плеер Бессонной ночью с шампанским чаши Мы поднимали и пели тосты За жизни счастье, за счастье наше. Сияли звезды. Вино шипело, вино играло. Пылали взоры и были жарки. Идеи наши,- ты вдруг сказала,- Как звезды — ярки! Полились слезы, восторга слезы. Минуты счастья! Я вижу вас ли? Запело утро. Сверкнули грезы. А звезды. гасли. Стихи-Игорь Северянин С сайта: http://www.romanticcollection.ru Песня в плеере-исполняет Злата Раздолина -» Ананасы в шампанском» на стихи Игоря Северянина. Спасибо за прекрасную рамочку Катеньке (Cafe__de__Paris)
А звезды. гасли.
плеер Бессонной ночью с шампанским чаши Мы поднимали и пели тосты За жизни счастье, за счастье наше. Сияли звезды. Вино шипело, вино играло. Пылали взоры и были жарки. Идеи наши,- ты вдруг сказала,- Как звезды — ярки! Полились слезы, восторга слезы. Минуты счастья! Я вижу вас ли? Запело утро. Сверкнули грезы. А звезды. гасли. Стихи-Игорь Северянин С сайта: http://www.romanticcollection.ru Песня в плеере-исполняет Злата Раздолина -» Ананасы в шампанском» на стихи Игоря Северянина. Спасибо за прекрасную рамочку Катеньке (Cafe__de__Paris)
Это было у моря.
И берег, и море, в свете Олимпа Свидетелями стали чуда того Богиня любви, красоты, вдохновенно С камня морского на остров сошла.
И с именем этим история Кипр На веки связала, сплела, обняла. Купель Афродиты, здесь Кипрская дива Свой стыд умывала, покой обрела.
Здесь храм Афродиты — всего лишь руины, Но сколько величия, мощи, любви. Лишь камни, обломки – античности капли, Коснувшись, которых уже не забыть.
О, чудная дева, прекрасна ты ликом, Тебе поклоняются, чтут красоту, Твой стан воспевают, культ вспоминают И в сердце другим поселяют мечту.
Злата Раздолина: «Когда женщина имеет все и при этом ничем не жертвует – это редкость»
Злата Раздолина села за пианино, когда ей было четыре года, а свою первую песню написала в пять лет. Во время дебюта Златы Раздолиной на ленинградском телевидении классик песенного жанра Василий Павлович Соловьев-Седой сказал о песнях юного композитора: «Какая свежесть и какая самобытность!» Сегодня о феномене Раздолиной говорят видные деятели культуры разных стран, а ее талант девочки-вундеркинда получил мировое признание.Читать далее
Это было у моря
Это было у моря, где ажурная пена, Где встречается редко городской экипаж. Королева играла — в башне замка — Шопена, И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Было все очень просто, было все очень мило: Королева просила перерезать гранат, И дала половину, и пажа истомила, И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.
А потом отдавалась, отдавалась грозово, До восхода рабыней проспала госпожа. Это было у моря, где волна бирюзова, Где ажурная пена и соната пажа.
Эрика! С днём рождения!
Дорогая Эрика! Сожалею, что не могу тебя поздравить с твоим днём рождения по-взрослому. В любом случае я тебе желаю крепкого здоровья, безоблачного бытия. Любви тебе желать — это желать передозировку! Я завидую вам с Рафиком, С такой любовью можно и не спешить никуда. Но если любовь выдыхается, испаряется, я желаю вечного её пополнения для тебя и Рафика.
В виде подарка предлагаю послушать подборку песен, которые написала одна из популярных композиторов, которая пишет музыку к стихам поэтов Серебряного века. Зовут её Злата Раздолина. Более подробней о ней сможешь узнать, если прогуляешься по этой ссылке >>.Обнимаю и целую!
Я люблю тебя- моя маленькая страна!
Для человека это солидный возраст, для страны — вообще ничто. Младенчество. И тем не менее. Нет, не буду рассказывать, как многого добилась маленькая страна для своего маленького возраста, это все знают и много раз повторяли. Я — так, о себе.
Когда-то я написала собирающимся в Израиль родственникам: «В этой стране очень трудно жить, если ее не любить». Они тогда очень удивлялись — как можно любить чужую страну? П онять, принять, смириться — да. А любить.
У меня с этим не было проблем. Я Израиль полюбила как-то сразу, даже не могу сказать когда — как будто всю жизнь любила. Открывала, узнавала постепенно, а любила с самого начала.
Вскоре после нашего приезда Израиль праздновал 50-летие. На празднично-людном пляже веселая панкообразная молодежь продавала футболки с силуэтом Израиля, стилизованным под женскую фигуру, и надписью: » В пятьдесят — до сих пор сексуальна!» (Израиль на иврите женского рода) Люди улыбались и покупали футболки, даже старички, никто не счел это кощунством. А я радостно удивлялась — ведь это тоже любовь к своей стране.
Мне очень нравилось, как по-разному люди ее любят. Одни каждый свободный день отправляются в путешествие по каким-нибудь еще не знакомым местам. Другие предпочитают сидеть у телевизора и болеть за израильскую сборную. Третьи идут на митинг, чтобы в меру своего понимания и сил поспособствовать улучшению этой страны. Четвертые всеми правдами и неправдами рвутся служить именно в боевых частях. Пятые — еще как-нибудь. А я — просто люблю и всё.
С Днём Рождения, девочка! Долгих-долгих и счастливых веков жизни!
Источник
Эдуард Хиль перед смертью признался в любви к певице из Израиля
Злата Раздолина начала встречаться с легендарным баритоном, когда ей не исполнилось и 16
Три года назад в Петербурге в возрасте 77 лет ушел из жизни исполнитель хита «Потолок ледяной, дверь скрипучая» и многих других популярных песен — Эдуард ХИЛЬ, известный во всем мире как Мистер Трололо. Нам удалось разыскать человека, осуществившего последнюю видеосъемку легендарного певца, где он, словно предчувствуя скорый уход, исполнил «Прощальный романс» на стихи Николая ГУМИЛЕВА. Этот человек — проживающая с 1990 года в Израиле певица и композитор Злата РАЗДОЛИНА. Которую, как выяснилось, на протяжении долгих лет связывали с Эдуардом Анатольевичем очень близкие отношения.
— С Хилем я познакомилась в Ленинграде в середине 70-х, когда он уже был признанным певцом, народным артистом России, а мне было лет 15, — поведала Злата Абрамовна. — Я тогда написала первый большой цикл песен «Ни строчки о войне» на стихи Вадима Шефнера . Мне хотелось, чтобы эти песни исполнил Хиль. И я пришла к нему за кулисы после концерта в зале «Октябрьский». Точнее говоря, меня привел за ручку мой папа — бывший военно-морской врач. Сама я боялась подойти к великому артисту. Эдуард Анатольевич без всяких «я занят» или «я устал» принял меня и сразу предложил сесть за инструмент. Я сыграла несколько песен. «Ты так хорошо поешь! — сказал он. — Зачем мы тебе нужны? Ты должна петь сама». Я ужасно расстроилась. «Наверное, ему не понравилось мое творчество, — подумала я. — И он решил меня таким образом красиво отфутболить». Тем не менее Хиль оставил номер своего домашнего телефона и выразил желание продолжить со мной знакомство. А через некоторое время записал мой военный цикл на стихи Шефнера для Ленинградского радио. Я стала бывать у него дома на Фонтанке. Предлагала для исполнения новые песни. Так постепенно у нас завязались теплые дружеские отношения.
Эдуард Анатольевич был очарован девушкой-композитором
Эдуард Анатольевич очень помог моему становлению как певицы. До встречи с ним я считала себя только композитором. А он своим авторитетом убедил, что я могу петь. И я начала выступать от «Ленконцерта» как автор-исполнитель. Сначала получала, как все начинающие, 7 рублей за концерт. Но уже через несколько лет мне дали право на сольное отделение и существенно повысили ставку. Солистам «Ленконцерта», которые исполняли мои песни, платили от 7 до 16 рублей. А мне — 26!
Моим успехам тогда многие завидовали. В начале 80-х у меня должен был состояться большой авторский концерт в Ленинградской академической капелле с участием Хиля и многих других артистов. Весь город был увешан афишами. Билеты продавались шикарно. Но за два дня до концерта, по требованию Ленинградского союза композиторов, его без объяснения причин отменили. Потом главный редактор «Ленконцерта» рассказал, как композиторы перемывали мне косточки на партийном собрании. «Хочу обратить внимание на недостойное поведение нашей коллеги — комсомолки Златы Раздолиной , — негодовал муж певицы Марии Пахоменко Александр Колкер . — Она посмела запланировать свой концерт на святой сцене Ленинградской капеллы. Даже многие наши корифеи не удостаивались такой чести». — «Ну что вы прицепились к этому концерту? — возразил кто-то. — Его же отменили». — «Да, отменили. Но афиша-то была», — не унимался Александр Наумович.
С 1987-го Злата начала писать романсы на стихи Анны Ахматовой , Николая Гумилева и других поэтов Серебряного века. Хилю они очень понравились. Но записать их тогда не успели.
— Случилось так, что в 1989 году мой «Реквием» на стихи Ахматовой был премирован на двух конкурсах и отобран комиссией по празднованию 100-летия Анны Андреевны для исполнения на юбилейном вечере в Колонном зале, — продолжает Раздолина. — После этого мне начали поступать звонки с угрозами от общества «Память»: «Если ты еще раз тронешь нашу Ахматову, мы прибьем тебя и твою семью. Убирайся в свой Израиль!» Особенно их возмущало, что я взяла фамилию Раздолина, хотя по рождению я Розенфельд . От таких «замаскировавшихся» евреев они хотели очистить Ленинград.
Весь ужас состоял в том, что у меня было уже трое детей. Был и муж — театровед Александр Ласкин , сын писателя Семена Ласкина . Обратиться за помощью к Хилю я не решилась. Его самого многие ошибочно считали евреем. Да и не хотела его во все это впутывать. Об угрозах рассказала только одному человеку — поэту Михаилу Дудину. «Не волнуйся! — сказал он. — Мне тоже говорят, что я пархатый жид. Скоро поеду в Москву и наведу там порядок». А потом моего старшего сына, которому было 9 лет, зверски избили во дворе какие-то взрослые парни. Причем они заявили ему: «Передай привет маме!» Я сильно испугалась. В то время была на слуху жуткая история, произошедшая в Москве с преуспевающей адвокатессой-еврейкой. Она тоже получила подобные угрозы от «Памяти» и послала их по известному адресу. В итоге эту адвокатессу сожгли в ее доме вместе с мамой и дочкой. Я поняла, что мне нужно все бросать и бежать из обожаемого мной Ленинграда.
И как раз в этот момент меня пригласили на гастроли в Финляндию. Решила воспользоваться этим для побега в Израиль. С мужем, который не хотел уезжать из Советского Союза, развелась. Взяла с собой детей и своих родителей. Таможенницу на границе насторожило, что я еду со всей семьей и большим количеством багажа, половину которого составляли ноты. Это было явно не похоже на гастрольную поездку. Она хотела меня обыскать. А у меня под платьем были спрятаны наши советские паспорта. Если бы их нашли, я могла бы сразу сесть в тюрьму. К счастью, все обошлось, и нас благополучно пропустили через границу.
Но на этом проблемы не закончились. В Хельсинки я обратилась в израильское посольство и попросила убежища в их стране. «Возвращайтесь обратно в Ленинград и нормально оформляйте документы на выезд! — неожиданно ответили мне. — Мы ждем большую официальную репатриацию из СССР. И не хотим из-за вас портить отношения с советскими властями». Тут вмешалась моя подруга — журналистка с радио Хельсинки. «Если вы не поможете Раздолиной и ее семье, мы поднимем шум на всю Европу, что вы отказываетесь спасать еврейку, бежавшую от преследования антисемитов», — пригрозила она сотрудникам посольства. И уже через два дня нам сделали израильские документы.
На последней прижизненной съёмке ХИЛЬ нежно лобызал РАЗДОЛИНУ
Часть души
В течение нескольких лет, пока не распался СССР, Раздолина, как невозвращенка, не могла приезжать на родину. Из-за этого ее общение с Хилем прервалось. Лишь в конце 90-х Эдуард Анатольевич приехал с гастролями в Израиль. Она, конечно, пришла на концерт.
— И мы снова стали общаться. К тому времени я успела в Израиле выйти замуж. И Хиль постоянно шутил, как повезло моему мужу. Причем шутки на эту тему он отпускал не только в приватной обстановке, но и со сцены на концертах, — смущенно улыбается Злата. — В 2003 году я впервые после долгого перерыва посетила Ленинград, снова ставший Петербургом. И первое, что я сделала, — пригласила Хиля выступить со мной в Доме архитекторов. Концерт был благотворительный. А Эдуард Анатольевич отличался исключительным бескорыстием и без всяких вопросов спел бесплатно. Еще один бесплатный концерт мы потом дали с ним в Музее Ахматовой. Помню, после какого-то выступления к нему подошла старушка-блокадница. Начала рассказывать про все свои беды. Другой бы не стал ее слушать. А Хиль проговорил с этой старушкой полчаса! Он всегда был готов поддержать окружающих, дать добрый совет. Я сама постоянно ощущала на себе его внимание и заботу. Когда заболел мой младший сын, Хиль первым пришел на помощь и нашел для сына очень хорошего врача, который его вылечил.
Последний раз я приехала в самом начале апреля 2012 года. Это было буквально за несколько дней до его инсульта. «Эдуард Анатольевич, давайте наконец сделаем нормальную запись! — сказала я ему. — Мне кажется, вы уже готовы». — «Ты знаешь, у меня сейчас то врачи, то еще что-то, — неожиданно стал отказываться Хиль. — Может, лучше в следующий раз?» Но я настояла, что нужно это сделать сейчас. Договорилась о видеосъемке в Доме архитекторов. Мы записали несколько романсов, часть из которых он исполнил сольно, часть — дуэтом со мной. Помимо этого, отсняли также небольшое интервью с Эдуардом Анатольевичем. Он там очень хорошо говорил перед камерой обо мне: «За что мы любим Злату Раздолину? За ее душу. За то, что она никогда не изменяла Петербургу».
Как потом выяснилось, это была его последняя прижизненная съемка. На следующий день я вернулась в Израиль. А через пару недель до меня дошла страшная новость, что Эдуард Анатольевич лежит в коме и состояние его безнадежно. Несмотря на все старания врачей, 4 июня 2012 года его не стало. Для меня это был большой удар. Я потеряла очень близкого человека — не просто исполнителя моих песен, а часть моей жизни, часть моей души.
