же вы из далекого края
Прилетели сюда на ночлег, журавли?
Холод, ветер и дождь, непогода и слякоть,
Вид унылых людей и холодной земли.
Ах, как больно душе, ах, как хочется плакать.
Перестаньте рыдать надо мной, журавли!
Но я знаю страну, где луч солнца сияет,
Белым саваном там вся покрыта земля.
Где пурга и метель все пути заметает,
То родимый мой край, то сторонка моя.
Две последние строки куплетов повторяются
* Мелодия, текст и аккорды записаны с аудиозаписи Аллы Баяновой. Существуют и другие варианты мелодии песни.
Павленко Б.М. «На Дерибасовской открылася пивная. »: песенник: популярные дворовые песни с нотами и аккордами / Сост. Б.М. Павленко. — Ростов н/Д: Феникс, 2008. — (Любимые мелодии), с. 35-36.
ОРИГИНАЛЬНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Сквозь вечерний туман мне, под небом стемневшим,
Слышен крик журавлей всё ясней и ясней…
Сердце к ним понеслось, издалёка летевшим,
Из холодной страны, с обнаженных степей.
Вот уж близко летят и, всё громче рыдая,
Словно скорбную весть мне они принесли…
Из какого же вы неприветного края
Прилетели сюда на ночлег, журавли.
Я ту знаю страну, где уж солнце без силы,
Где уж савана ждет, холодея, земля
И где в голых лесах воет ветер унылый, —
То родимый мой край, то отчизна моя.
Сумрак, бедность, тоска, непогода и слякоть,
Вид угрюмый людей, вид печальный земли…
О, как больно душе, как мне хочется плакать!
Перестаньте рыдать надо мной, журавли.
28 октября 1871
Югенгейм, близ Рейна
Русская поэзия XIX — начала XX в. — М.: Худож. лит., 1987. — (Б-ка учителя).
Алексей Михайлович Жемчужников, поэт, из старинной дворянской семьи, родился 10 февраля 1821 г. в местечке Почеп Черниговской губернии. Окончил Петербургское училище правоведения, а затем служил чиновником в Cенате. В 1858 г. вышел в отставку и посвятил себя литературной деятельности. В 50-е-60-е гг. сотрудничал в «Современнике», печатался в «Искре» (1859-1873) и некрасовских «Отечественных записках». Один из создателей образа Козьмы Пруткова. Умер в Тамбове 25 марта 1908 г.
В.М. Солдатов
ЖУРАВЛИ В ИСПОЛНЕНИИ НИКОЛАЯ МАРКОВА И «ДЖАЗА ТАБАЧНИКОВ»
С сайта Blatata.com
С песней «Журавли» в сердце и памяти я живу уже почти полвека. Впервые услышал её в 1955 году с грампластинки «на рёбрах». Хорошо помню, как сочувственно мы, молодые ребята, воспринимали тогда ностальгию по Родине, аж слеза прошибала… Причём ностальгия была глубинная – по России, которая существовала в нашем мироощущении только как старое название СССР. Мы ведь тоже были оторваны от родительских гнёзд, жили в общежитии техникума, скучали по родственникам и друзьям. На грампластинке от руки было написано «Лещенко». О нём ходили тогда разные слухи – будто бы и на немцев работал (пел для них в ресторане) и тайно подпольщикам Одессы помогал. Внук и его друзья помногу раз подряд слушают теперь запись М. Круга «Кольщик», а для нас таким же фантомом была песня «Журавли».
Время было переломное и тревожное. В марте 1953-го умер товарищ Сталин. Когда утром по станичному радио объявили о трёхдневном трауре и что школы работать не будут, я подпрыгнул от радости на кровати и закричал «Ура!». Отец с матерью зашикали на меня, что-то объясняли. Взрослые везде были нахмуренными, а кое-кто, в том числе мои родители, плакали. И так продолжалось много дней. Я понял, что произошло очень серьёзное событие. Уходило прошлое, а будущее вызывало тревогу – тревогу о завтрашнем дне. Как-то оно всё сложится. В том же году, идя из школы, я увидел на улице растоптанный фотопортрет мужчины в рамочке с разбитым вдребезги стекольцем. Неподалёку ветер разносил обрывки полусгоревших бумажек с краями портрета. А один портрет, как бумажка из уборной, был смят и испачкан дерьмом. Дома я спросил у отца с матерью, что это за портрет был, кто на нём сфотографирован? Ответили: «Лаврентий Берия». «А что, он плохой был?» — «Страшный. Ты ни с кем об этом не говори…».
……Я не сразу просёк, что пластинка с песней «Журавли» была подпольная. Её и другие такие же, с рёбрами на просвет, после проигрывания прятали. А она звучала и звучит в моей памяти и без патефона (обратите внимание на то, в каких местах «протягивает» исполнитель).
Здесь под небом чужиим // я как гость нежеланныый,
Слышу крик журавлеей, // улетающих вдааль.
Сердце бьётся сильнеей, // летят птиц карава-аныы.
В дорогие краяа // провожааю их яаа.
………….Вот всё ближе они // и всё громче рыданьяя.
………….Словно скорбную весть // мне они принеслии.
………….Из какоого же выы // из далёкого кра-аяаа
………….Прилетели сюдаа // на ночлег, журавлии?
Дождик, холод, туман, // непогода и слякооть,
Вид унылых людей // из угрюмой земли.
Ах, как больно душее, // как мне хочется плакаать…
Перестаньте рыдаать // надо мноой, журавлии!
…………..Пронесутся они // мимо скорбных распятиий,
…………..Мимо древних церквей // и больших городоов.
…………..А прибудут онии, // им откроют объятьяаа
…………..Молодая веснаа // и Росси-ияаа // мо-ояаа…
Пытаясь найти эту запись теперь, я обратился к форумчанам сайтов www.gavan.km.ru и www.blatata.ru. Почти через год пришло письмо от некоего Славы: «Довольно странным образом попал на форум и был удивлён, что есть ещё люди, которых интересует то, что и меня, т.е. музыка 50-х, а то и более ранних годов. Год примерно 1953-54. Я САМ, будучи пацаном, покупал у спекулянта в ГУМе, сразу после его открытия, значит, после смерти Сталина. Это и была гибкая пластинка «на рёбрах». Так что, качество соответственное. Потом это было переписано на советский магнитофон, и уже в недавнее время перегнано мною в МР-3». Славой оказался хорошо известный художник-карикатурист Вячеслав СЫСОЕВ, москвич 1937 года рождения, отсидевший в 80-х в Архангельских ИТК два года за участие в «андеграунде» и с 1989 года живущий в Германии. Автор тысяч рисунков, двух книг мемуарно-фантастической прозы, редактор литературно-художественного альманаха «Остров», член Русского ПЕН-центра. С 1 декабря этого года его книга «Ходите тихо, говорите тихо» экспонируется в Москве на книжной ярмарке «Нонфикшн» в Центральном доме художника на Крымском валу.
Вплоть до 2001 г. я был уверен, что песню «Журавли» записал Пётр Лещенко, как и было написано на рентгенпластинке. Однако из книги Б.А. Савченко. Эстрада ретро. — М.: Искусство, 1996, стр. 220 узнал, что это не так. Цитирую: «Оказалось, в послевоенные годы в Москве на волне популярности Петра Лещенко успешно процветала целая подпольная фирма по выпуску и распространению пластинок «под Лещенко». Костяк фирмы составили так называемый «Джаз табачников» (там одно время работал и композитор Борис Фомин) и его солист Николай Марков, голос которого был почти идентичен голосу знаменитого певца. За короткое время было записано сорок произведений из репертуара Лещенко, в том числе и не имевшие к нему отношения «Журавли». Пластинки распространялись в основном на Украине, в Молдавии… Один музыкант из «Джаза табачников» говорил по этому поводу так: «Туда везём чемодан пластинок, обратно – чемодан денег»… Возникала полная неразбериха: официально пластинки Петра Константиновича Лещенко в магазинах не продавались, потому что и не выпускались, а голос певца звучал почти в каждом доме. Подлинник или подделка – поди догадайся».
В результате завязавшейся переписки В. Сысоев выслал мне запись песни «Журавли» в формате МР-3. Своё письмо он закончил вопросом: «Лещенко, действительно, если верить отечественным коллекционерам, никогда не пел «Журавли». И Вертинский не пел. Тогда просто непонятно, откуда в сталинские годы у этого танго была такая популярность? Неужели только от двух записей на «ребрах»? Вопрос резонный. Я думаю, что запись Н. Марковым песни «Журавли» в числе сорока других из репертуара П. Лещенко, свидетельствует о том, что музыканты «Джаза табачников», как и неизвестные советские офицеры, освобождавшие Восточную Европу, имели либо ту грампластинку 40-х годов с его записями, либо ту ресторанно-концертную запись «У Максима 37», о которых рассказал А.Г. Яцковский в интервью «Местная шпана меня избегала…». По сравнению с текстом, который приводит Яцковский, песня элегантно правлена с учётом того, что её будут воспринимать здесь, а не там, и спета без повтора строк, по-видимому, для сокращения времени звучания. Вспоминаю, что в «Ночном такси» Алла Баянова говорила А.Фрумину, что она, когда пела «Журавлей», бережно передавала интонации короля русского танго.
И вот, наконец, долгожданная встреча с песней послевоенной юности, переписанной моим сыном на CD-RW. Слушаю несколько раз. Да, это та самая запись — текст совпадает с тем, который у меня в памяти, с характерными «протягиваниями» безударных гласных. Но голос вовсе не семплер Петра Лещенко, он напоминает интонациями то В. Козина, то А. Вертинского. Мягкие переходы в piano – от Козина, а декламационная манера пропевания первых слов куплетов с лёгким грассированием похожа на манеру Вертинского. Но голос и мастерство исполнения самостоятельны и незаурядны. Скажем, запись «Журавлей» в исполнении ансамбля «Братья Жемчужные» из их первого альбома сравнения не выдерживает. А это значит, что имеют смысл поиск, реставрация и переиздание на современных звуконосителях записей Николая Маркова – самобытного московского певца послевоенных лет, причастного к русскому шансону.
Источник